( все даты в тексте - по старому стилю )
Никольские морозы не только календарно отметились в Крутоярове, но будто бы поселились навсегда. Каждый день начинался калёным утром, ярмарочная площадь оживала с надеждой на послабление от морозов, но те ярились неугомонно и безжалостно. Не грели ни вино, ни шутки.
Через неделю ярмарка зачахла, оставив мужиков в недоумении: так хлеб будет или нет? Если
хлеб дорогой - значит не жди урожая? "Нет, не так, - говорят. - Урожай будет. Но и худо будет." Вот и пойми тут.
Морозы ещё неделю куражились над людьми, выпаривая куржак из всего живого и, наконец-то, сдались. Перед Рождеством потеплело а на Федула даже ветер подул, что было хорошим указателем на будущий урожай. Но в самый сочельник выскочил молодик рожками вверх - нате вам! А это - к неурожаю. Да-а-а...
... Поминальный костёр перед Рождеством во дворе у Погореловых был особенно грустным и тягостным: потому что "по живому"; вот он ещё в августе был Пантелей - и нет его. "Грели", конечно, и бабку Степаниду, но в первую очередь - " дух" Пантелея.
У Даньки дрожал подбородок и он, не выдержав, ушёл к Орлику. Аграфена всхлипывала откровенно и искренне. Гаврила сдерживался, молчала и Даша. Девятилетний Ванятка, младший из Погореловых, шмыгал носом, чувствуя общую атмосферу. Солома прогорела. Появился молодой месяц с хороводом звёзд, а Погореловы всё стояли и молчали. Каждый о своём.
Разговелись как-то вяло: дети "поцыкали" под столом, "шоб курочки были", покормили "празднично" скотину, но радость, как тепло на никольщину, проникала с трудом и быстро истаивала.Аграфена посылала детей к крёстным с кутьёй, но они отказались и мать не стала настаивать. И только когда пришла ватага колядовщиков за ребятами, все немного оживились.
Данька с Ваняткой с удовольствием ушли с мальчишками, а Даша отказалась: всё - девица.
"Гулять пойду", - и стала одеваться.
- А что, мать! Пошли и мы колядовать! - пошутил Гаврила.
- Тю-ю! - удивилась Даша.
- Да шутит отец, - сказала Аграфена. - Шутки у него такие. Сегодня.
- Да нет, почему же! - запротестовал Гаврила. - Ходят же мужики. Работать нельзя, дела нет - празднуй!
В окно постучали.
- Во, мать! Принимай колядовщиков! - натужно веселился Гаврила.
Даша вышла, а в избу шумно, со стуком-грюком ввалились соседи: Федот и Евдокия Клюкины.
Кутью принесли.
- С рождеством Христовым, кум и кума! Пока Савва и Петруша спят - мы к вам, - тараторила неугомонная Евдокия.
Близнятам скоро год, а Гаврила с Аграфеной - их крёстные мать и отец. Ну, а так как годовалые мужички сами кутью принести пока не могут, то за них это делают мамка с папкой.
- Проходите, проходите!
- Раздевайтесь!
Вот и праздник: хорошие люди пришли. Стол готов, ждёт гостей. Любых. Начиная с Рождества, все святки, любой гость - гость. Так положено.
- Да пока Танька с Игнашкой возле близнят - мы сюда к вам!
- Ну и правильно!
- Садитесь!!
И покатилось-поехало, как сани с горки: и разговоры душевные и советы дельные.
- Мы так вам благодарны за тёлочку, так благодарны! - прослезилась Евдокия. - На следующий год и она уже, бог даст, принесёт нам тёлочку.
В прошлом году принесла корова Погореловых тёлочку, а клюкинская бурёнка - бычком
разрешилась, а им так хотелось тёлочку. Погореловы от широты души и обменялись телятами с соседями.
- Да вам теперь всё равно: бычок или тёлочка. Лишь бы телёночек, а не ребёночек, - пошутил Гаврила. - Зачем вам три коровы?
- Молочко лишним не бывает, - возразила Евдокия.
- Как и хлеб, - поддакнул муж.
- Вот именно!
- А у меня вот хлеб лишний. И я не знаю, что с ним делать, - заявил Гаврила.
Соседи замолчали. У них никогда не было лишнего хлеба. Всю жизнь вместо вожжей - жилы. Лишний...
Гаврила смутился.
- Да, нет! Если бы не отец - не было бы лишкА, сами знаете.
Знать-то знают, да вот...Странное существо человек. Ведь как помогали и помогают Погореловы трудяге Федоту, как стараются их с Евдокией из нужды изнуряющей вытащить: и советом и делом, и собственными руками... Породнились, кумовьями стали, а вот поди ж ты... Сытый голодного не разумеет, воистину.По-разному они выживают. Ну, чем виноват Гаврила? Что себя не жалел на страде? Что Пантелея загнал? Так в чём дело?! Непонятно.
То ли зависть жгучая ест человека, то ли обречённость непобедимая...
Гости поднялись.
- Пойдём мы. А то - проснутся.
- Ну, извиняйте, если что не так, - почему-то сконфуженно сказал Гаврила.
- Да чего там, - вымучил улыбку Федот.
Аграфена стояла у печки, молчала.
- Посошок! - опять засуетился Гаврила. - Стременную!
- Было чтобы не тяжко, не важко, - пожелал Федот.
- С Рождеством! С новолетием! - поддержал Гаврила.
- Принеси, год, лет, а не бед, - подала голос Аграфена. - Дай-то бог.
И перекрестилась.
Уже у порога Федот обернулся к Гавриле:
- Хлеб не бывает лишним. Не бывает.
И вышел.
Небо было звёздным. Молодой месяц улыбался. А на другом конце села, карачаровском,
полыхало зарево: родителей видно "грели".