Однажды я начал писать сказку...
Жил да был в одном маленьком городе, маленьком и каком-то наполовину живущем, наполовину - вымирающем (есть такие города, короткая и даже, если яркая, история которых, совсем не гарантирует их долгую жизнь и продолжение самой этой истории), дворовый пес.
Попросту - дворняга.
Жил он, конечно, в одном из дворов, а ночевал на лестничной клетке одного из подъездов.
Люди постелили ему там даже какой-то небольшой кусок старого армейского одеяла.
Доброта людская!
Нет ей предела.
Этот кусок старого одеяла имел свои пределы и был немного меньше лестничной площадки.
Но пес был рад.
Он всегда был рад, видя людей.
И лай-то его не был злым.
Он просто не умел говорить иначе.
А глаза его, в основном, выражали грусть.
В них была какая-то тайна, о которой он не мог рассказать.
Да, пожалуй, если б и мог, не рассказал бы.
Этим он отличался от людей.
И, конечно же, допускал, что люди как раз за это могут его возненавидеть.
Даже, если так, думал он, не могут же они понизить мой статус ниже «дворняги»!
Эти размышления его не радовали, не беспокоили, не огорчали.
Он через многое прошел в жизни.
Считающие себя разумными люди даже не представляли того, с чем приходилось сталкиваться ему.
Последние годы у него была одна, но ни с чем не сравнимая радость.
Когда ему очень хотелось, он раскапывал в одном очень дальнем уголке города, только ему знакомом,
яму и вытаскивал оттуда не косточку, зарытую и спрятанную от других дворовых псов.
Нет.
Он вынимал из ямки кусок собственного ошейника из коричневой кожи с серебряной заклепкой.
Совсем маленький кусок.
Смотрел на него несколько минут.
Это было практически все, что осталось у него из прошлой жизни.
Да и была ли она вообще?
С годами пес все чаще задавал себе этот вопрос.
Посмотрев на кусочек ошейника, постояв около него и ямки, в которую он опять спрячет этот маленький кусочек кожи, пес уходил, всякий раз думая о том, что через несколько дней или месяцев он опять сюда вернется.
Он знал, что так не может быть всегда.
И тогда он представлял себе, какие небылицы и истории может придумать кто-то, нашедший однажды, когда-нибудь, потом, кусочек его ошейника.
Старого ошейника из его старой жизни.
Подумав об этом, он улыбался какой-то странной грустной собачьей улыбкой и спешил к куску старого солдатского одеяла.
Он радовался.
Радовался, что не родился кошкой или курицей или... ну, одним словом, тем, кто не знает, что такое ошейник - кожаный с серебряными заклепками.
И это не просто ошейник.
Это замечательный, грубой работы ошейник, который он носил когда-то.
И кусочек которого бережно хранил.
Устроившись на лестничной площадке, он засыпал.
Во сне перед его глазами проходили лица каких-то людей, иногда казавшиеся ему знакомыми.
Иногда он бежал по аллее старинного парка.
Бесконечной, уходящей в голубую, прозрачную пустоту аллее, прохлада которой ощущалась даже сейчас, около батареи парового отопления, висевшей на лестничной площадке.
Где-то там, вдалеке, он видел свой необыкновенный коричневый кожаный ошейник с серебряными заклепками.
Это почему-то всегда было утром.
Он сразу просыпался.
Просыпался от мысли: а на месте ли кусочек этого ошейника?
Это его.
Только его.
И он снова когда-нибудь поспешит к заветному месту и полюбуется несколько минут тем, что напоминало ему о прошлом и... о будущем.
Том самом, когда он больше не сможет прибежать в этот дорогой ему уголок городка, который, до определенной поры, принадлежит только ему.
23.06.04
Р.S.
Только сейчас вспомнил, что хотел написать сказку.
Я их правда не могу писать.
По крайней мере, у меня они редко получаются.
Значит так.
(Из сборника "пятьдесят пять шагов")