Действующие лица:
Евгений Антитипов – стиляга и художник – абстракционист.
Валерий Пиявин – секретарь ГКВЛКСМ.
«Вовка – волк» - хулиган.
Маша – девушка из Москвы.
Владлен Анатасович Врыжин – директор музея – планетария, изобретатель.
Призрак священника.
Призрак графини.
Богородица.
Спаситель.
Ангелы.
Друзья Антитипова.
Милиционеры.
Хулиганы.
Памятники.
Сокоммунники.
Действие первое.
Занавес на сцене опущен. В дальнем углу слегка освещённый лежит чей-то труп с торчащим из груди кухонным ножом. Звучит мрачная, тоскливая музыка, сменяемая постепенно весёлым танцем «твист». Слышен шум толпы, свист (недалеко проходит танцевальный вечер). Свист гармонично выливается в милицейские свистки и на сцену, загнанно озираясь, вбегает Евгений Антитипов, одетый в кургузый оранжевый пиджачок и узкие бледно-зелёные брючки.
Антитипов (безнадёжно): Куда бы спрятаться? Ведь поймают.
На сцену выскакивают два милиционера.
I-ый милиционер: Стой, стрелять буду! (Стреляет в воздух)
Антитипов бросается удирать. Милиционеры преследуют его.
I-ый милиционер: Стой, падло! От нас не убежишь! Везде достанем!
Все скрываются в противоположном углу сцены, где слышится шум, крики, возня.
Занавес медленно поднимается под комсомольскую мелодию.
Сцена перегорожена пополам.
В левой половине сцены письменный стол, за которым, склонив голову набок, что-то быстро пишет Валерий Пиявин. Иногда он с прищуром смотрит куда-то в правый угол сцены, где неясно просматривается Памятник Вождю, и вдохновлённый, снова строчит в тетради.
На сцене появляются два милиционера и Антитипов.
У Антитипова руки заломлены за спину. Милиционеры тащат его к письменному столу. Пиявин отрывается от писанины и, выпятив подбородок, зло смотрит на арестованного. Потом вскакивает из-за стола и заложив большие пальцы за жилет, несколько раз быстрой походкой проходит вдоль сцены. Затем резко останавливается и выбрасывает правую руку вперёд, в сторону Антитипова:
Пиявин (резко): - Так Антитипов, ты опять за своё! Мы же тебя предупреждали неоднократно, а ты, значит, выводов не сделал, продолжаешь в том же преступном стиле! (к милиционерам): А ну-ка держите его покрепче!
Милиционеры хватают Антитипова за руки и за ноги. Пиявин достаёт из кармана острые, похожие на нож, ножницы и щёлкает ими возле лица Евгения. Потом одной рукой хватает длинный локон волос Антитипова и уверенным движением отрезает его.
Пиявин: - Остальное сам сострижёшь. Ну, а теперь брючата. И как ты их сузил? С мылом, наверное влезал?
Милиционеры гогочут, а Пиявин ножницами разрезает узкие бледно-зелёные штанины Антитипова. Тот стоит понуря голову.
Пиявин: - Убирайся отсюда! И чтоб я тебя в таком стиляжьем виде больше не видел!
Милиционеры выталкивают Евгения на другую тёмную половину сцены. На левую половину падает занавес. Антитипов уныло бредёт по сцене и вдруг из-за угла ему путь преграждает хулиган «Вовка – волк», которого играет тот же актёр что и Пиявина, но только на глаза его надвинута кепочка с пуговицей, а в углу рта пристроился слюнявый окурок. За атаманом вываливается шайка, одетая как попало.
«Вовка – волк»: - Гоп-стоп! Закурить не найдётся? Не куришь что ли, козёл узкобрючный? Может, деньжата на выпивку есть? И денег нет? Врёшь сука! Не уважаешь! Вырядился, как попугай. Натянул кальсоны и выпендриваешься! Американца из себя корчишь, гнида стиляжья? Падлой буду, замочу щас паскуду!
«Вовка-волк» достаёт из кармана выкидной нож. Лезвие выскакивает из рукоятки, и хулиган машет им возле носа Антитипова.
«Вовка-волк»: - Не боись, паря. Замочу тебя быстро – пикнуть не успеешь!
Антитипов (теряя от страха сознание): - Не убивайте меня…
«Вовка-волк»: - А ну, скидывай кальсоны, мразь! Может тогда и пожалею?
Антитипов дрожащими руками снимает одну штанину. «Вовка-волк», увидев разрез на брючине, радостно ухмыляется.
«Вовка-волк»: - Зуб даю, Пиявин тебе портки распорол! У него не заржавеет. Он вас гнид стиляжьих «за падло» держит и у нас тут с ним «кентовый расклад».
Антитипов с трудом снимает вторую штанину и стоит перед бандой в длинных чёрных сатиновых трусах.
Банда гогочет, а «Вовка-волк» тоже, заливисто смеясь, даёт Евгению пинка, от которого тот едва не падает.
«Вовка-волк»: - Вали паскуда пока я добрый! А ещё в штанах узких замечу, точно замочу!
Антитипов делает шаг из круга. Но каждый из бандитов, подражая своему атаману, навешивает ему по пинку. И вдруг раздаётся крик «Атас!» Банда мгновенно исчезает, а на сцену выскакивают милиционеры. Увидев стоящего в трусах Антитипова, один из милиционеров выхватывает пистолет, и стреляет в воздух:
I-ый милиционер: - Стой! Стрелять буду!
II-ой милиционер(восхищённо): - Уже шорты успел напялить!
Испуганный выстрелом Антитипов, бросается бежать.
Милиционеры кидаются в погоню. Вся троица бегает вокруг стоячего памятника вождю. В это время открывается левая половина сцены. На ней старинное кладбище с покосившимися крестами и контур графской Усыпальницы. Над кладбищем висит полная весенняя луна. Антитипов отрывается от милиционеров и прячется за могилой. Милиционеры спустя минуту появляются на левой половине сцены. Зрителям Антитипов виден, а милиционерам нет.
I-ый милиционер: - Смылся куда-то, гад!
II-ой милиционер: - Будем искать-то?
I-ый милиционер: - Надо искать. Здесь где-нибудь прячется. Найду, прибью, паскуду!
Антитипов за могилой дрожащий, как осиновый лист, и тихо повторяет: « Господи помоги! Господи помоги!»
Вдруг из-под креста могилы, за которой прятался Антитипов, появился лёгкий дымок. Дым всё разрастается, и внутри его возникают фигуры священника и графини. Милиционеры в ужасе смотрят на призраков. Фигура священника поднимает в их сторону руку:
Священник: - Изыдите упыри бесовские!
Блюстители порядка бросаются удирать, ломая кусты.
Антитипов сперва ошарашено наблюдает за изгнанием своих преследователей, а затем, немного придя в себя, надевает разрезанные брюки, словно постеснявшись призрачной дамы. Призрак священника поворачивается в его сторону:
Священник: - Подойди ко мне, не бойся, внук мой…
Антитипов робко делает несколько шагов.
Священник: - Ты не узнаёшь меня?
Антитипов (вглядывается в его лицо) – Я видел вашу фотографию у отца. Вы…мой дед, протоиерей, отец Николай?!
Священник: - Да, я неприкаянный дух твоего деда. А это дух твоей бабки – дочери графа Добринского, моей любимой Аннушки. Мы явились к тебе, чтобы поведать историю нашей Любви, нашей недолгой жизни и смерти. Мы любили друг друга, но жениться не смогли. Отец Анны – граф Добринский посчитал наш будущий брак неравным и отказал мне. Тогда мы согрешили, тайно соединившись. От этого соединения родился твой отец. Сразу после родов Анна скончалась, но перед смертью завещала мне воспитание ребёнка и отдала свою освещённую нательную иконку Божьей Матери с Младенцем. Анну похоронили в этой фамильной Усыпальнице, а я охранял её вечный покой, хранил на груди икону и растил нашего сына, пока в один из дней Упыри бесовские, захватившие власть, не пришли захватывать мой приход. Они ворвались в церковь злой, дикой толпой, во главе с местным чекистом. Стали растаскивать Иконостас, рушить колокольню, сбрасывать колокола и кресты. Я пытался их увещевать, уговаривать, грозился карами небесными, но они только хохотали мне в лицо, а потом напились самогона и избили меня, отняв святой крест. Я испугался за Аннушкину иконку и, улучив момент, спрятал её в укромном месте за алтарём. Разграбив церковь, пьяные бесы направились к Усыпальнице, вытащили из гроба тело Аннушки, и чекист стал стрелять в неё из револьвера. Этого я стерпеть не мог, схватил оброненный кем-то топор, и в суматохе подбежав сзади, ударил чекиста по голове. Упыри набросились на меня и стали избивать без жалости. Моя грешная душа покинула тело, а наши с Аннушкой растерзанные тела остались лежать возле Усыпальницы. Ночью прихожане схоронили тайно нас в одной могиле. Мы соединились навек, но наши души не знают покоя. Иконка спрятана в заветном месте, и пока она не окажется в твоих руках, внук мой, успокоение не коснётся нас. Найди её в церкви, где сейчас правит нечистая сила. Светлый крест укажет тебе место.
Призрак смолкает. И вдруг в тишине раздаются тяжёлые каменные шаги (звучит «Интернационал» и « чижик-пыжик» в исполнении И. Талькова) Священник: - Я чувствую приближение каменных идолов. Они идут сюда. Нет нам от них спасения. Мы не успели раствориться, а в них много бесовской власти. Она задерживает нас в первозданном облике. Внук мой, спрячься! Они не должны тебя видеть.
Антитипов отступает, пятясь к кустам, когда из них вдруг выглядывает гипсовая голова, заляпанная птичьим помётом. Голова принадлежит парковому памятнику вождя. Памятник на полусогнутых ногах вылезает на сцену, волоча за собой скамейку. Он долго устанавливает её на сцене, мурлыча под нос «Ах мой милый Августин», на немецком языке. Затем садится на скамейку, облокотившись затылком о ладонь.
Снова раздаются тяжёлые шаги, и с другой стороны сцены появляется на негнущихся ногах второй памятник – в фуражке надвинутой на лоб (актёр играющий «Вовку-волка»). Он подходит к сидячему вождю и снимает кепочку.
Стоячий (сильно картавя) – Пгиветик, Владимий Ильич. Наше вам с кисточкой!
Сидячий: Здгаствуйте, здгаствуйте батенька, Владимий Ильич! Давненько не виделись. Поздгавляю Вас с днём нашего демона.
Стоячий: Взаимнообгазно. Можно присесть на лавчонку пока остальные приканают?
Сидячий: Ну что же, присаживайтесь батенька. Застоялись там у себя, небось?! Нам низшим вождям, нужно держаться вместе и бороться за свои права, а то наш старший вождь имеет слишком много привелегий.
Стоячий: Век воли не видать, Владимир Ильич! В самую точку ты ботаешь. Пахан наш наглеет, с каждой ходкой на день демона. Пайку себе клеевую отхавал, стоит на площади бронзовый, а мы тут как на зоне – срок тянем.
Сидячий: Вейно, вейно, Владимир Ильич! Здесь совсем, словно в ссылке, в Шушенском. Тоска невообразимая, ни демонстраций, ни парадов. Только и собираемся тут на День демона – от лунного света подзарядиться – самое высокое место.
Стоячий: Одна по натуре радость – лунишка полная на нашу демонскую ночку.
Сидячий: Ну, так садитесь батенька. Разговор у нас будет архиважный. Нужно старшему вождю поставить ультиматум: для всех одинаковые привилегии. В нашей ленинской партии должно соблюдаться равноправие. Согласны, батенька?
Стоячий: Согласен-то согласен. Да только не настучишь ли ты на меня, Владимир Ильич пахану? Знаю я тебя, провокатора.
Сидячий: Как можно батенька, Владимир Ильич! Я же интеллигентный человек.
Стоячий: Вы интеллигенция – говно собачье! Продадите за понюшку табака!
Стоячий вождь разворачивается на пол-оборота и пытается усесться на скамейку, но так как ноги в коленях у него не гнутся, он плюхается на край, переворачивая скамейку. Оба Ильича падают на кладбищенскую землю, а стоячий - упавший неожиданно орёт:
Стоячий: - Покушение на Вождя мирового пролетариата! Я тебя шпион немецкий давно расколол! Ты, падло, сдать меня пахану хочешь, чтоб пайку лишнюю отхватить!
Сидячий: - Морда уголовная! (поднимается на корячки) Из-за таких как ты пролетарское дело терпит поражение! Была бы моя воля – всех бы вас бандитов расстрелял без жалости!
Стоячий: - А я бы вас вшивых интеллигентишек, на фонарях повесил!
Стоячий-лежащий вождь неожиданно перекатывается к своему двойнику и ударяет того ногами в живот. Сидячий опрокидывается, распыляя гипсовую труху.
Сидячий: (хныча): - Ой, мамочка! Убивают! Цвет нации убивают!
И вдруг набрасывается на лежащего-стоячего Ильича. Оба низших парковых вождя катаются в обнимку, тузя друг друга, как попало. И тут раздаётся ещё один голос.
Старший вождь: - Ша! Прекратить безобразие!
Драка прекращается и оба младших вождя поворачиваются к своему начальнику. Рядом с ним стоят ещё два вождя (которых играют актёры, исполняющие роли милиционеров). На одном из них длинная шинель, а на другом военная гимнастёрка и галифе в сапогах.
Старший: - В чём дело, товарищи? Почему нарушаем революционную дисциплину? Объясните своё недостойное поведение!
Стоячий Ильич с трудом поднимается на свои негнущиеся ноги, подходит к Старшему вождю и, приподнявшись на цыпочки, гудит ему на ухо.
Стоячий: - Владимир Ильич! Этот козёл – заговорщик! Он хотел совершить против Вас контрреволюционный переворот. А я, знаете, как Вас люблю и уважаю! Вот и ударил паскуду гнилую. А он на меня накинулся – хотел пришить! Зуб даю, не сбрехал, Владимир Ильич!
Старший: - Так, всё ясно! Спасибо за преданность (поворачивается к сопровождающим вождям). Что скажешь, Владимир Виссарионович? Что скажешь, Иосиф Ильич?
В. В (картавя с сильным кавказским акцентом): - Изверг! Немецкий шпион!
И. И: - Враг народа! Уничтожить как бешеную собаку!
Старший: - Утверждаю приговор! Преступно не уничтожать эту интеллигентную публику! Привести приговор в исполнение!
Владимир Виссарионович и Иосиф Ильич достают из-за пазух тяжёлые стальные молотки и подходят к стоящему на коленях сидячему вождю.
Сидячий: - Я ни в чём не виноват! Я только хотел одинаковых привилегий! Вы не имеете права! Я старый член ленинской партии!
Но молотки уже заработали, и вскоре от сидячего вождя осталась одна горстка трухлявого гипса.
Старший: - Нужно побольше напирать на буржуазную интеллигенцию, чтобы она лопалась по всем швам!
Потом старший вождь поворачивается к призракам и в упор смотрит на них злыми азиатскими глазами.
Старший: - Духи реакционного духовенства и разложившегося дворянства?! Их нужно уничтожать без пощады! Но мы сами не сможем развеять призраки. Нужна помощь. Вызывайте дух местного чекиста!
В. В. и И.И. идут к одинокой могиле со звездой среди крестов и стучат по ней своими молотками. Из под могилы валит дым. Появляется призрак чекиста. В затылке у него торчит топор. Чекист подходит к старшему вождю.
Чекист: - Что прикажете, товарищ вождь?
Старший: - Расстрелять этого попа и его дворянскую девку! Чем больше будет расстреляно представителей реакционного духовенства, тем лучше. Нужно так проучить эту публику, чтобы она на многие десятилетия забыла о каком-либо сопротивлении Советской власти!
Чекист берёт под козырёк. И тут заговорил призрак отца Николая.
Священник: - Именем Господа нашего Иисуса Христа, проклинаю вас, сатанинские отродья, упыри бесовские, антихристы лживые! Настанет день - разразится кара господня на ваши головы и полетят они с плеч ваших! Рухнут темницы сатаны! Сгорят в святом пламени дьявольские личины и идолы. Падёт страна антихриста и воздвигнется царство Божие на земле!
Он сурово глядит на своих палачей, а потом поворачивается к застывшему от ужаса Антитипову.
Священник: - Прощай, внук мой! Верь в чистоту помыслов господних! И помни о нашем уговоре!
Чекист достаёт револьвер и прицеливается. Призрак священника закрывает собой призрак графини.
Чекист: - Именем Советской власти!
И тут Евгений Антитипов внезапно бросается между чекистом и призраком. Раздаётся двойной выстрел. Антитипов хватается рукой за сердце и падает навзничь. Занавес опускается. (Конец первого действия)
Действие второе.
Сцена закрыта звёздным занавесом. Звучит тихая, божественная музыка. Яркая голубая лампочка, всё более раскаляясь, светит в полной темноте зрительного зала с правой стороны сцены. По краю сцены медленно «летят» два Ангела в светлых одеждах, и перламутровых крыльях, придерживая руками Евгения Антитипова. Лампочка разгорается всё сильнее, слепя зрителей. открывается правая сторона сцены. Это увитый цветами, освещённый таинственной подсветкой, похожий на церковь, грот. В центре на троне восседает Богородица с Младенцем на руках. Ангелы и Антитипов преклоняют перед ней колена.
Богородица: - Я призвала тебя по воле Сына моего на третье небо, чтобы через тебя известить земной мир о скором пришествии Эры Богородицы. Я с душевной болью и состраданием смотрю на беды людские, и особенно сокрушает меня участь народов твоей Родины. Они попали под власть сатаны. Их обманул лукавый и лживый Антихрист, статуи которого стоят на площадях ваших городов. Знай же, что скоро придёт конец сатанинской власти, но ещё много страданий потерпят люди Земного Мира, прежде чем навсегда рухнут люциферовы темницы. Я выбрала тебя, внука убиенного слуги господнего, потому что его неприкаянная душа молилась о спасении Образа, освещённого Благодатью от забвения и вечной потери в преддверии Эры Богородицы. Ты должен вызволить сей образ из лап бесовских и с ним нести людям Благую Весть о великой любви Божьей матери к чадам своим. Святой Крест в пасхальный праздник поможет тебе. Благословляю тебя на богоугодную миссию. Мои архангелы доставят твоего астрального двойника в то место, откуда он был взят. Да поможет тебе Бог наш и Спаситель Сын мой Иисус Христос!
Луч прожектора из-за Богородицы освещает зрительный зал. На сцене возникает Спаситель (которого играет тот же актёр, что и отца Николая). Он подходит к стоящему на коленях Антитипову и поднимает его за плечи.
Спаситель: - Как и Мать моя, Я благословляю тебя на Деяние, ибо кровь единая в нас. Прощён твой дед, убивший гонителя своего, ибо дух его искренне раскаялся. Бог же мира сокрушит сатану под ногами вскоре. Для того явлён был сын Божий, чтобы разрушить дела дьявола. Облекитесь во всеоружии Божие, чтобы могли вы на Земле противостоять козням Диавола. Но если и пришлось вам страдать за правду, блаженны вы. Страха же не боитесь и не смущайтесь. Будьте исполнены Духа святого. Плод же духа есть: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, доброта, верность, кротость, обладание собой, против этого нет Закона. Единый закон в мире – Бог. По закону этому поступайте и ждёт вас царствие Божие на Земле. Ибо Эра Богородицы – есть царство Божие. Но настанет День, и снова приду Я и возьму Вас к себе, чтобы, где «Я», и вы были. Вот гряду скоро, и награда Моя со Мной, чтобы воздать каждому по делам его. Аминь.
Спаситель двуперстием крестит Евгения. Луч прожектора бежит по залу. Антитипов снова преклоняет колени. Звёздный занавес падает. Звучит та же мелодия. Зал погружается во тьму. На фоне мелодии слышен щебет птиц, который с каждой минутой усиливается. Левая половина сцены открывается, ярко освещённая утренним светом. Антитипов лежит навзничь возле могилы с покосившимся крестом. На тропинке появляется девушка, (которую играет та же актриса, что и Богородицу). Девушка, увидев лежащего, испуганно вздрагивает. Потом осматривает его и тормошит за плечо:
Маша: - Молодой человек! Очнитесь! Что с вами?
Антитипов поднимает голову и удивлённо оглядывается вокруг. Он словно очнулся ото сна.
Антитипов: - Неужели я проспал всю ночь на земле? (Пытается подняться, но у него ничего не получается).
Маша: - Вам помочь?
Антитипов: (натянуто улыбаясь) – Нет спасибо. Я всегда это делаю самостоятельно.
Он с трудом поднимается на ноги и снова оглядывается вокруг и вдруг замечает стоящую невдалеке скамейку и обломки сидячего вождя.
Антитипов: (пошатнувшись, чуть не упав) – Так это был не сон…
Маша: - Вам нехорошо? Чем я могу помочь? Может быть, вызвать «скорую помощь»?
Антитипов: - Нет, спасибо! Не нужно. Со мной всё в порядке!
Чтобы поправить очки он подносит руку к лицу и вдруг видит свои руки заляпанные красной жидкостью.
Антитипов: - Где это я так вымазался? Осматривает свою одежду и вдруг обнаруживает на пиджаке входное пулевое отверстие. Он поспешно снимает пиджак. На обратной стороне пиджака ещё одна выходная дырка. Оглядывается на то место, где лежал и видит красную запёкшуюся лужу. Нюхает ладони.
Антитипов: (тихо) – Кровь, кровь, кровь! Значит не сон! Но, как?
Он растерянно смотрит на девушку. Та, смущаясь, отводит взгляд.
Антитипов: (извинительно) – Отвернитесь на минутку, пожалуйста.
Девушка отворачивается. Антитипов снимает рубашку. На ней тоже дырки. Но на теле ни раны, ни шрама.
Антитипов: - Как же так? Мистификация какая-то. Или нет? Ведь это кровь, настоящая кровь. Моя кровь? Но я жив и даже не ранен. Кто-то просверлил дырки в пиджаке и рубашке? Налил крови? Но зачем? Бред. А может, я до сих пор сплю? (Щиплет себя за руку). Вот так штука! Есть от чего сойти с ума!
Потом ещё раз смотрит на окровавленный пиджак и рубашку.
Антитипов: - Нужно всё это замыть.
Он делает несколько шагов к роднику, который журчит в дальнем углу сцены. Но деликатность заставляет его остановиться и взглянуть на девушку. Та решительно шагает в его сторону.
Маша: - Я пойду с вами.
Они подходят к роднику, и Антитипов полощет свою рубашку и пиджак, иногда молча, поглядывая на девушку. Затем он, дрожа от холода, пытается надеть мокрую рубашку. Девушка подходит поближе.
Маша: - Вы замёрзли?! Накиньте мой плащ, вам станет теплее.
Она снимает плащ и набрасывает его на полуголого Антитипова.
Маша (улыбаясь): - Давайте знакомиться. Меня зовут Маша.
Антитипов: - Евгений. Очень приятно. Вы здесь прогуливаетесь поутру?
Маша: - Да, вот решила посмотреть окрестности Голой Горы. Ведь я приезжая. Из Москвы. А здесь такое знаменитое место: Усыпальница графов Добринских. Я учусь в археологическом. Сюда приехала к родным на Пасху. Решила осмотреть Усыпальницу, а тут вы лежите на земле. Я так перепугалась! Думала, что вы мёртвый. А потом вы застонали, как во сне. Я ещё больше растерялась. Стала вас будить, а вы и проснулись, кажется и не раненный. Что же тогда с вами произошло? Почему вы были весь в крови?
Антитипов (после продолжительной паузы): - Я и сам этого не понимаю. Так сразу и не расскажешь. Извините меня. Мне нужно сначала самому это всё «переварить».
Маша (хватаясь за слово): - Может вы проголодались? У меня есть бутерброды. Возьмите, (достаёт из сумки свёрток).
Антитипов: - Спасибо большое. Не откажусь. (Развёртывает свёрток и смачно жуёт, запивая водой из ручья. Дожевав, смотрит на девушку уже совсем другими глазами).
Маша: - Вы сейчас не очень заняты?
Антитипов: (галантно) – Для вас я свободен.
Маша: - Я здесь впервые. Покажите мне, пожалуйста, окрестности. Когда ходишь в одиночестве, совсем другие представления.
Антитипов (поднимаясь с пригорка): - С удовольствием. (Идут вдоль сцены). Ну, Усыпальницу вы уже видели. Это, извините, ныне загаженный памятник архитектуры XVIII века. Построен по проекту зодчего Старова и составлял единый комплекс с громадным дворцом графов Добринских, стоявшем здесь неподалёку на берегу реки. Потом его за ненадобностью разобрали и построили другой дворец деревянный поменьше, который в один прекрасный день сгорел дотла. Изо - всех этих разборок, перестроек и пожаров осталось двухэтажное здание, где сейчас расположен детский санаторий. А в церкви, вон её купол (показывает пальцем) и громоотвод вместо креста, властвует атеизм, в виде музея – планетария, где директор хороший знакомый моего отца, стороживший его много лет в лагере.
Маша: - Ваш отец был заключённым?
Антитипов: - Исправлялся, как сын служителя презираемого культа.
Маша: - А вы значит внук здешнего священника.
Антитипов: - во всяком случае, каятся я в этом, не намерен.
Маша: - Вам не в чем каятся. Пусть это делают другие, загнавшие вашего отца в лагерь.
Антитипов: - Вот они-то ни в чём, никогда не раскаются! Они рушили храмы, убивали миллионы неповинных людей, а сейчас учат нас жить по их звериным законам. Они даже одежду требуют носить только такую, какая им нравится. А кто не придерживается их допотопной моде, они унизительно наказывают (показывает девушке разрезы на своих брюках).
Маша: - Давайте я их вам зашью. У меня есть иголка и нитка. (Достаёт из сумочки иголку с ниткой и несколькими стежками зашивает брюки Евгения).
Антитипов: - Спасибо. Вы возрождаете меня к жизни. Теперь и в музей – церковь не стыдно пойти.
Маша: - Ну, так пойдёмте.
Они идут вдоль сцены к медленно открывающейся правой половине, где на фоне церковного интерьера к стенам приставлены какие-то схемы, диаграммы и прочие нагромождения пропагандистского барахла. В центре расположился странный, похожий на гинекологическое кресло, аппарат с множеством проводов. Над ним что-то паяет Владлен Анатасович Врыжин – директор музея и изобретатель, (которого играет тот же актёр, что и сидячего вождя).
Евгений и Маша появляются в поле зрения Владлена, он отрывается от своего занятия и, узнав Евгения, радостно улыбается.
Врыжин: - Женечка! Какими судьбами? (взмахивает руками).
Антитипов: - Мы мимо шли. Решили посмотреть музей.
Врыжин: - Вот и замечательно! Вот и молодцы! Экспозиция у нас великолепная! А ты, что-то Женечка давно к нам не заходил. Как мама, как отец?
Антитипов: - Вроде живы – здоровы были до сегодняшнего дня. Привет вам при случае просили передать.
Врыжин: - Спасибо, спасибо! Надо бы позвонить твоему папе, поздравить с наступающим Первомаем. Ах, годы, годы! Суета сует! Реже всё навещаем старых знакомых. А ведь столько лет были рядом. Столько лет… (смолкает, задумчиво смотря куда-то вдаль, затем снова оборачивается к молодым людям) – Я вижу девушка не здешняя?! Как догадался? Старая чекистская сноровка и мой маленький секрет. Откуда прибыли в наш городок?
Маша: - Из Москвы.
Врыжин: - Значит, интересуетесь памятниками архитектуры?! Наш музей – старинное произведение зодчего Старова. Здесь в округе ничего подобного нет.
Маша: - Я слышала, тут раньше церковь была?!
Врыжин: - Была, была. Невежественный народ одурманивала опиумом своим. Но, слава Богу, люди прозрели и в Бога больше не верят и церковь им эта без надобности. Вот и был организован музей, чтобы показать достижение нового социалистического, атеистического строя, перед старым религиозным и эксплуататорским. Люди сейчас верят в светлое коммунистическое будущее. Правда, к сожалению, не все. Встречаются ещё кое-какие экземпляры… (взглянув на Антитипова): - Женечка! Что же это у тебя весь пиджак мокрый и рубашка рваная?
Антитипов: - Упал я, Владлен Анатасович. Измазался. Пришлось застирывать в роднике.
Врыжин: - Ах, Женечка, Женечка! Как ты не осторожен. Как ты не бережёшь себя. Впадаешь в крайности. Ты прости, но иногда твоя манера вести себя вызывает у многих противоречивые чувства. Ты сын уважаемых родителей одеваешься броско и безвкусно. Разве салатные брюки гармонируют с оранжевым пиджаком? Ты же художник и должен это прекрасно знать. Но ты, Женечка, рисуешь картины совершенно непонятные простому советскому человеку. А искусство, как известно, принадлежит простому народу. В простонародии корни настоящего искусства. Настоящий художник должен там их находить. Так учит теория социалистического реализма. И только она верна, а остальное всё – ложь, модернизм и буржуазная пропаганда. Ведь классовый зарубежный враг не дремлет. Он всеми средствами мечтает разрушить наше социалистическое государство и в первую очередь победить в борьбе идеологий. Враг делает ставку на неопытность и податливость молодёжи. Пропагандирует буржуазный образ жизни, через пошлую музыку, через безвкусную моду, через абстрактную живопись. Враг вытравляет веру в светлое коммунистическое общество, в идеалы социализма. А ведь победа коммунизма неизбежна во всём мире. Это научно доказано Марксом и Лениным. И никакие происки врагов не помешают наступлению эры всеобщего счастья. Я в это верю. И хочу, чтобы верили и вы, молодые! (патетически по ленински взмахивает рукой) – У меня есть реальные доказательства неизбежности коммунизма.
Антитипов (оторопело): - Какие?
Врыжин: - Технически осуществлённые. Над этой проблемой я трудился много лет. Сначала теоретически, а когда принял музей, перешёл к практическому осуществлению. И вот вчера опробовал последние параметры моей машины. Я её назвал «Хроносублиматор», что в переводе с латинского означает «Приближающая время». С помощью «Хроносублиматора» можно проникнуть в светлое коммунистическое завтра, стать свидетелем грандиозных успехов советского народа. Нашего с вами поколения, которое будет жить при коммунизме! Сегодня я хочу совершить испытательный полёт на двадцать пять лет вперёд, в Мир изобилия, всеобщей Гармонии и Счастья. И знаешь, какая мне в голову только что пришла мысль? Этим первопроходцем станешь ты, Женечка, сын моего друга! Мне хочется, чтобы ты, посмотрев ту прекрасную жизнь, пересмотрел свои взгляды, сбросил паутину буржуазной пропаганды, что окутала тебя и твоих друзей. Тебе опасаться нечего. В то прекрасное время отправится твой двойник, созданный «Хроносублиматором». Его глазами ты будешь смотреть, его ушами слушать, его губами говорить. Девушка подождёт тебя часок, познакомится подробно с экспозицией. Подождёте?
Маша: - Подожду.
Врыжин (нетерпеливо): - Пойдём, пойдём, Женечка. Время не ждёт. Прекрасное время не ждёт тем более…(тащит его за руку к странному аппарату).
Врыжин: - Вот мой «Хроносублиматор». (Хлопает гордо по спинке кресла) - С помощью заданной программы, материалов последних съездов партии, новейших общественно-политических и научных разработок и, наконец, светлой мечты всего человечества о счастливом будущем, моя установка сублимирует и сконцентрирует в конкретную Реальность биотоки твоего, Женечка, мозга и раскроет для твоего двойника картины иного времени, прекрасных коммунистических дней 1991 года! Садись Женечка, в кресло и не бойся. И гордись оказанной тебе честью, хотя если сказать откровенно, ты её ещё не заслужил. Но верю, после посещения Светлого Будущего ты встанешь на путь исправления. Ты, так же как и я поверишь в коммунизм! (делает широкий приглашающий жест рукой) – Ну, что, садись, первопроходец!
Антитипов неуверенно переминается с ноги на ногу. Затем с решительной отчаянностью машет рукой.
Антитипов: - Где наша не пропадала! Будь что будет! Не впервой! Усаживается в кресло. На руки и на ноги Врыжин накладывает ему зацепы в виде кандалов, на рот нагубник похожий на кляп, на голову парикмахерский завивочный колпак. Кресло откидывается, превращаясь в подобие ложа. Сверху на голову стал опускаться большой зеркальный фасеточный шар с серпом и молотом.
Врыжин (нажимая на какие-то кнопки и рычажки, кричит) – Смотри пристально на шар!
Шар начинает вращаться. Сцену наполняет то ли туман, то ли дым. Звучит гимн Советского Союза.
Зал погружается во тьму.
Некоторое время зал остаётся во тьме, слышна только музыка перестройки, и вдруг по боковому проходу из вестибюля между зрительских кресел бежит разъяренно - радостная толпа, размахивая мешками, сумками и авоськами. Толпа забегает на сцену и, сметая на своём пути стоящего в недоумении Антитипова, бьётся возле прилавка, где торгует водкой толстая продавщица.
Продавщица: - Товарищи! Водка только по талонам! (Антитипова прижимают к прилавку)
Продавщица: - Талон?
Антитипов: - Какой талон?
Продавщица: - Ты что с луны свалился?
Антитипов: - Нет, я из прошлого в коммунизм попал.
Продавщица: - Из дурдома ты сбежал! Шизик ты, коли без талона, в очередь влез!
Крики из толпы: - Не отоваривайте без талона! Он здесь не стоял! Милиция, наведите порядок!
Появляются два милиционера с дубинками.
I-ый милиционер: - Где нарушитель? Кто безобразничает?
Продавщица: - Вот шизофреник – алкаш! Мычит про коммунизм. Точно, придурок!
I-ый милиционер: - А ну, пройдёмте гражданин! Замахивается на Евгения дубинкой. Тот в испуге бросается в сторону и скрывается в левом углу сцены. Милиционеры бегут следом. Занавес открывается. На сцене стол, прикрытый белоснежной скатертью, уставленный множеством закусок, и бутылок с фирменными этикетками. За столом в пол-оборота сидит Валерий Пиявин поглощает закуски, запивая их напитками.
Милиционеры крутят Антитипову руки.
Пиявин (отрываясь от трапезы, недовольно): - В чём дело?
I-ый милиционер: - Алкаш – шизофреник хотел сбежать, товарищ первый секретарь. Извините, что потревожили вас во время обеда. Сейчас мы его угостим по сем правилам (потрясает дубинкой).
Пиявин: - Ну, зачем же так сержант. У нас ведь перестройка, демократизация, а вы применяете застойные действия воздействия на правонарушителей. Отпустите его. Я хочу с ним поговорить (вглядываясь в Евгения). Что-то лицо мне ваше знакомо. Где-то мы с вами встречались? Не припомню. Впрочем, городок маленький, лица примелькались. У вас интеллигентная внешность, а вы беззастенчиво нарушаете установленные правила покупки вино - водочных изделий.
Антитипов: - Здесь что, на все продукты талоны ввели?
Пиявин: - А, вы, словно, не знаете? Трудности с продовольствием и предметами ширпотреба, временное явление.
Антитипов: - У вас, вон этих трудностей нет. Колбаску, икру едите.
Пиявин: - Ну, а что я, по-вашему, должен в очередях стоять. У меня, молодой человек, работа ответственная и питание необходимо особенное. Время трудное – большие умственные и нервные нагрузки. Нужно страну из трясины вытягивать. Тут талонным овсом не обойдёшься. Мы тягловые кони перестройки. Нам необходимы витамины (чистит апельсин). Да и разве на всех хватит, когда везде сплошной дефицит. Волей, неволей приходится распределять. Чем выше ответственность перед народом и государством, тем полноценнее питание.
Антитипов: - Ну, а всем остальным, менее ценным членам общества, значит, талоны на овёс?!
Пиявин: - Могу признаться, частенько и овса не завозят, нет на складе.
Антитипов: - Здорово! Вот так коммунизм!
Пиявин: - И, батенька, куда вы хватили! Коммунизм – это мечта, это вечно уходящий горизонт. Чем быстрее мы к нему спешим, тем дальше он отдаляется. Коммунизм – это легенда для малограмотного народа. Сказка, так сказать, для Иванушки – дурачка, который должен иметь цель в своей глухой, однообразной жизни. И работать, работать для этой цели, надеясь на скорое изобилие.
Антитипов: - Выходит, для одних коммунизм уже давно наступил, а другие должны вкалывать ради их благополучия?
Пиявин: - Таковы правила игры, молодой человек. Как говорится в неких мудрых изречениях «Каждому своё», «Только труд делает человека свободным».
Антитипов: - Это фашисты так на воротах концлагерей писали, а вы их цитируете.
Пиявин: - Гитлер был человеком далеко не глупым и кое что из методов управления у него можно было перенять. Народец должен работать и за страх и за совесть. И должен радоваться своей жизни, а о другой не иметь ни малейшего представления. А для тех, кто слишком любопытен и упрям, должны применяться особые способы воздействия.
Антитипов: - Концлагеря и психушки?!
Пиявин: - А, что поделаешь? Каждый сверчок должен знать свой шесток. И не высовываться. Правда, сейчас распустили народец. Демократизацию, гласность объявили. Вот людишки и стали орать, кто во что горазд. Обнаглели, дисциплину растеряли и страх перед властью. Рыночных отношений им захотелось. Ну, мы им покажем «рынок». Сами назад в стойло запросятся. На тюремную пайку будут согласны, а «демократия» ругательным словом станет. Мы уже постараемся, приложим усилия…
Антитипов: - Не сомневаюсь. И народ опять останется облапошенным. В который раз. Ловко вы приспосабливаетесь к любой обстановке, к любым переменам. И снова при своей выгоде. Пограбили вы вдосталь. Всю страну растащили за годы правления. Уйму невиновных поубивали, в лагерях поморили голодом, в психушках «залечили» до смерти, чтобы остальных запугать вечным страхом перед расправами. И даже потеряв, когда-нибудь власть, вы будете хватать людей своими щупальцами страха и снова завлекать их сладкими и ядовитыми приманками равенства и братства. И снова многие неустроенные потянутся к вам, и снова будут обмануты в своих наивных надеждах на ваше перерождение. Вы не переродитесь никогда! Вы лицемерные лжецы, воры и убийцы! Вы действуете: сначала пряником, а потом кнутом. Сейчас у вас в руках пряник. Кнут вы держите за спиной до поры до времени. Но я вас не боюсь! Устал я вас бояться! Сколько можно?
Пиявин: - Ах, ты выродок поганый! Антисоветчик махровый! Погоди, вернётся наше время! Выявим всех вас поимённо. Уж тогда не ошибёмся. Тогда всё будет безошибочно. Промаха не совершим. Настреляемся вдоволь. Ни один из вас не уйдёт. (кричит за кулисы) – Капитан! Сержант! (появляются милиционеры) – Разберитесь с этим молодчиком. Только, чтобы поменьше синяков и шишек (обращаясь к Антитипову) – Это тебе урок за твой длинный язык. Распускать поменьше станешь…
Милиционеры хватают Евгения и лупят его дубинками.
Звучит песня И. Талькова «Метаморфозы». Зрительный зал и сцена погружаются во тьму. Затем постепенно левая сторона сцены медленно освещается, как пробуждающееся сознание Антитипова. Он лежит в ложе «Хроносублиматора», а Врыжин отчаянием на бородатом лице нажимает на какие-то кнопки. Наконец подбегает к прикованному Евгению и вручную снимает с него «кандалы» и «кляп».
Врыжин: - Женечка! Прости ради бога! Маленькая техническая неисправность. Сам понимаешь, опытный образец. Первая проба. Как ты себя чувствуешь? Голова не болит?
Антитипов: - Болит, ещё как болит. И не только голова…
Врыжин: - Но что же с тобой случилось? Как там в коммунизме?
Антитипов (отворачиваясь от Врыжина) Ничего не помню. Словно мозги отшибло.
Врыжин: - Как, совсем ничего не помнишь?
Антитипов: - Ничего. Только какие-то удары и вспышки.
Врыжин: - Ай, как жалко! Может быть, силовое поле ослабло, и энергетический баланс не уравновесился? Нужно поковыряться ещё, поработать, усовершенствовать…
Антитипов: - Пойду я, Владлен Анатасович. Ждут ведь меня…
Врыжин: - Да, да, Женечка, иди, иди! Прости за отнятое время. Кто же знал, что всё так получится…А мне так хотелось…(огорчительно машет рукой). Провожать тебя не буду, сам понимаешь, нужно с аппаратурой повозиться, подремонтировать. Ну, будь здоров. Передавай привет отцу и маме.
Антитипов, слегка пошатываясь, бредёт по сцене. Навстречу ему появляется Маша. Грустное лицо Евгения озаряется улыбкой. Маша тоже улыбается. Они протягивают друг другу руки и вместе идут вдоль сцены.
Маша: - Вы устали. У вас измученный вид.
Антитипов: - На то есть причины. Попал я в этот самый коммунизм. Только Врыжину ничего не сказал. Огорчать не стал.
Маша: - Ну, и как там?
Антитипов: - Карточная система. Очереди, давки кругом. А партработники, как жирели, так и будут жиреть. Они для этого и власть захватили, чтоб одним у кормушки чавкать на зависть остальному народу.
Милиция там с дубинками резиновыми ходит. Чуть что, сразу в дело пускает. И ещё демократизация у них какая-то, перестройка и гласность. Только, что это такое я понять не успел, как дубинками избили. До сих пор шея болит (чешет себя по шее). В рынок они стремятся. Только, чувствую, все прилавки на этом «рынке» забронированы моим знакомым Пиявиным и его партийными сотоварищами. Они и там будут диктовать свои условия, свои законы. Правили политикой, будут править экономикой. В своих интересах, конечно.
Маша: - Вы слишком переволновались. Вам нужно успокоиться, отдохнуть. Пойдемте, погуляем (идут вдоль сцены).
Слышен птичий щебет, журчание воды в ручье. Звучит лёгкая весенняя музыка.
Антитипов: - Да, что-то я совсем заполитизировался. Даже про весну забыл (вдыхает полной грудью). Какой воздух! (После долгой паузы). – Можно я прочту стихи? (Маша кивает головой)
Антитипов (чуть отвернувшись в сторону):
Потом мы к этому привыкнем
Но в день рождения листвы
Мир, что был мёртвым и безликим,
Воскрес под сводом синевы.
В пасхальном колокольном звоне
Слышна гармония весны
Мы припадём к листве зелёной,
Отбросив чары Сатаны.
Он слишком долго правил нами
В кровавом ужасе Зимы
Но день настал. Святое пламя
Сожгло покровы зимней тьмы.
Но день настал. Земля воскресла!
Родился заново Христос!
В лучах божественного жезла
Зелёный лист опять пророс.
Но день настал. Христова Лика
Нам ниспослалась Благодать.
Потом мы к этому привыкнем,
Хоть не пристало привыкать!
Снова долгая пауза. Затем Маша поднимается на цыпочки и целует Евгения в щёку. Евгений замирает в изумлении. Несколько минут они стоят неподвижно, затем, взявшись за руки, продолжают свой путь вдоль сцены и незаметно для самих себя оказываются на том же старом кладбище. Там ничего не изменилось. Евгений долго и пристально оглядывает кладбище, потом поворачивается к Маше.
Антитипов: - Хотите, расскажу?
Маша: - Очень хочу.
Антитипов: - А не примете меня за сумасшедшего?
Маша: - Вы подобного впечатления не производите. И если даже расскажите, что-нибудь подобное на бред, я постараюсь понять. Вас устраивает такая точка зрения?
Антитипов: - Вполне (после паузы). Ну, тогда слушайте.
Сверху спускается экран, включается слайдоскоп, который показывает сцены из предыдущего действия.
Антитипов (после завершения показа) – Вы мне верите?
Маша: - Не могу не верить. И вот ещё почему? Не знаю, как это объяснить, но посмотрите, что я нашла возле дорожки рядом с тем местом, где вы лежали. (Роется в сумочке и достаёт стреляную пистолетную гильзу)
Маша: - Свежая гильза. Ещё порохом пахнет.
Антитипов: - Неужели, в самом деле, кто-то в меня стрелял под прикрытием призрака чекиста? И мне кажется, я догадываюсь, кто?!
Раздаётся тоскливый протяжный волчий вой. Маша испуганно прижимается к груди Евгения.
Маша: - Уйдёмте отсюда. Я боюсь.
Но уйти они никуда не успевают. Из глубины сцены, раздвинув кусты, появляется «Вовка-волк» со своей шайкой. Увидев Евгения, бандит расплывается в ехидной улыбке.
Вовка-волк: - Какая встреча! Где ж ты нам только не попадаешься, тварь узкобрючная! Теперь здесь с бабою промеж упокойников лапаешься. Никакого уважения к святым местам. (Подходит ближе вихляющей блатной походкой) – А бабу себе клеевую отхватил. Задница круглая и сиськи, вроде есть. Поделись, милай! Нас много, а ты один. Да и куда тебе такая баба? Ты же с ней ничего сделать-то не смогёшь! А мои пацаны страсть, как бабу хорошую попробовать хочут. Салаги они, не трахались ни разу. Вот на твоей пусть поупражняются, чтоб во вкус войти. А тебе спасибо скажем, что добром уступил. Не то, ты меня знаешь: перо под бок и тут же в могилку старинную закопаем вас обоих – никто и не найдёт.
Вытаскивает из кармана штанов выкидной нож, лезвие выскакивает из рукоятки.
Вовка-волк: - Ну что, сдаёшь в прогон? Тогда и тебе в конце достанется, а то авось, когда бы ты её ещё уломал? Целка, поди?
Поигрывая ножом, подходит ближе и хватается за локоть девушки, дёргает, и тут Евгений неожиданно ударяет Вовку-волка ногой в пах. Пахан, сгибается пополам, падает и катается по сцене, воя и ругаясь. Хулиганы несколько секунд в недоумении смотрят на своего атамана, а затем дружно бросаются на Евгения. Бьют его, сдирают одежду, оставив в одних трусах, и привязывают ремнями к могильному кресту. Машу хватают и бросают на один из могильных скатов. Она в обморочном состоянии. Её насилуют поочерёдно на глазах у избитого Евгения. Он рвётся с креста, но путы оборвать не в силах. Вовка-волк пришёл в себя от удара и боли, поднимается сначала на корячки, затем в полный рост, и с трудом передвигаясь, подходит к висящему на кресте Евгению.
Вовка-волк: - Ну, что, падло, всё равно по-нашему вышло! Сломали целяк твоей сучке! Сейчас вот с ней закончим и тобой займёмся. Обратим тебя в пидарасную веру. Чтоб твоей бабёхе не обидно было! И не вздумай легавым заявки писать: пришьём, как барана, а шкуру на базаре продадим.
Евгений плюёт ему в лицо. Вовка-волк обтирается рукавом.
Вовка-волк: - Ну, этого я тебе козёл, не прощу! Точно яйца вырежу, чтоб ты не брыкался и не плевался! Приготовься к операции! Наклоняется и ищет упавший нож и вдруг раздаётся крик «Атас!» Хулиганы мгновенно исчезают, а замешкавшегося Вовку-волка хватают выскочившие из кустов милиционеры.
Вовка-волк (хныча, как ребёнок): - Дяденьки! Отпустите дяденьки! Я ничего не сделал. Я мимо проходил, шёл за могилкой дедушкиной прибраться, а тут хулиганы девушку насилуют. Я испугался, хотел убежать, да не успел. отпустите дяденьки!
Из кустов раздаётся невидимый голос: - Отпустите парня, товарищ капитан! Я его знаю. Хороший парень. Наш парень. Мой брат.
Милиционеры отпускают Вовку-волка. Он исчезает в кустах и тут же появляется снова в образе Валерия Пиявина.
Пиявин: (подойдя к лежащей Маше, возмущённо) – Какое безобразие! Явный пример ослабления массовой работы с молодёжью. Нравственная распущенность и пережитки буржуазной морали. Нужно срочно собрать членов городского комитета комсомола и поставить вопрос об усилении идеологического влияния на несоюзный контингент. Огромное поле для деятельности. Запретить западные танцы и ношение «стильной» одежды. Всемерная пропаганда социалистического образа жизни, высоких идеалов строителя коммунизма! И никакого снисхождения нарушителям норм советского общежития. Разбираться с ними по всей строгости, беспощадно карать за каждый выявленный проступок. Пусть стиляги знают, что им не удастся уйти от возмездия. Каждого постигнет карающий меч правосудия! Каждый получит по заслугам! Мы не позволим буржуазному разложению вторгаться в нашу жизнь. Ведь от всяких «рок-н-роллов, твистов» абстракционистов до насилий и убийств – один шаг. Его сейчас вот здесь сделали какие-то стиляги. Мы должны выловить их до единого! (Обращаясь к милиционерам) Осмотрите жертву стиляжьего насилия.
Милиционеры осматривают Машу.
I-ый милиционер: - жива, но без сознания.
Пиявин: - Посмотрите, может документы, какие есть? Вон сумочка лежит. Принесите её сержант.
Милиционер приносит сумочку, открывает её, достаёт паспорт.
Милиционер: - Из Москвы приехала. И имя какое-то странное – Марианна.
Пиявин: (оглядывая лежащую Машу) – Хороша. Ничего не скажешь. Сам бы не прочь, только должность не позволяет. А лицо знакомое. Где же я его видел? Совсем недавно. Вспомнил. Женский призрак. Вчера ночью. Словно во сне всё было. А может и в самом деле во сне. Хорошо если бы приснилось. А коли нет? Всё перепуталось. (Милиционерам) – Унесите девушку и отвезите её в больницу. Милиционеры набрасывают на Машу, остатки одежды и уносят её через кусты. А Пиявин продолжает оглядывать окрестности кладбища.
Пиявин: - Гильза где-то должна быть. Да, разве сейчас в темноте найдёшь? Где я стоял? (Подходит к кустам) Кажется здесь. (Шарит в траве) – Ничего не видно. Нужно утром прийти. Поискать, чтобы не было улик. А чего я боюсь? Кто меня заподозрит? Труп, видно, ещё днём обнаружили и ничего пока в городе не слышно. Обойдётся. (Идёт дальше и вдруг натыкается на лежащую одежду Евгения. Поднимает пиджак) – Что это? Его пиджак! (Осматривает и обнаруживает пулевое отверстие навылет, потом оглядывается по сторонам и вдруг замечает привязанного к кресту Евгения. Пиджак падает из ослабевших рук).
Пиявин (изумлённо, со страхом): - Ты жив? (бормочет про себя) Жив, жив. Не может быть…Пуля…Навылет.
Убегает со сцены сломя голову. Некоторое время сцену окутывает тьма и тишина, затем мерцающий свет, звучит мелодия тридцатых годов и из кустов на сцену выбирается Владлен Врыжин, держа под мышкой икону Божьей матери с младенцем. Врыжин приставляет её к Усыпальнице, падает на колени и начинает истово молиться. Раздаётся голос священника Николая и его силуэт появляется возле Евгения.
Призрак священника: - Бесы веруют и трепещут. Терпи внук мой, свои страдания, как терпел господь наш Иисус Христос. Ещё немного и наступит День святого Воскресения. Придёт очищение и избавление от мук твоих. Помни о нашем уговоре. Святой Крест укажет место. Призрак отца Николая исчезает. Врыжин перестаёт молиться и лезет в потайное место усыпальницы. Достаёт оттуда сундук, открывает его ключиком, стряхивает пыль и одну за другой достаёт оттуда старинные иконы. Любуется ими, кладёт крестное знамение. Затем все иконы, в том числе и принесённую с собой складывает в ящик и, кряхтя, засовывает тот в свой тайник. Поднимается с коленей и вдруг замечает Евгения. Вздрагивает в испуге. потом берёт себя в руки.
Врыжин: - Это ты, Женечка?! Ты меня напугал! Как ты здесь оказался? В такое время! И в таком виде! Это что, новые причуды абстракциониста? подражаешь Иисусу Христу? Да, завтра ведь православная Пасха! И ты, значит, решил подурачиться? Нехорошо, Женечка, грех. Хоть мы и атеисты, а смеяться над Богом нельзя. Накажет. Тем более, ты из семьи священнослужителя. Дедушку твоего здесь все уважали, хоть он и совершил убийство неповинного человека. Хорошего, кстати, человека. Настоящего чекиста, с которого все мы должны брать пример. И отца твоего осудили не зря, хотя может, слишком большой срок дали. Но времена тогда были суровые. Решался вопрос: кто кого! Потому-то Харитошу и посадили. И знаешь, если бы я не оказался рядом с ним, навряд ли ты, Женечка, родился бы. Спасал я твоего отца, много раз спасал. За что он мне и благодарен и не воротит нос, как ты, например. Недоволен ты нашей жизнью. Вытворяешь всякие безобразия. Одеваешься, как пугало огородное. Вот теперь на крест забрался. Мученика из себя изображаешь? Настоящий-то мученик вон, где лежит. Валерьян Пиявин – погибший за революцию и социализм. А твой дед – убийца и не будет ему прощения во веки веков. Видел, как я молился? Видел! Не свои грехи замаливал. О вразумлении твоём уговаривал Бога. Больше некого. Слов ты разумных, Женечка, не понимаешь. Пришлось через свою совесть переступить. А что иконы собираю – это никому не запрещается. Есть у меня такая возможность. Сохраняю исторические художественные ценности. Они и при коммунизме будут иметь большое эстетическое значение. Между прочим, я на тебя, Женечка, ещё по одной причине обижен. Обманул ты меня. Солгал, что не попал в Светлое Коммунистическое Будущее. Приборы «Хроносублиматора» не ошибаются. Не хочешь рассказывать? Видно, прав я оказался. Во всём прав.
Антитипов (с трудом поднимая голову): Уходите. Это вы всё лжёте, а не я. И коммунизм ваш – ложь и мерзость. Так и знайте!
Врыжин: - Ах, вот ты как заговорил поповский выродок! Всех вас надо было в пятом колене… А то милосердничали. Гуманизм проявляли. Жаль, товарищ Сталин рано умер. Он бы для вас «Исусиков» не такие кресты приготовил. Другой бы у тебя «галстук» на шее висел. Верёвочный…! (круто разворачивается и исчезает в кустах)
На сцене вновь воцаряется тишина. Затем, все, приближаясь, движутся раскаты грома. Сверкает молния. Хлещет дождь. Сцена открывается полностью. Усыпальница и церковь – музей предстают перед зрителями общим архитектурным ансамблем. Виден бредущий Врыжин, который от сильного удара молнии в страхе прячется за кусты. Одна из молний попадает в купол и над куполом, словно от вспышки, загорается православный крест, а внутри музея возникает пожар. Выскочивший из кустов Врыжин, бегает по сцене с огнетушителем не зная, что предпринять.
Врыжин: - Горят! Бесценные экспонаты горят! Мой «Хроносублиматор» горит! Теперь не восстановишь! Теперь не попадёшь в коммунизм! Никогда не попадёшь!
Зал погружается во тьму. Только над куполом церкви горит православный крест. Звучит духовное песнопение. Оно постепенно сменяется щебетом птиц и утренним весенним светом. Раздаётся колокольный звон и заутренняя молитвенная служба в честь Воскресения Иисуса Христа. На сцене появляются два молодых человека – друзья Евгения. Они снимают его с креста и усаживают на землю. Дают попить из термоса чаю. Одевают.
Первый друг: - Мы тебя бы всю ночь искали, да ливень помешал. Гроза жуткая была. И знаешь, что случилось? Молния в памятник на площади попала. Без головы он теперь стоит. Покрывалом белым прикрыт. А башка вдребезги. Сам видел, когда её милиция увозила.
Второй друг: - Да и здесь музей – планетарий весь внутри выгорел. Видно тоже молния попала. Пожарные только уехали.
Антитипов: - Значит, сбылось пророчество деда! (после паузы) – Пойдем, посмотрим на пепелище. (Поднимается с земли и все трое идут к церкви. Друзья поддерживают Евгения, как те ангелы в первом действии). Возле неё сидит весь закопчённый Владлен Врыжин. Он похож на чёрта. Прикрывает обеими руками уши и раскачивается, пытаясь заглушить в голове церковное песнопение.
Врыжин: - Колокола, колокола! Но, ведь колокольня снесена! Откуда колокола?
Сверху бьёт солнечный свет. Он образует крестовидное сияние и освещает нишу в стене церкви. Антитипов подходит к этой нише, засовывает туда руку и достаёт иконку Божьей Матери с Младенцем. Колокольный звон становится тише и вдруг два голоса мужской и женский произносят «Спасибо, внук наш!». Из-за церкви появляется Маша. Она в одежде Богородицы. Маша неслышно подходит сзади к стоящему в благоговении Евгению и дотрагивается до его локтя. Евгений оборачивается, ласково смотрит на девушку и надевает ей иконку на шею. А затем трижды нежно её целует в губы. Колокольный звон усиливается. Слышен голос священника: Христос Воскресе! Воистину Воскресе!!! Слава Отцу и Сыну и Святому Духу и ныне и присно и во веки веков! Аминь!
Занавес. Март - апрель1995 г.