Правильно сваренная чача на всех действует по-разному. В Глебе она открывает способность разговаривать на абхазском языке, и он произносит длинное и замысловатое слово Мегвинетухуцеси, которого в нормальном состоянии никогда не говорит, а, скорей всего, даже и не знает.
Вообще-то это не совсем абхазское слово, потому что это фамилия грузинского актера, но он ее произносит так значительно, что никто не возражает, все терпеливо слушают, а самый спокойный и справедливый из всех – Ширван-шах – с важным движением бровей заключает: вот как.
А еще Глеб умеет многоголосно петь. В этом месте многоголосным пением никого не удивишь, потому что здесь все поют многоголосно, но все-таки другим для многоголосного пения нужно два и более человек, а Глеб, выпив чачи, многоголосно поет один. Слова Мегвинетухуцеси на целую песню не хватает, и он тремя разными голосами поет «долго я бродил среди скал – все твою могилку искал, но нигде ее я не нашел – где же ты, моя Сулико?
Песня тоже нельзя сказать, что абхазская, скорее это грузинская народная песня, но к ее исполнению относятся тоже с пониманием и какой-то запредельной политкорректностью. После ее исполнения кто-нибудь произносит ностальгический тост за мир и дружбу между народами.
Пытаться ему внушить, чтобы вел себя прилично, нельзя, поскольку сразу несколько мужчин вступаются за него и внушительно говорят: жЕньщина! Ти мешаешь мужской беседе!
Вне стола и мужской беседы жЕньщиной меня никто не обзывает. Называют Юлей.
А еще он любит Мстислава Ростроповича. Он даже был на его концерте. Хотя очень неудачно. С какой-то девкой, которая требовала, чтобы он купил ей сапоги за семь с половиной тысяч (это было лет десять или больше назад), а он вычислил, что вся девка стоит не больше трех, и это портило впечатление концерта. Но он очень любит рассказывать, какой замечательный человек был Мстислав Ростропович и как любил целоваться.
В этом случае тоже произносят прочувствованный тост, и все обнимаются. А некоторые целуются.