Светка закрыла за ними дверь и дала выход своим эмоциям:
- Ну вот, татаро-монгольское нашествие закончилось. Мы победили. Но, по-моему, праздновать рано. Придут ещё, - она помолчала, - да пусть приходят – всё веселее. Но они же к тебе придут или, вон, к Тоньке. Вам хорошо. Вы красивые, на вас все мужики всегда обращают внимание. С тебя, Нин, эти пацаны глаз не сводили. А я… я… - неожиданно она, по-детски всхлипнула и зарыдала: видно, копившаяся с давних пор боль наконец-то вырвалась наружу, - никому не нужна, даже этой немытой деревенщине. - А ты, дрянь, сгинь с моих глаз, чтобы я тебя близко не видела. Ишь ты, уже пристроилась к молодому, - это она Антонине. Та послушно ушла на кухню.
- Зависть, обычная бабья зависть. И чему завидовать? – недоумевала Нина.
Ссориться не хотелось, хотелось понять, объяснить. Светка плюхнулась на кровать рядом с Ниной и взволнованно заговорила, приблизившись к ней почти вплотную:
- Не знаю, Нинка, - это было сказано уже на полтона ниже, - сумеешь ли ты меня понять? Может, зря я тебе всё это говорю? Но понимаешь, нет сил молчать. И так уже 16 лет молчу, - последовала пауза. - Доводилось ли тебе когда-нибудь испытывать страшное унижение и потом жить с этим долгие годы? - вновь заговорила она теперь уже жарким полушёпотом. - Вряд ли тебе пришлось такое испытать, - она помолчала, как будто стараясь справиться с собой. Не получилось. - Представляешь, батька-алкоголик изнасиловал меня, когда мне было всего шесть лет, - наконец, сказала, нет, скорее, выдохнула она.
Нина не хотела верить своим ушам. Она понимала, что нужно что-то сказать, проявить сочувствие. Но что сказать? Слов не было. Да и не к месту они. Нина замерла, боясь пошевельнуться.
В полузакрытых глазах Светы притихла, затаилась давняя боль.
- Тогда он только-только вернулся с зоны, где сидел за изнасилование соседской девчонки, но, видно, тюрьма ему ума не добавила, а ещё больше обострила звериные инстинкты. Неделю он беспробудно пил, словно заглушая желание повторить забытые ощущения, а потом, воспользовавшись отсутствием матери, ночью пришёл ко мне в кровать. Ему явно не хватало моего детского пространства, он, огромный и неуклюжий, не помещался в нём, и от этого становился ещё злее и нетерпеливее. Как говорится, сопротивление было бессмысленно. А наутро я потеряла и ещё одного близкого человека – мать. Узнав о случившемся, она слёзно умоляла меня: « Прости его, доченька, прости! Никому не говори, доченька!» И трудно было понять, чего она больше боялась: людской молвы или потери мужа. Одно казалось очевидным: не было в её глазах сочувствия, сострадания. Я молчала. Он больше не пытался повторить, близости не искал, более того, будто бы искупая вину, заискивал передо мной, старался выполнить моё любое желание. Притерпелась. С годами притупилась боль. Может быть, я его и простила. Но одно дело простить, а другое забыть. Не забыла. Помню всё до мелочей, как будто это было вчера. Со временем стала замечать, что выгляжу на много лет старше своих ровесников. Что-то гормональное. Близости с мужчиной панически боюсь, да и за все эти годы никто и не пытался ко мне приблизиться. Я, Нин, кактус, - самое несчастное на Земле растение, меня, как и его, тоже никто никогда не обнимет.
Света резко замолчала. Пауза затягивалась.
- Где там у нас хрущёвские окурки? Нин, дай закурить.
Вспыхнувшая спичка осветила бледное лицо с выпуклыми скулами, невыразительные глаза-щелочки, через которые, как ни старайся, в душу не заглянешь. Пару раз затянувшись едким неприятным дымом, Светка продолжала:
- Не могу понять, Нин, зачем я тебе всё это говорю? Ты первая, кому я доверила свою тайну. Тебе хочется верить. Ты надёжная, ты какая-то правильная…
Такой неожиданный поворот смутил Нину, ей хотелось сказать Светке что-то ободряющее, и постараться вселить в неё уверенность, что у неё всё ещё впереди: и любовь, и счастье, - но она ограничилась краткой фразой:
- Свет, всё это было, забудь, постарайся найти то, для чего стоит жить, и всё станет на своё место. А счастливой быть нетрудно, просто нужно хотеть ею быть. Каждому человеку на Земле есть пара, придёт время – и ты обязательно встретишь свою половинку. Я уверена, что если тебя не любят, виновата ты сама, что-то ты делаешь не так. Думаю, прежде нужно научиться любить самой.
Но последних слов Света, кажется, уже не слышала. Раскрыв свою страшную тайну, она сбросила с души огромный груз, разделив его тяжесть пополам с Ниной. Та свою долю приняла. Почувствовав облегчение, Света замолчала, но ещё долго лежала с открытыми глазами, перебирая в памяти то, что нельзя забыть. И не избавиться ей от этих воспоминаний никогда, не освободиться! Нина это хорошо понимала.
Было уже далеко за полночь. Незаметной мышкой проскользнула в свою кровать Антонина. Всё, закончился ещё один трудный день. Завтра первая встреча с первыми учениками.