Глава IV
Если на транспортах и тральщиках, имеющих трюмы, служебные помещения и каюты, можно было еще обустроить быт, то как это осуществить на маленькой прогулочной яхте или посыльном катере.
В первой очереди беженцев Михаил и его новые соседи попали в Карантинный городок, надо обязательно держаться вместе, иначе просто не выжить.
Бараки оказались сбитыми из досок, ладно бы из вагонки или щелевки, а то из обычных необрезных внахлест и нисколько не защищали от пронизывающего ветра, да к тому же не имели отопления. На окнах вместо стекол промасленная бумага.
- Да, - Мерцалов поставил свои немудреные пожитки на деревянную обрешетку железной двухярусной кровати, - особых условий здесь не предвидется.
- Ничего страшного, Михаил Александрович, - Анастасия Павловна уже пыталась обустраиваться и доставала из узла железный котелок.
- Мальчики, попробуйте раздобыть воды. По крайней мере здесь нет качки и можно хоть ноги вытянуть.
- Вот именно, так и ноги можно протянуть,- неудачно сострил её муж и виновато улыбнулся.
Прошло всего пару часов, а барак преобразился. Семейные, занявшие сразу несколько мест, тут же огородили их простынями или пододеяльниками и стали жить там своим , особым мирком. Одиночки же в основном лежали тупо глядя в потолок.
К вечеру привезли ужин, он оказался очень скудным – на каждого по паре поварешек жидкой как кисель каши из чумизы, горстка квашеной капусты «чим-чи» и соленой редьки, да полстакана еле теплой бурды, которая при всем желании не назовешь чаем.
Кормили беженцев отвратительно, часам к одиннадцати через ворота заезжали несколько полевых кухонь, каждому выдавали по два кусочка тофу, булочке, сваренной на пару и стакана сладковатой жижи. Это был завтрак, затем ближе к трем поварешка каши из чумизы или гаоляна и подобие чая. Один раз был праздник – дали по несколько сваренных в мундире картошек и кусочку соленой рыбы.
Несколько дней прошли в томительном ожидании, когда наконец охрана городка не начала выдавать по несколько десятков пропусков в город – на почтовой станции можно было отправить письмо или телеграмму родным или знакомым. Мерцалов тоже сходил дал телеграммы, одну в Харбин сестре, а вторую на удачу – капитану французкого теплохода, он ему тогда помог во Владивостоке найти захваченного хунхузами штурмана.
Хуже было другое, бараки не отапливались, а с каждым днем ночные температуры опускались все ниже, лужи на улице покрылись льдом, который от удара каблуком шел мелкой сетью трещин. Пошли простудные заболевания, а лекарств катастрофически не хватало. Началась эпидемия кори, а затем и тифа, больных изолировали, а стены и земляной пол забрызгали вонючей карболкой.
Первыми стали умирать дети. Не проходило и дня, чтобы через ворота в сторону «русского» кладбища не следовала похоронная процессия, состоящая из горем убитых родителей, священника, двух-трех певчих и людей, несущих маленький, неокрашенный гробик.
Если многие не знали чем заняться, то Михаил на второй день нашел среди беженцев Возницкого и попросил начать с ним платные уроки китайского. Поначалу язык давался с трудом, особенно тональность. Всего шесть гласных, но зато у каждого четыре дана. Один произносится ровно, второй как бы спрашивая, третий вибрируя и наконец четвертый от высокого тона к низкому Пришлось сначала поставить произношение уча слова, написанные в латинской транскрипции и только затем перейти к иероглифам. Правда как ни старался в день больше двадцати-тридцати запоминать не удавалась. Ведь только в некоторых простых иероглифах можно было понять или угадать их смысл, остальные пришлось тупо зубрить.
После учебы обычно к вечеру Мерцалов выходил из барака, чтобы наизусть повторить по памяти выученные слова. В один из вечеров он как обычно глянул на бухту и поразился. Корабли эскадры, освещенные редкими огоньками, соединившись мостками для удобства перехода с одного судна на другой в единое целое, показались ему Ноевым ковчегом. В голове мелькнула мысль – выживет русский человек в любых обстоятельствах, начнет трудиться и возродится островок новой России.
День для многих в Карантинном городке начинался с толчеи и поисков воды для умывания, затем ожидание и раздача завтрака и обеда. Если не было сильного ветра или нудного липкого тумана, переходящего в мелкий дождь, все обитатели старались вылезти из бараков и погреться на солнышке, там было намного теплее, чем в щелястых сооружениях. Но на ногах долго не постоишь, да и чемодан в качестве стульев постоянно использовать не будешь.
Естественно не сразу, но в какую то светлую голову пришла мысль сделать плетеную мебель. Получив разрешение от охраны, один из беженцев принес несколько вязанок лозы и работа закипела.
Через пару дней пожилая мама умельца восседала на солнышке в удобном плетеном кресле. Это подхлестнуло других. То тут, то там застрекотали ручные швейные машинки. Грубый воротник обшивается куском темного бархата, полы укорачиваются и из старой шинели получается добротная куртка. Выпарываются канты из офицерских брюк и галифе превращаются в обычные штаны.
А в этом уголке заработал сапожник, приспособил чурбак, вбив в него железную колодку. Была бы подошва, а голяшку к теплым сапогам можно скроить и из кусков байкового одеяла.
Так прошел почти месяц, но вот в один из дней после похода на почту Микулин вернулся в приподнятом настроении. Он сразу нырнул за занавеску и долго о чем бубнил, затем вышел и присел на койку к Мерцалову.
- Михаил Александрович, у меня хорошая новость. Сегодня встретил на почтовой станции своего начальника, ну конечно бывшего – генерал-майора Немыского Авелиана Александровича.
- Авелиана?
- Да имя очень интересное. Но я не об этом. Он был генерал для поручений начальника Гродековской группы войск. У него супруга заболела, а он ей очень дорожит, ей ведь только двадцать четыре, а генералу далеко за сорок. Последняя любовь так сказать.
- Так вот он предлагает нанять экипажи до Мукдена, а затем поездом до Шанхая. Я думая надо соглашаться, иначе вши просто заедят.
- Сколько это стоит?
- Билеты оплачивает он, ему нужна охрана. Вы ведь стрелять умеете?
- Хоть с двух рук. Но как оружие.
- Это не наша проблема. Так что будьте готовы.