Мои руки и ноги держат шарниры, поэтому все движения скованы. Я очень неловкий. Глаза заменяют две черные пуговицы, а улыбка отдельной деталью прибита к лицу маленькими гвоздиками, один из них постоянно выпадает и деревянные губы односторонне падают вниз… и тогда другие дети спрашивают меня: отчего я так ухмыляюсь? Но мне нечего им сказать. Я испуганно замираю, не в силах совладать с собственным лицом и с этой странной полуулыбкой. Мне кажется, они догадываются, что я другой. Я, конечно, могу подолгу быть один, но мне очень интересно, почему все ТАК? Мне совсем не нужна их дружба, но я не понимаю, отчего я никому не нравлюсь? Я всегда один. Люди говорят, что я просто бесчувственная деревяшка, но это не так. Если я не умею плакать, как настоящие дети, значит ли это что слезы не жгут мне глаза изнутри? Но ведь я, и, правда, не настоящий мальчик…
Папа сделал меня из дерева, но в этом мире так много хрустального! Вон ваза, небольшая, но очень красивая – это чья-то ранимая душа, мимо нее нужно ходить осторожно, ведь она такая хрупкая! А вот на стене висит большое зеркало в красивой рамке – это чье-то самолюбие, оно висит на тонком гвоздике того и гляди сорвется. А эта изящная статуэтка – чья-то любовь (не ко мне к кому-то)… и я деревянный человечек нахожусь среди этих бесценных вещей. Мне понятно, что моя неуклюжесть часто делает больно. Иногда я разбиваю хрустальную вещь, зная, что она не просто вещь, и мне очень стыдно, очень жаль, что я такой! Но деревянное лицо смыкает деревянный рот, и я не могу сказать нужный слов тому, кому обидел. Я, и правда, – не более чем бесполезная деревяшка – незатейливая имитация человека.