В трамвай зашел бомж. Походка у него была нетвердой, как-будто он сомневался, стоит ли ему заходить в трамвай или нет. Но серые внимательные глаза бездомного, глядели на мир живо и одновременно с какой-то усталой мудростью. Он был неопрятен, нетрезв и потому наверное несимпатичен для окружающих. Вместе с тем, его появление возвысило многих пассажиров в собственных глазах- вот ведь, есть кто-то, кому еще хуже , чем мне.
Одна из старушек демонстративно зажала нос при появлении бомжа, а пожилой мужчина- по виду бывший интеллигент, так же демонстративно, с недовольным видом отмахнулся от бездомного рукой.
Между тем, бомж по-хозяйски развалился сразу на двух сиденьях, предназначенных для пожилых и инвалидов. Впрочем, он вполне подходил и под одну и под другую категорию.
Пожилой бомж был в городе человеком известным, чем-то вроде юродивого. Трезвым он был редко, но несмотря на влияние алкоголя, в его глазах всегда присутствовала мудрость, против которой были бессильны бездомность, все невзгоды бродячей жизни и постоянное пьянство.
Усевшись где-нибудь в самом центре города, на одной из самых оживленных улиц, он, покачиваясь от выпитого вина, нещадно ругал власти и обличал человеческие пороки. Делал он это с такой иронией, что прохожие не могли удержаться от смеха и невольно замедляли шаг. Место, где бездомный обличал человеческие пороки, стремительно обрастало зеваками, которые весело гудели и восторженно поддерживали оратора. Нередко в дело вмешивалась милиция и еще какие-то неприятного вида амбалы в штатском, которые куда-то волокли оратора , после чего он надолго исчезал. А иногда он просто валялся на земле, пьяный и избитый. И тогда прохожие обходили бомжа как поваленное дерево. Наверное они думали, что бомж умер. Но он каким-то чудом , каждый раз поднимался даже с промерзлого асфальта зимой. Утирая кровавые сопли и дрожа от холода, он снова принимался обличать продажных чиновников и хищных нуворишей.
-С утра нажрался!- зашипел на бомжа бедно, но изысканно одетый пассажир,-Теперь воняет тут своим перегаром!
Бездомный бросил на пассажира полный иронии взгляд своих пьяно-мудрых глаз:- Между прочим, я у себя дома,-заявил бомж, тщательно выговаривая каждое слово. То достоинство, с каким он говорил, совсем не гармонировало с его внешним видом. Но он, гордо выпрямив спину, продолжал:-А кому здесь не нравится, тот может переехать... -Он чуть задумался на мгновение задумался о том, куда бы отправить тех, кому здесь не нравится и, пожевав губами, изрек:- Например, в Нью-Йорк. Или в Торонто...
Весь трамвай одобрительно загудел и посмотрел на бомжа уже почти с симпатией.
Лишь гражданин, не переносивший запах перегара, разозлился еще больше, да так, что стекла его толстых очков совсем запотели.
Бомж между тем гордо, по-хозяйски, восседал на своем месте. Он сидел против хода движения и смотрел на пассажиров взглядом полным достоинства и иронии.