«Кто-то в теремочке живет?» - так обычно начинается большинство диалогов в квартире сантехника Иванова. Свою однокомнатную малосемейку он гордо называет ТЕРЕМ, ХОРОМЫ, ДВОРЕЦ, и очутившись в ней, начинаешь понимать, почему.
Получив ключи от новой, хоть и маленькой квартиры с видом на реку, Иванов заехал туда с молодой женой. Стали они жить, поживать да добра наживать…
Но грянул кризис безжалостный. Карманы граждан продырявил, опустошил. Кушать нечего стало, одеваться не во что. А хотелось носить все новое, есть все вкусное. Денег хватало только на то, чтобы зашить старые вещи и поесть пельмени с овощной базы. И тогда постучались к молодоженам его родители-пенсионеры:
- Мы сдали квартиру! – сказали они, - поживем у вас, пока кризис не кончится…
Стали они вчетвером жить поживать. Купили телевизор плазменный, микроволновку, сантехнику новую. Иванов с женой в комнатке спали, а его родители на кухне.
И тут жены ивановской родители с другого города приехали. На заработки. Говорят: «У вас поживем, пока квартиру не снимем!»
- У нас тут уже есть я, да жена, да отец и мать мои… - начал Иванов. Но отказываться было неудобно и зажили вшестером.
Родители жены холодильник до отказа заморскими колбасами набили. Жили в тесноте, но не обижались. Иванов с женой в комнатке спали, его родители на кухне, а родители жены в коридоре на раскладушках.
И тут пришла в дом одноклассницы Иванова беда. Ее с двумя детьми-близняшками муж из дома выгнал. А Иванов у нее – самый близкий друг. И – вы понимаете, о чем я? Пришла она с детьми к Иванову.
- У нас тут уже есть я, да жена, да отец с матерью наши… - заплакал Иванов. Родители закивали, а жена забилась в истерике. Но отказываться было неудобно, и зажили вдевятером.
Одноклассница поесть хорошо готовила и по хозяйству прибирала. Дети шумные были, в прятки и салочки в квартире играли, всех поначалу это бесило, пока не привыкли. Жили в тесноте, но не обижались. Иванов с женой, его родители на кухне, родители жены в коридоре на раскладушках, да и дети с одноклассницей рядом с хозяевами.
Через три месяца еще аист прилетел к Ивановым. Жена родила тройню. Орали они все, ох орали! Пришлось их сосками затыкать безжалостно! Женщина-Иванова похудела вся и осунулась. Но детей она любила, к груди прижимала и тихонько шептала им заклинание: «Вот вырастите, и не пускайте в вашу квартиру родителей, да еще родителей, да одноклассников с детьми…».
Когда дети родились, в тереме прошли целые дебаты за их существование. Родители мужа утверждали, что пусть они живут лучше в роддоме, там и кормление, и содержание, а у них тут итак много народу. Родители жены поддерживали их точку зрения. И только слабый голос одноклассницы был за тройняшек. Прекратил споры муж Иванов, когда он крякнул и хлопнул по столу кулаком: «У нас останутся!». Так и зажили, в тесноте, но не в обиде. Иванов с женой, его родители на кухне, родители жены в коридоре на раскладушках, дети с одноклассницей рядом с хозяевами и люлька с тройняшками на балконе.
А потом и одноклассница понесла. Она плакала, закатывала глаза, обмахивалась руками, но стояла за то, чтобы оставить своего ребенка. Опять собрали дебаты и решили: пусть. Тройняшкам друг будет. Кроме того, Иванов похлопал одноклассницу по плечу и прописал в тих малосемейку. Так они и зажили: в абсолютной тесноте! Иванов с женой, его родители на кухне, родители жены в коридоре на раскладушках, дети с одноклассницей рядом с хозяевами, люлька с тройняшками на балконе, да еще один младенец в туалете.
Пришла беда в дом, в лице брата жены, который привел всю свою семью – трех жен (он был из Азии) и семерых детей. Иванов их пустил. Посмотрели на них родители мужа, да родители жены, да дети с одноклассницей, да тройняшки из люльки, да младенец с туалета. Все поплакали, но что тут сделаешь?.. Жить как-то надо.
Тут по стене дома трещина побежала. И еще одна. И он рухнул.
- Это ничего! – жена Иванова прослезилась, - ничего страшного! Жить теперь на улице будем! Там-то места много!
Она взяла в руки своих ревущих тройняшек и пошла жить под мост.