Насколько я помню, это произошло, когда я уже перешел во второй класс51. Тогдашнее время всеобщего замалчивания и дефицита информации, порождало неимоверные слухи. Они переходили от человека к человеку, обрастая откровенным враньем и домыслами-вымыслами, как снежный ком. Мало того, что изначальные сведения, из-за запретов и секретности, были скудны или не совсем достоверны, так еще и людская молва примешивала такое, что волосы становились дыбом.
Официальным сообщениям никто не верил! Советская власть настолько замарала себя оптимистической ложью, что Люди читали газету «типа, наоборот». Если в газете восхищались необычайным урожаем зерна, значит засуха и все погибло. Если третий день трубят о космических успехах, значит где-то на шахте взрыв или самолет свалился.
Яркий пример тому ; катастрофа в Белых Столбах, где в лобовую столкнулась электричка с товарняком, груженым углем. Погибло несколько десятков человек. Слетели, вероятно, вагона три, в первом - месилово, в остальных - не очень. Ну, 50-70 трупов...
Но как это передавала мать! Сначала строго-настрого запретив кому-либо об этом рассказывать. Она предупреждала, что за это могут посадить. Еще помнил народ указ о распространении слухов52, который загнал человеческое общение в такие потемки, что страшно было сказать. Беседовали «с оглядкой». А потом поведала мне такие страхи, что все детские страшилки отправились отдыхать всерьез и надолго. Он рассказывала о вагонах, набитых доверху трупами из которых текла кровь, как вода из ванной. Один вагон, уверяла она, целиком был смят в гармошку и пассажиров порубило, как мясо в мясорубке. Из него доставали исключительно человеческие части - ноги, руки, головы. Чтобы определить, что кому принадлежит, куски раскладывали прям тут же около рельсов, чтобы разобрать - кому принадлежит найденный фрагмент. В куче разрубленных тел находились и живые, полузадохнувшиеся и пропитанные кровью, которых сразу же отправляли в психушку, ибо их разум не выдержал такого. Но круче всего было повествование о «безголовых трупах». Мать уверяла, что удар был такой силы, что, в задних вагонах, у сидящих людей, инерцией, оторвало головы. Они так и продолжали сидеть, ничуть не шелохнувшись, но без голов. Затем она добавила о девочке, державшей куклу в руках, но при этом «БЕЗ ГОЛОВЫ ! ! !».
Не знаю, но на этом месте мне стало дико смешно. Я, естественно, сдержался - ведь мать могла обидеться и замолчать, а мне хотелось послушать эти бредни. Но, представив себе сидящую девочку с куклой в руках и без головы, я почувствовал подвох. Если до этого я как-то сомневался - верить росказням или не верить, то тут вовсю запахло русскими народными сказками. Уж как мы в детстве, ни шлепались об асфальт, ни падали с деревьев, но головы наши оставались на месте. Опыт веков, глубинный подсознательный опыт, подсказывал - чушь, треп, болтовня! Сам я еще, по молодости лет, не мог точно установить, что здесь правдоподобно, а что - вранье, но чувствовал несуразицу. Тут я понял - хочешь правдиво врать - не перегибай палку, не раздувай костер, ври - ниже травы, тише воды. Никаких летающих тарелок, милиции, злобных кусачих собак! Все должно быть житейско-естественно. Впоследствии, я легко обводил вокруг пальца доверчивых училок рассказами о том, что мне за завтраком попала в глаза соль или перец и я их мыл, то водой, то чаем, тер тряпкой, мама вылизывала мне их языком, потом сидел, пока боль не утихнет, поэтому и опоздал на два урока. Но при этом, подходя к классу, не забывал потереть кулаком глаза, чтобы они заслезились и покраснели. Врать надо - правдоподобно!
Но люди любят страшные сказки. Почему? Страх заставляет нас вырваться из повседневности и задуматься. Да, да - страх заставляет думать! Поэтому, особенно дети, так часто играют со смертью. Не будь страха мы бы пребывали в счастливом неведении и бездумно улыбались бы всему вокруг, как малые дети или идиоты. Поэтому глупо поступала советская власть запрещая фильмы и книги ужасов, детективные романы и прочую бульварную чешую, которая как показывает время, пользуется гораздо большим спросом, чем все другие виды литературы - меньше бы рождалось уродливых слухов.