Вот и вернулось все на круги своя. Снова тот же вокзал, то же раннее утро, та же красивая девушка со спортивной сумкой на плече, пришедшая опять из другого мира… Сойдя с поезда, она вышла на привокзальную площадь и направилась в сторону привокзального рынка.
Ничего здесь за два года не изменилось – также чмокает под ногами образовавшаяся после дождя слякоть, те же бомжовые морды на каждом углу. Вот и киоск «Вкусная еда». Машка подошла поближе – в палатке торгует молоденькая девушка лет двадцати, не более:
- Что брать будете?
- Стаканчик кофе и хот дог – Машка протянула деньги в окошко.
Поучив свой кофе и сосиску, она поставила стаканчик и пластиковую тарелочку на столик, стоявший напротив прилавка. После тюремной «хавки» казалось, что обычный хот дог с горчицей и кетчупом обладал каким-то необыкновенным, особенным, уже подзабытым вкусом. Наверное, это и есть вкус свободы. Глупо звучит? Наверное, глупо. Но почему-то именно такие мелочи, пустячные, казалось бы, штрихи повседневности часто запоминаются на всю жизнь..
Через минуту с сосиской было покончено. Машка взяла стаканчик с кофе – напиток был все еще теплыми. Она сделала маленький глоток, достала из кармана пачку «беломора» и закурила.
- Что, подруга, давно тут работаешь? – спросила Машка у продавщицы, выпустив густое облако папиросного дыма.
- Уже почти год.
- А чего одна, почему Бабкен тебе напарницу не дал?
- Да уж он найдет напарницу, держи карман шире. Целый месяц уже вкалываю одна за ту же зарплату. – ответила девушка. Почему-то она совсем не удивилась тому, что эта почти под ноль стриженая девка в армейском бушлате и с папиросой в зубах знает хозяина ее палатки. Того, кто каждый день варится в вокзальном мире, удивить чем-либо трудно.
«Какая все-таки интересная штука – эта наша жизнь. Прошло два года и другая девушка сидит на моем месте, живет моими прошлыми заботами, говорит моими же словами. Наверное, хорошая она девчонка… и такая же, как я невезучая.» - подумала Маша.
На холодном воздухе кофе остыл удивительно быстро. Машка одним глотком осушила оставшееся содержимое стаканчика.
- Удачи тебе, подружка. Хороший у тебя кофе. Увидишь Бабкена, передавай ему от Машки прывэт гарячий! – сказала Машка на прощанье, накинув опять на плечо свою старенькую обшарпанную спортивную сумку – ту самую, с которой когда-то ходила на тренировки, ту самую, с которой она пришла на вокзал в прошлый раз четыре года назад...
«Ну что же, начинаем новую жизнь…» - сказала она себе и направилась ко входу в метро.
***
Через два часа Мария оказалась у знакомых ворот кладбища. Здесь тоже мало что изменилось. Те же продавцы цветов у входа, та же скорбная тишина на тихих аллеях. Вот только могилка родных осиротела – одна трава да опавшие желтые листья стоявших рядом деревьев.
Она открыла дверцу оградки и принялась за работу – выполола траву, убрала листья, принесла воды и поставила в старую чудом сохранившуюся вазочку свежие цветы. Теперь могилка уже не выглядела заброшенной. Маша присела на скамеечку и взглянула на фотографии матери и отца. Казалось, родители молча и печально смотрели на нее, словно бы осуждая. Ком внезапно подкатился к горлу… Все, больше терпеть она не в силах. Мария сидела на скамеечке и плакала. Впервые с тех пор, как погиб ее названный братик Витенька... Словно вырвались, наконец, наружу все страдания и боль, накопленные за два прошедших года.
- Родные мои, простите меня, простите меня пожалуйста. Вы не брошены, не забыты. Я клянусь Вам, что отомщу, отплачу убийце, дайте только времени немного...
Маша наклонилась к мраморной стеле с фотографиями, поцеловала родные лица, потом поднялась, тихо закрыла за собой оградку и направилась быстрыми шагами прочь…
***
Вечером того же дня она подошла к калитке уютного деревянного домика на окраине далекой подмосковной деревни.
- Ефросинья Борисовна, откройте пожалуйста, я к вам! – крикнула она, привстав на цыпочки, чтобы увидеть лучше, что происходит за забором.
Раздался собачий лай, спустя минуту дверь домика отворилась и на крыльцо вышла маленькая худенькая старушонка лет восьмидесяти.
- Чего надо? – не очень-то довольным тоном ответила она.
- Бабушка Фрося, вы меня не узнаете? Это я, Маша - дачница.
Ефросинья Борисовна склонила голову набок, пригляделась внимательней, затем охнула и всплеснула руками:
- Господи, ты боже мой, Машенька! Да я ж тебя и не узнала. Ты так изменилась! Проходи в дом.
Мария вытерла ноги о половичок и вошла на веранду дома. Тепло, пахнет борщом и еще чем-то неуловимым, очень уютным. Давно забытая домашняя аура…
- А я все сберегла, что ты мне оставила. Держи вот ключи от дома, а чемодан я сейчас принесу – бабушка Фрося полезла куда-то за печку и вытащила маленький чемоданчик с цифровым замком.
- Спасибо, бабушка, очень ты меня выручила – Мария взяла в руки чемоданчик и направилась к выходу.
- Ты куда пошла, оставайся, я тебя хотя бы борщом накормлю.
- За борщ спасибо, пожалуй не откажусь.
Баба Фрося быстро накрыла стол, разлила борщ по тарелкам, затем достала из холодильника начатую полулитровую бутылку и рюмки:
- Выпьешь с дороги?
- Наливай, баба Фрося. Есть за что выпить.
Ефросинья Борисовна разлила водку по рюмкам – полную Марии и себе совсем немного на донышке:
- Ну, давай под борщ, со свиданьицем!
Мария опрокинула рюмку. Алкоголь сразу ударил в голову, слегка закружил и разогрел.
- Спасибо. Давно так хорошо не было.– усмехнулась Мария.
Баба Фрося взглянула на нее, покачала головой и нерешительно спросила:
- Скажи, а что надо делать, чтобы там, где ты была, выжить?
- Выжить там можно, баба Фрося. Сложнее человеком остаться…
Помолчали. Баба Фрося, чтобы заполнить паузу, потянулась опять к бутылке, чтобы налить еще, но Мария ее остановила:
- Не надо, а то, боюсь, развезет меня. Отвыкла я пить, там, где я была, не наливали…
- Ты вообще-то к нам надолго? – спросила Марию Ефросинья Борисовна.
- Да я только на один день. Переночую и поеду дальше. – Мария поднялась из-за стола и направилась к выходу – Спасибо Ефросинья Борисовна, я пойду..
- Ну что тебе сидеть одной в холодном доме… У меня и переночуешь. – старая женщина попыталась ее остановить.
- Не надо баба Фрося, зачем Вам беспокоиться – мягко возразила Мария.
Ефросинья Борисовна посмотрела на Марию пристально, вздохнула и тихо ответила:
- Ну что ж, как говорят, «гляди сноха, тебе жить» . – и, помолчав немного, добавила – Удачи тебе, Маша…