Наверное, я сама виновата, была слишком неосторожна, хотя знала, что он где-то рядом. Мне казалось, что он меня не тронет... Непростительная самоуверенность!
Он подкрался незаметно. Была уже ночь и я, уютно устроившись в кровати, читала перед сном, это всегда помогало мне освободить мысли от дневной домашней суеты. В какой-то момент я почувствовала смутное беспокойство, словно на меня смотрел кто-то недобрый, но, отогнав тревогу, снова погрузилась в мир книги. Его первое осторожное прикосновение я приняла за движение воздуха, слишком холодного, и даже встала, чтобы закрыть окно. Вернувшись в постель, никак не могла устроиться удобно, читать расхотелось, и я выключила свет. Через некоторое время я уже явно ощутила его пальцы, бесцеремонно ощупывающие мои плечи, грудь, живот. Руки и ноги похолодели, во рту пересохло. От его прикосновений осталось чувство холода, кожа покрылась мурашками, и все мое тело стала сотрясать крупная дрожь. Я уже поняла, что мне от него не уйти, но не могла пошевелиться, безуспешно пытаясь закутаться в одеяло, сжаться в незаметный комочек. Его прикосновения становились все настойчивей, всё мучительней, словно снимали с меня кожу слой за слоем. Он навис надо мной темным облаком, на мгновение мелькнули его мутные желтые глаза, и я почувствовала его дыхание на своем лице. Глаза сразу обожгло, они заслезились. С мерзким хихиканьем он поцеловал меня в висок, хотя его поцелуй больше походил на укус, от виска пульсирующая боль проникла в голову, заполняя сознание. Он овладел мной жадно и бесцеремонно, сжимая, давя, кусая, он мучил и ломал меня, Моё страдающее тело уже смирилось, постепенно дрожь прекратилась, и я ощутила, как меня заполняют волны нестерпимого жара, прерывистое дыхание с трудом вырывалось из груди, на лбу выступила испарина. Он победил. Теперь мне оставалось только ждать, когда, натешившись, он уйдёт, отыскав для себя новую жертву.
Этот грипп оказался очень упорным и жестоким, пять дней он пытал меня высокой температурой, мучительно вгрызаясь в кости и выкручивая мышцы. Наконец он отступил, правда оставил после себя осложнение, чтобы не расслаблялась, но, как сказал Мудрец, «и это пройдёт…».