Не надо про Париж 5 глава

 
Несмотря на принятое решение действовать и не раскисать,  Нине в ближайшее время ничего не удалось изменить. Сблизиться с кем-нибудь из местных учителей не получилось. У всех свои дела. Дни шли – и даже   быт не налаживался. 

 Нарисовалась  ещё одна проблема: нечего есть. Магазин постоянно закрыт, да и нет в нём ничего подходящего. Местные жители продавать продукты не хотели – ну не принято у них торговать! А дать просто так не позволяла элементарная жадность. Жадность в России – спутница бедности, поэтому осуждать людей не за что. Но вот беда:  из-за жадности мы не можем организовать и свою личную  жизнь, и государственную.

 Все давно знают,  что в России две проблемы – дураки и дороги.  Их можно было бы решить просто: не воровать отпущенные на строительство дорог деньги и не жалеть средств на образование: дать учителям достойную зарплату, (тогда и мужчины проявят интерес к  этой профессии), отремонтировать школы, чтобы не напоминали они конюшни времён Гражданской войны, снабдить новейшим оборудованием, наглядными пособиями. «Тогда бы дураков стало меньше, а дороги лучше, -  так просто, по-своему, почти  по-детски,  пыталась Нина решить государственные проблемы.

 Она была убеждена, что именно жадность не даёт русскому человеку жить нормально. В столовой еда невкусная, потому что часть продуктов ушла налево: повар себе кусок мяса отвалил, официантка себе кусочек отрезала, мойщица посуды косточку себе завернула, да ещё клиента кассирша  тут же обсчитала. Обманутый ими человек в свою очередь тоже в долгу не останется –  урвёт. Так и ходит жадность по замкнутому кругу от человека к человеку. И вместе с ней ходит бедность.

Настрадавшись вволю в годы Великой Отечественной войны, да и после неё, люди копят  на чёрный день, отказывая себе и своим детям в элементарном. На днях соседка Марфа высыпала на дорогу три мешка заплесневевших сухарей, которые сушила на на всякий случай. По копейкам складывала в чулок деньги, отрывая от маленькой пенсии, бабка Варвара. Чулок прятала каждый раз в новое место, чтобы, не дай Бог, кто-нибудь не нашёл. Так вот теперь третий день ищет – забыла, куда спрятала. И смех, и грех! Но понять-то людей можно!

Прославились мы  жадностью  и  в международном масштабе. Не успеет поезд международного класса отойти от Москвы, как в туалетах исчезает туалетная бумага и маленькие кусочки мыла-пробники. От бедности? Но в этих  поездах едут далеко не бедные! Жадные мы, жадные!

Однажды Нина наблюдала, как расположившиеся на пляже своей группой иностранцы, вдруг стали искать теннисную ракетку. Одна из женщин на русском языке с акцентом сказала: «  Куда же она могла подеваться? Русские мимо не проходили…»

Когда-то Нина восхищалась русским национальным характером. Мы и самые добрые в мире, и самые совестливые, и жалостливые: последнюю рубаху ближнему и дальнему страждущему отдадим, -  Родину любим, до последней капли крови защищать будем. Это так. С этим она согласна. Но, к сожалению,  это из категории прошлого.  Постепенно мельчает человек, черствеет.  Недавно Антонина получила письмо от подруги, муж которой едва не лишился ног.


Поехал он сестру с Новым годом поздравить. Было  часов девять вечера. Абсолютно трезвый, хорошо одетый, на крыльце дома оступился, и нога попала в расщелину между плитами, которыми было крыльцо выстелено. Сначала он попытался вытащить ногу самостоятельно – не получилось. Тогда обратился за помощью к людям – улыбаются, руками машут, с праздником поздравляют и…  мимо проходят. А мороз лютовал! Вот уже –  40 на градуснике у подъезда.  Замерзает человек, а люди – мимо и мимо. Отнекиваются:  « Некогда, мол, друг, отвяжись, Новый год на носу, извини, брат». Вежливо так отказывают.

 Так и замерзал он, лёжа на крыльце многоэтажного дома, окончательно потеряв волю к жизни. Чем не Клондайк? Чем не безмолвная белая пустыня? Только у Джека Лондона пустыня была  безлюдной. А тут людей много, а Человека -  ни одного. Оставалось только на Господа уповать.

И только в семь утра Господь послал замерзающему мужчине настоящего русского человека, жалостливого, сердобольного. Вызвал он скорую помощь и решил безызвестным остаться. В больнице сначала ноги мужчине  до колена ампутировать собирались, но потом ограничились ампутацией пальцев ног. В рубашке парень родился! Повезло.

. Мир не без добрых людей. И в Степановке они, оказывается, были. Правда, тоже приезжие.   Литровая банка гусиной печёнки, которую им презентовала Лидия Ивановна, новая учительница математики, приехавшая из Украины вместе с мужем – физиком Эдуардом Ивановичем, решила проблему всего на один день. Радость жизни угасала на глазах, появилась полная апатия, потому что началась борьба за выживание, что свойственно  далеко не всем русским.


Светка была не из их числа. Воспитанная с детства суровой действительностью,  она  приказала себе выжить и собрала в кулак  свою волю.Разумеется, она  не собиралась проводить  жизнь только в заботах о хлебе насущном, созерцая сытую жизнь тех, кому больше повезло, но и голодать не собиралась:

- Всё, не могу так больше. Ничего на ум не идёт. Постоянно мучает одна и та же  мысль: есть, есть, есть… Это однообразие  свело меня с ума.  Что плохого, девчонки,  в том, если мы, так сказать, позаимствуем овощи на  школьном огороде? «Мы не можем ждать милости от природы. Взять их у неё  - наша задача», - процитировала она известного садовода  Мичурина.  - Конечно, директор мог бы сам предложить нам воспользоваться овощами за деньги, вариант подходящий, но, увы… Сытый голодного не разумеет.. Поэтому главное – не умереть!   Вот было бы смешно: в двух метрах от крыльца – овощное изобилие, а мы, едва живые, с голоду пухнем. Представляю  некролог в районной газете. -  Помните у Салтыкова-Щедрина, как один мужик двух генералов прокормил? Вот я и есть тот самый мужик.

- Ах, мадам, Вам нечего есть? А где  лапша, которую Вам вешали на уши при распределении, обещая горы золотые? – иронизировала Нина. – И не Вас ли в школе учили, что человек должен быть выше сытости?

Прикрываясь высокими фразами, на самом деле Нина думала о том, как слаб человек и насколько легче о национальном достоинстве рассуждать, чем  его сохранять, если всё время есть хочется.   Хотя…

Вспомнился соседский паренёк Серёга, которого мать, умирающая от туберкулёза,
попросила купить по дешёвке у знакомой, работающей на мясокомбинате, ворованного мяса, потому что жили они на мизерную пенсию по инвалидности и платить по полной цене не могли. Серёге просьба не понравилась, хотя и отказать матери он не смог. « А что, мам, когда я за ворованным мясом пойду, мне комсомольский значок снять?» Мать промолчала, не зная, что ответить сыну. Серёга мясо принёс, нажарил котлет, но сам к ним не притронулся.

- Я повторяю вопрос для тех, кто не слышал: «Может, прогуляемся по школьному огороду? – вернула Светка к реальности задумавшуюся Нину.

В ответ -  тишина. Видимо, в эту минуту каждый примерял на себя роль мелкого воришки, что, мягко говоря, не соответствовало статусу учителя. Светка разрядила ситуацию: в считанные секунды, втянув голову в плечи, засунув руки в карманы брюк,  превратилась в хулигана.

 - А я буду воровать, а ты будешь продавать, - пропела она, пританцовывая, подражая жиганам 30-х годов, - то есть, будешь готовить», - она ткнула пальцем в сторону Нины.

Все рассмеялись, и уже казалось, что в краже такого рода нет ничего предосудительного. Это и кражей-то назвать нельзя. Так, озорство одно.  Ну, должны же они в конце концов что-то есть?!  Неожиданно для себя с предложением Светки  Нина согласилась, а Антонине похоже было всё равно, хотя есть, конечно, хотелось тоже.

Как только стемнело, наплевав на все моральные принципы и принадлежность к комсомолу, Светка с вилкой и сумкой в руках пролезла под воротами на огород. Считая картошку главным продуктом, она начала с неё. Подкопав вилкой куст,  не выдёргивая его, Светка выбирала из земли картошку. В результате куст стоит – картошки нет. Вслед за картошкой в сумке оказались кочан капусты, морковка, свёкла, лук. Тщательно замаскировав следы преступления, успешно преодолев обратный путь, гордая добытчица высыпала всё на стол со словами:

-  Прошу вас, сударыни! Приступайте! А «мавр сделал своё дело – мавр может удалиться». Я ужина жду…

Это был царский ужин. Нина умела накрыть стол, если даже на нём не было ничего особенного и даже не было полного набора посуды. Главное – всё должно быть красиво. Она помнила слова своей матери, считающей хорошую еду ни с чем не сравнимым удовольствием: «За столом посидеть, как в раю побывать!» Впервые за последние дни появилось горячее и даже горячительное – бутылка французской мадеры. Правда, Нина не была уверена, что французы мадерой запивают тушёную капусту или мадеру заедают жареной картошкой, но эффект от еды и выпивки был потрясающий -  все проблемы отошли сами собой, в душах плескалось хмельное счастье.

- Париж, Париж! Нас и тут неплохо накормили, - подвела итог застолью Светка, знавшая, что Нину в институте звали «парижанка», и насмешливо взглянула на неё.

Удивила Антонина, которая неожиданно для всех достала купленные в деревенском магазине « хрущёвские окурки». В руках появился коробок спичек, брызнул огонь, повалил душный табачный дым, Тонька закашлялась. Первая затяжка явно не  доставила ей удовольствия. Ещё 2-3 затяжки, и сигарета опалила губы. Нина не была ханжой и на весёлых студенческих вечеринках могла позволить себе одну сигарету, но курить здесь, где все про всех знают, она считала недопустимым.

-  Не буду больше, не буду, - видя  недоумённые взгляды, заторопилась Тоня. – Это я так, попробовать.

- Ду-уш-е-е-вные окурки, - в свойственной ей манере, рассматривая коротенькие хрущёвские сигареты,  протянула гласные Светка и неожиданно для всех сказала, как отрезала:

- Курить не будешь!

Вечер в бистро на Монмартре закончился. Бедные девчонки, они и не подозревали, что учителю купить в местном магазине вино и сигареты – это всё равно, что  подписать себе смертный  приговор.


Сытая Нина долго не могла заснуть: перед глазами стоял соседский мальчик, который отказывался есть котлеты из ворованного мяса.

- Прости, Серёжка! – прошептала она.

На следующий день еду готовила Антонина. Не мудрствуя лукаво, она сварила на обед  манную кашу, и всем сразу стало понятно, почему Тоня при её талантах до сих пор не замужем. Видимо, никто из потенциальных женихов не мог, оказавшись у неё  в гостях, когда дело  шло к свадьбе,  выдержать её гастрономические изыски. Сваренное на воде, приправленное растительным маслом, зелёным луком и красным перцем варево было мало похоже на кашу, да и вообще трудно сказать, что оно напоминало. Попробовав это нечто, девчонки, брезгливо сморщившись,  одна за другой положили ложки.

- Что невкусно? – заглядывая им в глаза,  участливо  спросила Антонина и, попробовав кашу, сделала вывод: « Ну да, невкусно, чесночку бы добавить. – Нин, а где у нас чеснок?»

Есть манную кашу с луком, перцем и чесноком они отказались, а Тоне готовить еду больше не поручали, чему она была так несказанно рада, что у Светы закралось сомнение, не был ли шедевр  приготовлен по такому рецепту специально. Но попробуй,  докажи. Это всего лишь предположения.