рассказ из цикла "Мой сад"
- Ты поступила со мной нехорошо.
- Здравствуй, Слива.
- Здравствуй, ты поступила со мной нехорошо.
- Какая ты сегодня разговорчивая. А сколько лет молчала…
- Но я же умерла.
- А сегодня?
- Это не сегодня случилось. Пришёл Гость и снял свой галстук...
- И повесил его на твою сухую ветку! И ты воскресла! Так мало! А я, сколько я упрашивала тебя не умирать, не сохнуть, горевала по тебе, я – ревела! Ты же видела. А тут – пришёл, снял галстук, повесил галстук!.. И ты заговорила.
- Не притворяйся идиоткой. Ты же знаешь, всё не так просто. В этот день тринадцать лет ты назад посадила меня. И сказала: «Сегодня день рождения Пушкина, живи, девочка!». Помнишь, ты всегда звала меня девочкой.
- Ты и походила на девочку – изящней тебя не было саженца.
- Во-вторых, у твоего Гостя лицо самого доброго человека в мире. В-третьих...
- Молчи!
- В-третьих...
- Прошу тебя, молчи.
- Ладно, если тебе от этого будет легче. Давай о другом. Ты поступила со мной нехорошо.
- Какой пассаж. А может, ты умерла, потому что я посадила тебя не вовремя? Всё же надо было делать это ранней весной или осенью.
- Ты посадила меня хорошо. Ничего не надо, кроме любви. Ты любила меня, любила этот Сад, ты любила мужчину, хозяина этого Сада.
- Это он позже стал Садом, сначала был просто сад, запущенный, переполнивший сам себя.
- Дело даже не в том, что вы много трудились здесь. Он стал Садом, когда ты первый раз вынесла сюда своего новорожденного сына.
- Из-за Мальчика!
- Нет, из-за тебя. Помнишь, ты заметила цветок пижмы у забора. И я почувствовала – ты содрогнулась. Я поняла, почему. Когда-то ты пила настой пижмы, чтобы убить в себе плод, и… убила. А теперь это воспоминание ужаснуло тебя, потому что наконец-то стала матерью вполне.
- Тогда я думала, случайная беременность – это беда только со мной. А то, что во мне, ещё не человек, ничто! Да я об этом «ничто» не думала вообще!
- Случайных беременностей не бывает.
- Это вы, деревья, знаете – с самого семечка, а я существо низшей расы...
- Скажешь тоже...
- Да это очевидно! Вы дарите людям плоды, тень, красоту, прохладу, шелест, лекарства, наконец! Вы не отвечаете на жестокость жестокостью, вы не покидаете землю, на которой родились, какой бы она ни была, вы...
- Мы не покидаем людей, которые рядом с нами.
- Ты опять об этом. Но я не виновата, что покинула тебя!
- Ты не виновата. Ты меня покинула. Это существует без вины. Ты ушла из этого Дома и Сада, и я засохла. И Сад захламлён. И Дом не захотел быть нарядным. Ты думаешь, его не убирают? Он просто не хочет быть убранным, он не хочет быть Домом. Потому что ты обещала, что когда-то он станет самым лучшим твоим стихотворением. Ты сама вдохнула в него душу. А главное, ты увела от нас Мальчика.
- Я увезла его в коляске. Шла пешком и рыдала навзрыд.
- Ты плакала о нас?
- Нет, о любви, которой не стало. Ты же сама говорила: ничего не надо, кроме любви.
- Ты забыла про долг. Бог думал, кому поручить это место. Он выбрал тебя. Он простил тебя за погубленный плод и ещё раз дал тебе – Мальчика. Чтобы он остался здесь после тебя.
- Но теперь уже ничего нельзя вернуть – любовь нельзя вернуть, тебя нельзя вернуть, нельзя вернуть дней, когда ты цвела!
- Только не плачь. Иди к малиннику, в правый угол Сада. Ты увидишь там маленькую сливу. Это моя дочь. Я оставила её на случай, если ты вернёшься.
- Я не вижу её!!!..
- Она среди малины, смотри лучше. И не жалей беглянку-малину. Она задумала убежать за забор, пусть бежит – моей дочке нужно солнце.
- Слива-а-а-а!.. Я с ума сойду от счастья... Она так похожа на тебя... Слива, ты самая лучшая на свете слива!
- Скажешь тоже... Просто я не покинула тебя. Мы же не умеем покидать тех, кого любим. Это естественно для нас.
- Слива, я запретила вырубить твой сухой ствол, и... неужели ничего нельзя вернуть, неужели ты не сможешь снова зацвести? Скажи, что нужно, чтобы ты ожила?!
- Знаешь, жизнью нельзя поделиться. Каждый умирает в одиночку. Когда-то и ты должна умереть. В этом Саду.
- Я не могу вернуться сюда.
- Ты можешь много. Потому что можешь жить в одиночку.
- Страшноватое уменье: обойтись без дружбы, без любви. Знаешь, теперь я просыпаюсь, и ловлю себя на ощущении благодарности к... мужчине. Нежной благодарности за то, что он есть. И говорю себе: стоп. Нет, я думаю о нём и днём, но это подконтрольно. А ночью себя не контролируешь, и потому, просыпаясь...
- Просыпаясь, ты давишь свою влюблённость как... гусеницу.
- Как клопа!
- Вот именно. И испытываешь к себе отвращение, не так ли.
- Во-первых, во-вторых, в третьих...
- Это ты решай сама. А у меня есть к тебе просьба.
- Правда?!
- Когда ты перечисляла, что мы, деревья, можем, ты забыла одну вещь: мы можем подарить тепло. Зимой, в печке. Когда я сгорю, моя душа налегке, вместе с дымом, вознесётся из трубы.
- Не знаю, Слива, смогу ли я это.
- Ну, это просто, ты опять забыла про долг. Вы же, люди, хороните своих близких? Я устала бездарно здесь стоять. А могу подарить Дому своё последнее тепло. В Доме будет пахнуть сливой, а тебе приснится Сад тех дней, когда я цвела. Я буду счастлива, когда ты и Мальчик будете спать в моём тепле. В счастье нельзя отказывать – ни старому высохшему дереву, ни себе.
2000 г. Кострома