В дружном коллективе редакции «Сельского вестника» любили и умели шутить. Сами за себя говорили заголовки статей: «Потяни за вымя» (сводка надоев молока), «Житие мое» (исповедь свиноматки), «Три голубых красавца» (репортаж из жизни тракторов) и прочие.
Закономерным результатом этих шуток стало падение тиража втрое. Над редакцией навис зловещий меч безработицы, грозивший вот-вот опуститься на светлые головы всех без исключения её членов, включая уборщицу. Положение надо было спасать, ибо становилось ясно, что не за горами тот день, когда сотрудникам придётся самим читать свои собственные статьи.
Неожиданно для всех и самого себя разразился шедевром беспокойный селькор, на счастье пристрастившийся к литературе раньше, чем к вину. Шедевр имел смачное название «Усатые извращенцы» и был посвящён половой жизни рыжих тараканов и был написан с таким знанием дела и такими подробностями строения половых органов этих насекомых, что порою казалось, что автор сам принимал непосредственное участие в оргиях и некоторое время жил в их стае. Правда, в самом конце селькор немного перегнул палку, разместив пространное интервью с их вожаком, якобы взятое в два часа ночи на собственной кухне, когда тот привёл сородичей к раковине на водопой.
Предчувствуя скорый крах, учёный секретарь ставил в номер всё подряд, не обращая внимания на двусмысленные заголовки и нечёткие фотографии баранов и людей. Однако, по нелепой случайности, материал попался на глаза корректору, который, чтобы хоть как-то быть причастным к успеху, сделал вид, что не заметил вторую букву «с» в слове «усатые», идущей сразу за буквой «у», отчего, статья не стала хуже, а наоборот приобрела особую актуальность и двоякий смысл.
Газета с опусом селькора разошлась в день, и за ней выстраивались очереди. Уставший от передряг с ценами и жратвой, народ раздвигал губы в улыбке, увидев одно только заглавие; корчился от смеха, добравшись до середины; и умирал от икоты, дочитав до конца интервью вожака, в котором тот, нанюхавшись дихлофоса, осуждал кадровую политику Георгия Ярцева в последнем матче наших футболистов, закончившимся вничью, со счётом 7:1, строил планы на будущее и сетовал на слабую наполняемость мусорных корзин.
Учёный секретарь недаром был учён – он сразу смекнул, что появился шанс выплыть в этих мутных водах полиграфии и вёрстки и, приняв во внимание слова таракана о кадровой политике, отправил в глубокий творческий отпуск завсельхозотделом, который здорово умел писать красивые очерки ни о чём и близкие к поэзии вирши про «кузнечика коленками назад», вызывающие у читателей стойкую зевоту и глубокий сон и назначил селькора постоянным ведущим рубрики «Эротика и жизнь», а также, желая сыграть на контрасте, пригласил к сотрудничеству члена профессиональных литераторов Вавкина.
В отличие от жизнелюбивого селькора Вавкин не оставлял своим персонажам ни единого шанса на жизнь. В конце каждого рассказа у главного героя или взрывалась в руках противотанковая граната, или он проглатывал вишнёвую косточку и корчился от заворота кишок, а, оправившись от тяжёлой болезни, поскальзывался на собственной клизме и, ударившись головой о собрание сочинений Гегеля, отбивал себе перед смертью последние мозги. Впрочем, иногда главному герою везло, и его примитивно закатывали в асфальт.
И хотя рассказы были написаны не слишком образными, но такими доходчивыми словами, что любому, дочитавшему до конца, хотелось удавиться, и как можно поскорей.
Расчёт учёного секретаря был прост: пока читатели тосковали над рассказами Вавкина, напечатанными между сводками надоев молока и темпами вспашки зяби, селькор успевал подготовить горячий материал из жизни животных для новой рубрики «Эротика и жизнь». И уже в следующем номере народ зачитывался откровениями пожилого зоофила «Моя жизнь в стаде» и от души хохотал над дискуссией домохозяек, где они всерьёз обсуждали проблему кулинарной обработки бычьих яиц и способах их хранения в условиях зимы. В подвале статьи разошедшийся селькор делился секретами приготовления блюд «Бычьи яйца с хреном и морковью» и «Бычьи яйца в собственном соку». Прилагаемые фотографии, сделанные с душой, создавали иллюзию, что если автор сам и не принимал участие в их приготовлении, то точно пробовал то, что он заснял.
Читатели вновь повернулись к газете лицом, но покупали строго через номер, игнорируя унылые рассказы Вавкина с фатальным концом. Уязвлённый Вавкин поднапрягся и сумел выжать из себя занимательный, на его взгляд, сюжетец, в котором главный герой Дон Хуан хотя и не погибает сам, но обнаруживает в сточной канаве свою полубеременную бабушку, отравившуюся несвежими «Бычьими яйцами в собственном соку».
Мотающийся по городу в поисках материала для забойного очерка «Брачные игры инфузорий», селькор, последний рассказ Вавкина, естественно, не читал, а когда прочёл, то ему стало так обидно за себя и бычьи яйца, что он забросил материал про инфузорий, а вместо него подсунул учёному секретарю статью «Нелёгкая жизнь скунса» с мутной, но хорошо различимой фотографией Вавкина на фоне пёстрых кладбищенских оград, в конце которой вежливо советовал не налегать на несвежие бычьи яйца, чтобы не последовать за полубеременной бабушкой.
В ответ мстительный Вавкин, вспомнив о сельскохозяйственной направленности газеты, убедил учёного секретаря дать в номер материал под названием «Зажравшийся боров», целиком посвящённый гнусной жизни селькора, в бытность его работы в колхозе зоотехником, где тот, якобы, только и делал, что воровал свинину.
Удивлённые читатели были ещё более удивлены. И даже не тем, что Вавкину стали удаваться фельетоны, и он научился оставлять своих героев в живых, а ответным ходом селькора, который написал светлую пародию на произведения Вавкина, где через предложение свистели пули, вёдрами лилась кровь, а каждый причастный оборот обрастал горой мелко порубленных человеческих костей. Правда, читалось, почему-то, весело и легко, тем более, когда выяснялось, что всё это привиделось автору во сне.
Нет нужды говорить, что «Вестник» воспрянул и расхватывался уже каждый номер, а не через один. Так бывает, когда в полемику вступают, как минимум, двое талантливых людей. Но как бы то ни было, в затянувшейся войне надо было ставить точку. Кто-то должен был сказать «стоп».
- Ребятки, стоп, - сказал мудрый учёный секретарь, приобнимая вернувшегося из глубокого творческого отпуска, совпавшего с лёгким запоем заведующего сельхозотделом.
- Вот теперь, когда вы что-то умеете, будем работать, - лукаво заглянул он селькору и Вавкину в глаза и дал каждому задание.
Правда, одно на двоих. Подготовить годовую сводку надоев молока. Ведь в редакции «Сельского вестника» всегда умели и любили шутить…
Рисунок Кати Ч.