«...Выйду возле кладбища сомнений
На крутой отчаянья утёс...»
группа «Воскресение»
Мятежным девяностым посвящается
Надоели нам как-то с другом постоянные задержки зарплат, нищета в доме, ворчание жён («Вон у Юльки-то муж как муж»), плохо одетые обезвитаминенные дети и лукавые лица в телевизоре, обещавшие тысячу процентов годовых, если мы отдадим им всё. Или хоть что-то из того, что осталось. Мы и отдали бы, да к тому моменту осталось только то, что на нас надето. Взяли мы с ним винца на последние и сразу после рекламы про взлёт Лёни Голубкова поняли, что дальше так жить нельзя.
- Надо что-то продать, дальше ехать некуда, - сказал мой друг, закусывая огурцом и глядя в лучистые глаза Чубайса в телевизоре, который как раз обещал всё поправить недельки через три.
Я хотел, было возразить, что для того, чтобы что-то продать, надо сначала что-нибудь купить, но, обводя глазами пустые стены, наткнулся на обречённый взгляд моей жены. Это был взгляд моло-дой израненной газели, обременённой неполноценным потомством и мужем-козлом, живущей в лачуге из тростника и кормящейся тутовым шелкопрядом. «Ещё полгода такой жизни и так оно и будет», - подумал я, удивляясь, как это она ещё умудряется готовить что-то для меня и моих маленьких детей из тех продуктов, которые мы пока ещё можем себе позволить.
«Сникерс», - сказали из телевизора, - это мягкая карамель, нуга, орехи и толстый, толстый слой шоколада». Затем показали хоккеиста Фетисова, который сказал что-то вроде того, что с тех пор, как он попробовал «Сникерс», он уже больше ничего не может есть:
- Да, ты прав, дальше ехать некуда, - сказал я, - следующая остановка «Кладбище».
Мы ещё немного посмотрели телевизор и, когда наш тогдашний лидер в пятый раз сказал «Понимаешь», и все перестали вообще что-либо понимать, мы решили спуститься в сарай.
Многим кажется, что у них нет ничего лишнего, и что им нечего продать. Ребята, жизнь богаче воображения. Иногда в самом дальнем уголке сарая найдётся такое, чего вы никогда не найдёте в самом затаённом уголке своей души. Это круче самого сокровенного желания, которое вы боитесь произнести вслух.
Один мой знакомый однажды полез за солёными огурцами в подпол, наступил на гнилую балку, провалил треть пола, упал, сломал ногу и, валяясь в пыли, пытался подняться, хватаясь за различные предметы. Этими предметами оказались четыре старых керосинки, в одной из которых лежал слиток золота в килограмм ве-сом. Оказалось, что слиток припрятал не до конца раскулаченный прадед моего знакомого, который перед смертью забыл о нём ска-зать. Через месяц этот мой знакомый отбыл в Федеративную республику Германии, побросав все солёные огурцы и помидоры, и даже не успев снять гипс.
С нами такого случиться не могло. Мы любили Родину. А мо-жет просто мы не нашли слиток?
Сказать прямо, мой друг, с которым мы выпивали, был редким жмотом: колбасу и сыр он ел со шкуркой и подбирал с дороги даже гнутые шурупы и ржавые гаечные ключи, а когда начались перебои со спичками (помните?), он изобрёл какую-то жуткую смесь из фосфора, серы и бертолетовой соли, которую держал в специальном пузырьке из-под валерьянки, и как только прикуривал обычной, сразу опускал туда огарок и тут же вынимал на воздух - просушиться. Всё, готова новая спичка.
Эти его спички очень здорово горели, жаль только, что их нельзя было держать все вместе в одном коробке. От трения они взрывались. К сожалению, мой друг этого не знал, и первый взрыв произошёл, когда он, идя на работу, собирал-ся пройти через вертушку в проходной и сказал своё привычное «Здравствуй, тетя Соня», хлопнув рукой по карману со спичками. Рвануло так, что сорвало не только вертушку, но и карман вместе со штанами и кожаным ремешком моего друга, только по случайности не задев его крайнюю плоть, опалив ультрамарином тети Сонин длинный еврейский нос.
Итак, мы спустились в сарай. И вот что мы надыбали там: лыжи с жёсткими креплениями, санки с полуоткрученными полозьями, которые мой друг тут же прикрутил, достав из кармана два ржавых шурупа, мою старую рыбацкую карбидную лампу, худую резиновую лодку без насоса и две пары коньков. Мне стало так грустно, глядя на весь этот хлам, но я так хотел купить «Сникерс».
- Главное - это занять хорошее место на рынке, где мужики торгуют всякими железками, а для этого надо очень рано вставать, - сказал мне мой друг, доставая вторую бутылку и недоеденный моим сыном кусочек огурца.
Он был редким жмотом, но не был жадным на вино. Когда мы выпили по второй, я вспомнил про книгу. О! По тем временам это была редкость. Она называлась «Радость секса»: от древнего Востока до наших дней", и в ней совсем не было текста, одни картинки, вернее фотографии, где двое - мужчина и женщина, демонстриро-вали возможные и невозможные способы совокупления. Причём, оба были в колготках, но суть оставалось той же. В те 90-е годы фотографии такого рода могли шокировать кого угодно.
Дрожащей рукой я написал на ценнике «100 рублей» (10 «Сникерсов») и на всякий случай подписал внизу «Просмотр - 1 руб.» Всё было готово к тому, чтобы зафункционировал торговый синдикат, торгующий лыжами, коньками и порнухой.
- Для того чтобы занять хорошее место на рынке, надо рано вставать, - сказал наутро мой друг, опоздав на два часа.
Место нам досталось неплохое, рядом с туалетом, откуда попутным ветерком несло фекалиями, но это ладно... Мне было как-то неловко доставать и раскладывать на мешковину лыжи, санки и коньки - на дворе июнь, всё-таки. Да и книгу с надписью «Просмотр - 1 руб.» я вообще хотел было не доставать, но на этом насто-ял мой друг и был прав. Всё дело в человеческой психологии.
Согласитесь, трудно пройти мимо игрового автомата, на котором написано: «Опустите рубль и дёрните за шнурок», а надпись «Опустите два, дёрните за шнурок и закройте глаза» просто завораживает, доже если на вас вместо суперприза свалится ведро свежего помёта, пока вы стоите с закрытыми глазами. Такова цена человеческого любопытства.
Так получилось и с книгой. На лыжи и коньки редкие покупатели даже и не смотрели, а полистать книгу за рубль охотники нашлись, да столько, что при подсчете денег оказалось в три раза больше её стоимости. Мы простояли на рынке три недолгих дня и, эксплуатируя «Радость секса...» худо-бедно насобирали себе на хлеб насущный.
А на четвёртый день стало совсем не до торговли - нам стало страшно за наше будущее. А вдруг её и вправду кто-то купит? Я исправил цифру 100 на 200, но мондраж всё равно не проходил. Продать такое - это всё равно, что продать курицу, несущую золотые яйца.
Собрались мы и пошли домой, а по дороге я купил своим аж по два «Сникерса». Так что, ребята, любите книгу, какой бы она ни была.
Рисунок Н.Сироткина