ЛЕТО. ДОМИК В ЗЕЛЁНОМ САДИКЕ...
-----------=======---------
РЕВОЛЮЦИЯ 1917 ГОДА НА УКРАИНЕ
Украина в революции 1917 года
УКРАИНА В РЕВОЛЮЦИИ 1917 ГОДА
Н.П.Мирошниченко
1. СТРАНА НАКАНУНЕ СВЕРЖЕНИЯ САМОДЕРЖАВИЯ.
2. ФЕВРАЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1917 ГОДА.
3. РАННЯЯ ПОЛИТИКА ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА.
НАРАСТАНИЕ АНАРХИИ В ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ СТРАНЫ. ИЛЛЮЗИЯ ДВОЕВЛАСТИЯ.
4. НАЧАЛО РЕВОЛЮЦИИ В УКРАИНЕ.
5. РАЗВИТИЕ РЕВОЛЮЦИИ В РОССИИ ВЕСНОЙ-ЛЕТОМ 1917 ГОДА.
6. РАЗВИТИЕ РЕВОЛЮЦИИ В УКРАИНЕ ЛЕТОМ 1917 ГОДА.
7. СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В РОССИИ.
8. ПЕРВЫЕ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ.
9. МЕТАСТАЗЫ БОЛЬШЕВИЗМА НА ПЕРИФЕРИИ И СОПРОТИВЛЕНИЕ ИМ ОППОЗИЦИОННЫХ ОБЩЕСТВЕННЫЕ СИЛ.
1. СТРАНА НАКАНУНЕ СВЕРЖЕНИЯ САМОДЕРЖАВИЯ.
1.Хозяйственно-экономическое состояние страны накануне революции.
2.Социальные перемены.
3.Состояние административно-политической системы.
4.Некоторые особенности личности Николая II.
5.Политико-административный кризис.
6.Что такое революция?
1. Хозяйственно-экономическое состояние страны накануне революции.
Накануне революции Российская империя была одной из наиболее динамично развивающихся стран в мире. Реформы 60-х годов ХIХ века избавили её от многих архаичных пережитков прошлых общественных укладов, стимулировав развитие капиталистических отношений в экономике и буржуазную модернизацию духовной культуры. А столыпинские реформы в экономике и твёрдый политический режим, покончивший с революционной анархией 1905-1907 годов и установивший порядок, сообщили буржуазной модернизации страны новый мощный импульс.
О бурном экономическом и хозяйственном росте империи красноречиво свидетельствуют следующие факты:
• за 5 лет – с 1908 по 1912гг по сравнению с предшествующим пятилетием производство угля возросло на 79%, чугуна – на 25%, железа и изделий из него – на 46%;
• с 1900 по 1913 прирост продукции крупной промышленности составил 74%;
• с 1890 по 1915 годы протяжённость железных дорог выросла с 27 до 65 тысяч вёрст;
• производство пшеницы возросло на 38%, ржи – на 2,4%, ячменя – на 62%, овса – на 21%, кукурузы – на 45%.
• Прямым следствием успешного промышленного развития стало сокращение зависимости отечественной экономики от иностранного капитала и уменьшение его доли в общих капиталовложениях по стране с 50% (в 1904г) до 13% (в 1913г).
Множится количество крупных капиталистических предприятий:
в 1908 г возникло 123 новых кампании,
в 1909 г - 130,
в 1910 г - 206,
в 1911 г - 277,
в 1912 г - 361,
в 1913 г - 374.
К 1914 году в стране действовало 2181 акционерная кампания (не считая железнодорожных) с общим капиталом 4538 млн. руб. Это были по тем временам самые высокие в мире темпы организационного роста капитализма.
-----=======------
К началу 1917 года недовольство властью и ее носителями стало в России
почти всеобщим. Тянувшаяся два с половиной года война, стоившая стране
неисчислимых жертв и принесшая пока одни лишь поражения, прогрессирующий
развал транспорта, создававший трудности со снабжением, невероятный рост
дороговизны, - все это вызвало растущее утомление и озлобленность против
режима. При этом высшие круги общества были настроены и против
самодержавного государства, и лично против императора гораздо резче, чем
масса населения. Влияние “придворной камарильи” было несравненно заметнее
для петербургской аристократии, думских верхов и столичной интеллигенции,
чем для миллионов рядовых солдат-фронтовиков или крестьян отдаленных
тыловых губерний. Именно российская элита, выведенная из терпения разгулом
последних времен распутинщины, и стала питательной средой для разного рода
заговоров и тайных союзов, ставящих своей целью избавление от ставшего
предельно непопулярным, если не сказать ненавистным, императора.
Самодержавию была поставлена в вину самая гибельная черта для авторитарного
государственного строя: полная неэффективность, бессилие и недееспособность
власти при очевидной, так раздражающей всех деспотичности.
В конце 1916 - начале 1917 года все явные и тайные организации
российских верхов - думские фракции, аристократические клубы,
великосветские салоны, масонские ложи, общественные комитеты были охвачены
лихорадкой встреч, переговоров и соглашений самых различных лиц, в той или
иной степени причастных к политике страны. "Нынешняя власть не способна
преодолеть хаос, ибо она сама является источником хаоса, она не способна
привести Россию к победе в войне, и потому склоняется к сепаратному миру,
унизительной капитуляции перед Германией" - таков был общий вывод
большинства политических сил и группировок России к февралю 1917 года.
За положением в верхах "великой восточной союзницы" с растущей
тревогой наблюдали и в западных столицах государств Антанты. К этому
моменту правящие круги этих стран уже имели основания считать, что мировая
война ими выиграна, - анализ объективного соотношения сил показывал, что
Германии не продержаться более, чем два года. Однако будущность громадного
Восточного фронта, сковывавшего значительную часть германских сил, вызывала
у них явное беспокойство. Способность России к дальнейшему продолжению
войны оказалась под серьезным вопросом, и прежде всего, по мнению
союзнических разведок и дипломатий, по вине ее собственной верховной
власти. Отсюда и стремление предупредить нежелательный для Запада ход
событий, провести с помощью российских друзей своего рода "хирургическую
операцию" - смену носителей власти и прежней формы правления, дабы новая,
"свободная Россия" стала более надежной союзницей в войне и менее
требовательной победительницей за столом послевоенных переговоров. Орудием
осуществления этих далеко идущих планов стали многочисленные союзнические
миссии, к тому моменту располагавшие чрезвычайно разветвленными связями в
российских верхах.
И для отечественных, и для зарубежных "друзей свободы" речь могла идти лишь
о смене политического режима с помощью верхушечного переворота, но никак не
о революции. Память о 1905 годе была слишком живой, чтобы кто-то мог хотеть
повторения тех страшных для "правосознательных граждан" дней. Однако, как
это почти всегда случается в истории, действительность очень быстро
опрокинула все расчеты, и несколькими месяцами спустя времена первой
русской революции могли показаться своего рода идиллическими сценами.
Подлинный механизм февральских событий во многих своих деталях
неясен и по сей день. Изучение их во всей полноте - дело современных и
будущих историков, внешний же их ход давно и хрестоматийно известен. 23
февраля 1917 года на улицах Петрограда начались первые манифестации,
вызванные прошедшей волной массовых увольнений и начавшимися перебоями в
снабжении хлебом. Военные власти столицы не сумели сразу же овладеть
положением, а через три дня это стало уже невозможным: войска отказывались
от повиновения и братались с манифестантами. Вторая русская революция стала
реальностью…
Глава I. Причины февральской революции 1917 года.
1.1.Экономическая ситуация в России накануне Февраля.
Резкое сокращение импорта заставило русских промышленников начать
производство отечественных машин. По данным на 1 января 1917 года русские
заводы выпускали больше снарядов, чем французские в августе 1916 г. и вдвое
больше, чем английские. Россия производила в 1916 г. 20 тысяч легких орудий
и импортировала 5625. Производство гаубиц было на 100% отечественное, а
тяжелых орудий – на 75%.
Россия оставалась аграрно-индустриальной страной, где 70 – 75% населения
было занято в сельском хозяйстве, дававшем более половины национального
дохода. Развитие промышленности повлекло за собой рост городов, но
городское население составляло менее 16% всей массы жителей. Характерной
особенностью российской промышленности была высокая концентрация, прежде
всего территориальная концентрация. Три четверти заводов размещалось в
шести регионах: Центрально-промышленном с центром в Москве, Северо-Западном
в Петербурге, Прибалтийском, в части Польши, между Варшавой и Лодзью, на
юге (Донбасс) и на Урале. Российскую промышленность отличала самая высокая
в мире технико-производственная концентрация: 54% рабочих трудилось на
предприятиях с числом занятых свыше 500, причем предприятия эти составляли
лишь 5% общего числа заводов и фабрик.
Важные позиции в российской экономике занимал иностранный
капитал, поощряемый политикой государства. Главную роль здесь играли займы,
предоставляемые правительству: их общая сумма достигала 6 млрд. рублей, что
составляло половину внешнего государственного долга. Большинство займов
было предоставлено Францией. Но на развитие производства эти займы не
влияли. Большее влияние оказывали иностранные капиталовложения
непосредственно в промышленные предприятия и банки; они составляли более
трети всего акционерного капитала в стране. Главным образом они
сосредоточивались в горнорудной и металлообрабатывающей промышленности и
банковском деле. Зависимость российской экономики от зарубежных стран
усугублялась структурой внешней торговли: экспорт состоял почти
исключительно из сельскохозяйственных продуктов и сырья, а импорт – из
готовых промышленных изделий.
Концентрация производства сопровождалась концентрацией капитала. Более
трети всего промышленного капитала было сосредоточено в руках примерно 4%
компаний. Роль финансового капитала возрастала во всей экономике, включая
сельское хозяйство: семь петербургских банков контролировали половину
финансовых средств всей промышленности.
Война резко ухудшила финансовое положение России. Расходы на войну росли с
большой быстротой: за 1915-1916 гг. они увеличились в 9 раз, дойдя до 14,5
млрд. руб. Каждый день войны обходился стране в 40 млн. руб.[2]
Начался выпуск денег, не обеспеченных золотом. Доля золотого обеспечения
уменьшалась с 98% (июль 1914 года) до 51,4% (январь 1915), 28,7% (январь
1916) и 16,2% (январь 1917). При сокращении количества товаров это вело к
обесценению рубля. Были выпущены внутренние займы, но их реализация прошла
неудовлетворительно. Облигации, выпущенные в октябре 1916 года, принесли
лишь 150 млн. рублей выручки. Курс рубля падал. 1916 г. январь – падение
курса бумажного рубля до 56 коп. В начале войны казначейство выпустило в
виде банкнот 1,5 млрд. рублей, увеличив тем самым вдвое денежную массу.
Приводимая далее таблица наглядно демонстрирует зависимость роста цен от
выпуска бумажных денег в России в период войны:
Период Объем денежной Рост объема Рост
цен (%)
массы, денежной массы
находившейся в (%, июнь 1914 -
обращении 100%)
(млн.руб.)
1914: пер.полов. 2370 100
100
1914: втор. полов. 2520 106
101
1915: пер. полов. 3472 146
115
1915: втор. полов. 4725 199
141
1916: пер. полов. 6157 259
238
1916: втор. полов. 7972 336
398
Война произвела огромные изменения в народном хозяйстве. Все крупные
отрасли промышленности и значительная доля кустарного хозяйства были
привлечены к работе на нужды войны. Текстильная промышленность отдавала на
войну 70% своего производства. Металлическая промышленность – 80% лучших
сортов стали и железа. Удовлетворение нужд невоенного хозяйства и частного
потребителя отодвигалось на задний план.[3]
Несмотря на усиленный спрос, который страна предъявляла к промышленности,
последняя не только не увеличивала своей производительности, но, наоборот,
обнаруживала довольно ощутимое и неуклонное падение. По данным, которые
приводит А.Г.Шляпников, добыча угля за второе полугодие 1914 года была
равна 912 миллионам пудов угля, а за первое полугодие 1916 года уже только
856 миллионам пудов. Россия лишилась Домбровского бассейна, перестал
ввозиться английский уголь. В Донецком бассейне скапливались большие запасы
угля вследствие расстройства транспорта.
Производительность горнозаводских районов за время войны показывала
стремление к постоянному падению. Например, производство чугуна за месяц
январь 1914 года было по всей стране 24,3 миллиона пудов, январь 1915 года
дал уже 20,1 миллиона пудов, в январе 1916 года выработка его была равна
19,3 миллиона пудов, а январь 1917 года дал только 18,3 миллиона. Подобное
колебание и уклон вниз наблюдался и в производстве полупродуктов железа и
стали. Предприниматели объясняли такое падение тем, что на войну были
отправлены лучшие рабочие предприятий, а на смену им шли женщины и
подростки, военнопленные и китайцы. Их труд был менее производительным.
Так, в каменноугольной промышленности за время войны добыча угля на долю
одного рабочего в январе 1915 года была равна 786 пудам, в январе 1916 года
– 721 пуду, а в октябре того же года – только 600 пудам.
Трудные времена переживали рабочие. Повсеместно был удлинен рабочий день.
Снижались расценки при сдельной оплате труда. В условиях инфляции реальная
заработная плата падала. Номинальный рост заработной платы буквально не
успевал за обгонявшим его вздорожанием стоимости жизни уже с весны 1915 г.
В 1916 г. номинальная плата рабочего равнялась в среднем 478 руб., а
реальная – 210 руб.
Война привела в расстройство транспорт. Железные дороги не имели
достаточной сети и необходимого подвижного состава.
На войну пришлось мобилизовать около 15 млн. человек. По подсчетам
министерства земледелия, из 17,6 млн. лиц взрослого мужского населения,
занимавшегося до войны сельскохозяйственным трудом, было призвано в армию в
европейской части страны более 11 млн., т.е. около 60%. Направление на
сельскохозяйственные работы 640 тыс. военнопленных в 1916 г. не могло
восполнить эти потери.
Положение деревни стало бедственным из-за реквизиций лошадей и скота для
армии. Было реквизировано 2,6 млн. самых рослых и выносливых лошадей. Во
время войны увеличилось потребление мяса в стране, так как норма для солдат
составляла 6 пудов мяса в год, или 8 кг в месяц. Поэтому убой скота
составил 10 млн. голов. Намного сократился ввоз сельскохозяйственных машин
и минеральных удобрений. В Европейской России сократилась посевная площадь:
даже без учета потерянных территорий это сокращение составило 6,5 млн.
десятин. Увеличение посевов на Северном Кавказе и в Сибири не
компенсировало этих огромных сокращений, а потому, несмотря на хорошие
урожаи 1914, 1915 и 1917 годов, в стране уменьшились валовые сборы хлебов
(общее сокращение сборов составило 542 млн. пудов).
В целом положение с производством хлеба не было катастрофическим. В период
войны был введен “сухой закон” и прекращено винокурение (зерно перестали
перегонять в водку). Сбор за 1914 – 1916 гг. 13,5 млрд. пудов
продовольственных и кормовых хлебов мог обеспечить все нужды населения и
армии. За эти же годы правительство закупило для армии 1,4 млрд. пудов, или
10% валового сбора и 50% товарного хлеба.
Положение крестьянства ухудшалось в связи с увеличением налогов по закону
24 декабря 1914 г. Возросли натуральные повинности, особенно в прифронтовых
районах.
В период войны быстро росли крестьянские кооперации: кредитные,
потребительские, производственные. К 1917 г. в России было 35 тыс.
потребительских коопераций с 11,5 млн. членов, 16 тыс. кредитных с 10,5
млн. членов, 5-7 тысяч производственных сельскохозяйственных обществ с 1,8
млн.членов и 2,5 тыс. молочных с 0,5 млн. членов. Общее число членов
коопераций 16 - 18 млн., а с семьями примерно до 80 млн. человек, что
составляло большинство сельского населения.
Особенностью развития коопераций всех типов в период войны было объединение
их в крупные союзы. Крупнейшими кооперативными объединениями в стране были
Московский союз потребительских обществ, Центральное товарищество
льноводов, Южно-Российское кооперативное зерно, Сибирский союз
маслодельческих артелей, Закупсбыт и др.[4]
Итак, мы видим, что экономика России претерпела крупные изменения с начала
Первой Мировой войны. Экономическое положение страны резко ухудшалось, что
привело к кризисам в продовольственной и транспортной сферах.
1.2. Политическая обстановка накануне Февраля.
Убедившись в том, что царское правительство не справится с задачей довести
войну до “победного конца”, буржуазия в лице своих общественных организаций
поставила целью создать такое правительство, которое выполнит исторические
задачи буржуазии. С этой целью и было выработано соглашение между
различными фракциями Государственной Думы и Государственного Совета об
образовании парламентского блока.
22 августа 1915 г. образовался “прогрессивный блок”[5], в состав
которого вошли кадеты, прогрессисты, октябристы, центр, прогрессивные
националисты. В программе блока отмечалось, что только сильная, твердая и
деятельная власть, опирающаяся на доверие страны, может довести войну до
победы. В ней указывалось на необходимость осуществлять начала законности,
сохранить внутренний мир, обновить местную администрацию, амнистировать
лиц, осужденных по политическим и религиозным делам, решить межнациональные
вопросы. В программе блока говорилось о необходимости разрешить
деятельность профессиональных рабочих союзов, утвердить законопроекты об
уравнении прав крестьян с правами других сословий, ввести волостное
земство, издать земские учреждения на окраинах страны и т.д. С помощью этой
программы умеренных либеральных реформ блок хотел предотвратить
надвигающуюся революцию.
Вне блока остались думские фракции правых и националистов, безоговорочно
поддерживающие правительство, а также трудовики и меньшевики, которые
практически проводили линию блока.
Деятельность блока после его создания была направлена на организацию
оппозиционных сил для давления на правительство в целях достижения победы в
захватнической войне и увеличения доли прибылей и участия буржуазии в
управлении страной. Центральным пунктом программы “прогрессивного блока”
была замена кабинета Горемыкина “кабинетом общественного доверия”.
Создание “прогрессивного блока” вызвало ответную реакцию
архиреакционной части Государственного совета и Государственной думы.
Возник “черный блок”, который возглавил Совет объединенного дворянства –
опора самодержавия. Эта часть монархистов резко отрицательно относилась ко
всей программе “прогрессивного блока” и довольно категорично высказалась за
роспуск Государственной думы, как рассадницы оппозиции. Причем
возглавляемые Горемыкиным крайне правые быстро ухватились за ахиллесову
пяту “прогрессивного блока”: они поняли, что либеральная буржуазия не
только не готова, но и никогда не решится на серьезные
антиправительственные действия из-за боязни революционных выступлений.
Осознав, что либеральное оппозиционное движение не только не имеет твердой
почвы, но и представляет собой довольно беспомощную организацию, Горемыкин
предложил немедленный роспуск Думы.
В августе 1915 года распутинская клика добилась отстранения от
верховного главнокомандования Николая Николаевича. Царица внушала царю, что
великий князь оттесняет его от власти и хочет забрать в свои руки
управление страной. Пост Верховного главнокомандующего занял сам Николай
II, несмотря на просьбы Родзянко и министров не делать этого. Этим Николай
II хотел укрепить власть самодержца, внушить народу, что в тяжелую годину
военных испытаний “сам царь встал на защиту своей страны”. [6]
3 сентября была распущена Дума, вследствие чего были уволены в отставку
министры Кривошеин, Самарин, Щербатов, проявившие себя “левыми”. Вместо
Самарина назначен был Волжин, человек ничем особенно не замечательный, а
вместо Щербатова – член Государственной Думы из правых Хвостов.
Политика, проводимая кабинетом Горемыкина, только усугубила политическую
ситуацию в стране – произошло лишь углубление кризиса в “верхах”. Программа
свелась к подавлению буржуазных организаций, разжиганию национальной розни,
и прежде всего антисемитизма. В обстановке разброда и растерянности,
охватившей оппозиционные группировки в “прогрессивном блоке”, а также
внутренних противоречий, снижения политической активности буржуазных
организаций обозначилось окончательное падение авторитета царского
правительства. То есть не было достигнуто предполагаемое сближение царя с
“прогрессивным блоком”.
В начале 1916 г. царю пришлось расстаться с Горемыкиным.
Председателем Совета министров был назначен Б.Штюрмер. Это был такой же
ярый реакционер и бюрократ, как и Горемыкин, но человек более твердый и
хитрый. Штюрмера считали сторонником сепаратного мира с Германией, он
являлся ставленником царицы и Распутина, и его назначение вызвало
возмущение в среде буржуазно-помещичьей оппозиции.
9 февраля 1916 г. возобновились заседания Государственной думы.
Штюрмер хотел установить контакт с думским большинством. Новый председатель
Совета министров заверял депутатов, что правительство будет бороться с
немецким засильем и добиваться победы над Германией и предлагал ради этой
цели отбросить внутренние разногласия, но не все депутаты верили Штюрмеру.
В июле 1916 г. министр иностранных дел Сазонов был уволен в отставку.
Этот пост занял сам председатель Совета министров – Б.Штюрмер. У Англии
сразу возникли подозрения насчет этого назначения. Было странно, что во
главе правительства и министерства иностранных дел России во время войны с
Германией поставлен немец, хотя и обрусевший. Не смотря на уверения
Штюрмера в том, что внешняя политика России останется прежней, у Антанты и
русской буржуазии оставались опасения – не собирается ли Россия повернуть к
союзу с Германией.
Тем не менее экономическая ситуация в стране обострялась. Перед
правительством встал продовольственный вопрос. И царь, и премьер-министр
Штюрмер искали возможность переложить ответственность за продовольственное
дело на чужие плечи. Кандидатом на пост “продовольственного диктатора” в
стране оказался вице-председатель Государственной думы октябрист, член
“прогрессивного блока” А.Д.Протопопов. Это назначение было вызвано отчасти
и стремлением царского правительства усмирить крайне оппозиционный
“прогрессивный блок”.
Назначение Протопопова вначале оживило деятельность “прогрессивного блока”.
Они даже начали строить планы создания министерства из представителей
блока, попутно обсуждая меры подавления революции. Однако планы Протопопова
были чисто карьеристскими, соответствовавшими его давнишнему желанию
продвижения по служебной лестнице в царском правительстве. Как только царь
наметил его новым управляющим Министерством внутренних дел, он фактически
отвернулся от деятелей блока, что, конечно, озлобило против него лидеров
буржуазной оппозиции.
Поначалу у него были планы, связанные с налаживанием продовольственного
дела. Так, желая угодить помещикам, Протопопов попытался передать
регулирование продовольственного дела в руки земств и при этом установить
твердые цены на продовольствие. Но земства отказались сотрудничать с
Протопоповым, т.к. мероприятия, предлагаемые им, могли нанести
чувствительный удар землевладельцам, которые богатели во время войны
благодаря анархии, позволявшей взвинчивать цены на продукты питания. Боясь
стать врагом крайне правых, к которым прислушивался Николай II, и остаться
без должности управляющего Министерством внутренних дел, он отказался
вообще от проявления какой бы то ни было инициативы в продовольственном
деле. “Прогрессивный блок” был крайне разочарован.
Оппозиционность буржуазии достигла высшей точки на сессии
Государственной думы, открывшейся 1 ноября 1916 г. Буржуазные газеты
называли ее даже “антиправительственной”. Лидеры “прогрессивного блока”
поносили с трибуны правительство Штюрмера, не способное вести войну и
склонявшееся (по слухам) к сепаратному миру. Милюков даже процитировал
место из сообщения “Нойе фрайе прессе”, в котором говорилось, что
назначение Штюрмера есть победа той “немецкой партии”, которую возглавляет
императрица. “Что это – глупость или измена ?” – спрашивал с трибуны Думы
Милюков.
Ноябрьская 1916 г. сессия Думы поставила Николая II перед выбором:
распустить Думу или немного уступить оппозиции. Царь пожертвовал Штюрмером,
видя, что он не пригоден для борьбы с оппозицией и только играет роль
“красного флага в этом доме умалишенных”[7], как писала императрица.
Увольнение Штюрмера было связано и со стремлением Николая II разрядить
отношения с союзниками: с 5 по 15 ноября в Шантильи проходила конференция
стран-участниц Антанты, и поэтому следовало умерить страсти вокруг слухов о
возможном заключении Россией сепаратного мира.
Председателем Совета министров был назначен А.Ф.Трепов. Он пробыл на
своем посту всего 48 дней. Он не удовлетворил царя тем, что, несмотря на
явное упорство Николая II, не желавшего разбираться в деле бывшего министра
Сухомлинова, требовал суда над ним. Трепов пытался установить миролюбивые
отношения с Думой, для чего почти совершенно отказался от применения 87
статьи, к которой часто прибегали его предшественники. Однако, поставленный
в зависимость от придворной распутинской клики, он в то же время должен был
говорить с Думой “твердым языком”. Попытка Трепова отстранить от влияния на
правительственные дела Распутина путем предложения последнему денежной
компенсации окончилась неудачей, и Трепов получил отставку.
В ночь на 17 декабря 1916 года произошло событие, которое по справедливости
надо считать началом второй революции – убийство Распутина.[8] Вне всякого
сомнения, что главные деятели этого убийства руководились патриотическими
целями. Видя, что легальная борьба с опасным временщиком не достигает цели,
они решили, что их священный долг избавить царскую семью и Россию от
окутавшего их гипноза. Но получился обратный результат. Страна увидела, что
бороться во имя интересов России можно только террористическими актами, так
как законные приемы не приводят к желаемым результатам.
Убийство Распутина произошло во дворце Юсуповых на набережной Мойки в
Петрограде. Заговор составили 22-летний наследник древнего дворянского рода
Ф.Ф.Юсупов Сумароков-Эльстон, молодой вел. Кн. Дмитирий Павлович, монархист
В.М.Пуришкевич и врач Лазоверт.
Смерть Григория Распутина не послужила предостережением царю.
Наоборот, репрессивный курс Протопопова усилился. Царь демонстративно
оказал Протопопову свое доверие: из управляющего министерством внутренних
дел он был сделан полноправным министром. Сменены были и несколько других
министров, замещенные теперь распутинскими ставленниками.
Трепов был смещен в конце декабря, и на его место взошел князь
Н.Д.Голицын, которому суждено было стать последним премьер-министром
старого режима. Сознавая свою непригодность к этой роли, Голицын просил
царя отменить назначение ввиду слабого здоровья, преклонных лет и
отсутствия опыта, но царь не желал ничего слушать. К тому времени, впрочем,
Совет министров практически уже бездействовал, и поэтому должность
председателя была чисто церемониальной.
Потерпев поражение в попытке изменить политику посредством
ликвидации Распутина, консерваторы пришли к убеждению, что “есть только
одно средство спасти монархию, это устранить монарха”. Известно о двух
заговорах, состоявшихся как раз с такой целью, но, всего вероятнее, их было
больше. Один заговор был организован Гучковым, а другой – Львовым.
На 14 февраля 1917 года было назначено открытие двенадцатидневной
сессии Думы. Была арестована Рабочая группа, руководимая Гвоздевым, которая
проводила двойственную политику. С одной стороны они поддерживали военные
усилия и помогли Центральному военно-промышленному комитету сохранять
рабочую дисциплину в оборонной промышленности. С другой стороны – бросали
призывы к скорейшему свержению монархии и замене ее демократическим
временным правительством. 26 января они выпустили прокламацию, в которой
заявлялось, что правительство использует войну для порабощения рабочего
класса. Прокламация заканчивалась призывом к фабричным рабочим быть
готовыми к “общей организованной” демонстрации перед Таврическим дворцом,
чтобы потребовать создания временного правительства. 27 января все
руководители Рабочей группы были арестованы и заключены в Петропавловскую
крепость.
После ареста Рабочей группы Николай попросил бывшего министра
внутренних дел Н.А.Маклакова составить проект манифеста о роспуске Думы.
Выборы новой Думы – пятой – предполагалось перенести на декабрь 1917 года.
Арест Рабочей группы и строжайшие предостережения Хабалова (нового
командующего Петроградским военным округом) заставили отменить демонстрацию
14 февраля в поддержку Думы. Но при всем том 90 тыс. рабочих Петрограда в
этот день бастовали и провели мирную манифестацию в центре столицы.
Источники сохранили свидетельство о кратковременном колебании Николая II в
дни 20 – 21 февраля 1917 года. Он вызвал некоторых министров во главе с
премьером Голицыным для обсуждения вопроса о возможности провозглашения
ответственного министерства. В конце совещания он заявил, что собирается
явиться в Думу и объявить о даровании ответственного правительства. Но
вечером 22 февраля он позвонил Голицыну и заявил, что сейчас же уезжает в
Ставку. “Как же ответственное министерство ?” – удивился Голицын. “Да, но я
изменил свое решение”. Так самый последний шанс предотвратить неизбежную
революцию был упущен…
1.3. Национальный вопрос.
Национальный вопрос занимал особое место в общественной жизни России.
Русский царизм угнетал многие народы Европы и Азии. Больше половины
населения Российской империи составляли нерусские народности.
Царизм угнетал Финляндию. Ограничивалась конституция Финляндии,
стеснялась свобода печати и собраний, арестовывались и ссылались в Сибирь
депутаты финского Сейма, члены городских магистратов и другие финские
деятели. Этими мерами власти рассчитывали подавить сепаратистское движение
в Финляндии. Финское население резко относилось к русской правительственной
власти.
Царизм угнетал Польшу. В первые дни войны царское командование
объявило, что русские войска несут польскому народу благую весть
“примирения и объединения”. Но война не несла никакого примирения и
объединения Польше, самоуправление, язык и религия по-прежнему стеснялись.
В июле 1915 г. царское правительство объявило, что Польше будет
предоставлена автономия. Но дальше разработки планов автономии дело не
продвигалось. Царь отложил провозглашение польской автономии на
послевоенное время.
Также притеснялись народности и на Украине. Закрывались
периодические издания, выходившие на украинском языке, производилось
изъятие украинских книг из библиотек, преследовались местные
просветительские общества, запрещалось преподавание на украинском языке.
Украинские школы, газеты и культурные учреждения, существовавшие в Галиции
и Буковине, после того, как русские войска заняли эти территории, были
закрыты, многие украинские деятели были арестованы и высланы внутрь России,
униатская церковь подвергалась преследованию.
Армения. После завоевания турецкими войсками Армении, армянское
население обратилось за помощью к русской армии, надеясь тем самым получить
автономию. Но русские войска в армянских областях, отвоеванных у Турции,
вводило свои порядки. Была идея превратить Западную Армению в провинцию
Российской империи, и был намечен план заселения этой территории русскими
казаками. Армянские беженцы не пускались обратно на родину.
Евреи. Еврейское население было обвинено в сочувствии Германии и в
шпионаже. Поэтому прифронтовое еврейское население подлежало поголовному
выселению. В заложники брались раввины и богатые евреи с той целью, чтобы
за каждый случай измены вешать заложников.
Все эти угнетения привели к созданию местных национальных движений,
требованиями которых были: создание национальных школ, приобретение
автономии, отмена национальных и религиозных ограничений и т.п.
Условия для развертывания освободительной борьбы народов России сложились в
годы войны неблагоприятно, так как территории Прибалтики, Украины,
Белоруссии, Закавказья или входили в зону военных действий, либо составляли
прифронтовую полосу. Здесь было сосредоточено огромное количество войск и
введено военное положение, действовали законы военного времени и
подавлялись малейшие проявления недовольства и протеста.
Глава II. Переход к революции.
2.1. События в России с 23 по 27 февраля 1917 года.
Подводя общий итог всему вышеизложенному, можно сделать вывод, что к
февралю 1917 г. остро назрели 3 кризиса: экономический, политический и
национальный. Неудивительно, что подобная ситуация привела к революции. Но
ничего само по себе не может происходить. Толчком к февральской революции
послужил транспортный кризис, который отразился в недостаточном обеспечении
Петрограда хлебом. Таким образом, в столице России возник временный
продовольственный кризис, который вылился сначала в стачку рабочих, а потом
и в государственный переворот.
В подтверждение всего вышесказанного все-таки придется привести некоторые
цифры. Например, январский привоз продуктов первой необходимости в
Петроград составил 50%, а по маслу, скоту и яйцам 25% от норм,
установленных особым совещанием по продовольствию. В период с 5 по 13
февраля в столицу поступило муки 5 тыс. пудов вместо нужных 60. В пекарни
стало выдаваться только 35 тыс. пудов при норме в 90. 19 февраля 1917 года
имели место перебои с продажей хлеба.
Характер Февральской революции. После революции 1905 - 1907 гг. важнейшими
продолжали оставаться задачи демократизации страны - свержение
самодержавия, введение демократических свобод, решение аграрного, рабочего,
национального вопросов. Это были задачи буржуазно - демократического
преобразования страны, поэтому Февральская революция, как и революция 1905
- 1907 гг. носила буржуазно - демократический характер.
К концу 1916 г. страна оказалась в состоянии глубокого социально -
экономического и политического кризиса. Николай II осознавал грозящую
самодержавию опасность. Но он был глубоко религиозным человеком, верил в
Божий Промысел.
Победа Февральской буржуазно - демократической революции (23 февраля - 3
марта 1917 г.). Поводом к Февральской революции послужили следующие
события. В Петрограде во второй половине февраля из-за транспортных
трудностей ухудшилось снабжение хлебом. Очереди в магазинах за хлебом
непрерывно росли. Нехватка хлеба, спекуляции, рост цен вызывали
недовольство рабочих. 18 февраля рабочие одного из цехов Путиловского
завода потребовали надбавки к зарплате. Дирекция отказала, уволила рабочих,
начавших забастовку, и объявила о закрытии некоторых цехов на
неопределенное время. Но уволенные были поддержаны рабочими других
предприятий.
23 февраля (8 марта по новому стилю) на предприятиях Петрограда проходили
митинги и собрания, посвященные Международному женскому дню. Стихийно
начались рабочие демонстрации под лозунгами "Хлеба!". Вечером появились
лозунги "Долой войну!", "Долой самодержавие!". Это была уже политическая
демонстрация, она и положила начало революции.
24 февраля демонстрации, митинги, стачки приняли еще больший характер. 25
февраля к рабочим стали присоединяться другие слои городского населения.
Забастовка в Петрограде стала всеобщей. Николай II в это время находился в
Ставке в Могилеве. Узнав о происходящем в столице, он потребовал от
командующего Петроградским военным округом генерала С.С. Хабалова
немедленно навести порядок в столице. 26 февраля в воскресенье в ряде
районов полиция и войска стали стрелять в демонстрантов. Узнав об участии
солдат в расстреле рабочих, среди запасных команд Волынского, Литовского,
Павловского полков вспыхнул бунт. 27 февраля на сторону рабочих стали
переходить солдаты Петроградского гарнизона. Рабочие, объединившись с
солдатами, захватили арсенал, вокзалы, взяли приступом политическую тюрьму
"Кресты", освободив заключенных. Все попытки генерала С.С. Хабалова навести
порядок в столице ни к чему не приводили.
Тогда Николай II распорядился послать в Петроград Георгиевский батальон из
Могилева и несколько полков с Северного, Западного и Юго-Западного фронтов.
Во главе этого отряда царь поставил находившегося в резерве бывшего
командующего Юго-Западным и Западным фронтом генерала Н.И. Иванова. Но
отряд Н.И. Иванова был задержан под Гатчиной революционно настроенными
железнодорожниками и не смог пробиться к Петрограду. 28 февраля генерал
С.С. Хабалов понял, что он полностью утратил контроль над ситуацией в
столице. Последним защитникам старого строя он приказал разойтись. Войска
просто разошлись, оставив оружие. Министры правительства скрылись, потом
они были поодиночке арестованы. Николай II распустил IV Государственную
думу. Но волей обстоятельств Дума оказалась в самом центре событий.
Итоги революции. Вторая в истории России буржуазно-демократическая
революция завершилась падением института монархии и приходом к руководству
страной новых политических сил. Она решала задачи свержения самодержавия,
открывала путь для развития капитализма в сельском хозяйстве и
промышленности, введения конституционного строя, уничтожения национального
гнета. В стране были провозглашены политические права и свобода; всеобщее и
равное избирательное право; были отменены сословные, национальные и
религиозные ограничения, смертная казнь, военно-полевые суды, объявлена
политическая амнистия. На легальной основе создавались тысячи политических,
общественных, культурных обществ и объединений, профсоюзов, фабрично-
заводских комитетов и т.д.[9]
Глава III. Изменения в общественном и государственном
строе после февральской революции 1917 года.
3.1. Становление двоевластия.
26 марта царь приостановил сессию Государственной думы, но депутаты по
примеру французских революционеров 1789г. решили продолжить дебаты. Перед
ними встал вопрос: как реагировать на приближение восставших к Таврическому
дворцу, где проходило заседание? Некоторые, соглашаясь с Милюковым,
считали, что будет более достойным встретить их, ocтаваясь на своих местах.
Вопреки мнению своих коллег Керенский бросился навстречу восставшим и
приветствовал их приход. Этим порывом он сохранил союз народа и парламента.
В то же время группа рабочих, активистов-меньшевиков и Военного
комитета (К.Гвоздев, М.Бройдо, Б.Богданов), которые были только что
освобождены из тюрьмы восставшими, вместе с двумя депутатами-меньшевиками
(Н.Чхеидзе и М.Скобелев) и бывшим председателем Санкт-Петербургского Совета
1905 г. Хрусталевым-Носарем в одном из залов Таврического дворца создавали
Совет рабочих депутатов. Под именем Временного исполнительного комитета
Совета рабочих депутатов группа активистов, среди которых преобладали
меньшевики, провозгласила себя штабом революции. Он образовал Комиссию по
снабжению (она тут же призвала население кормить восставших солдат) и
Военную комиссию под председательством Мстиславского для координации
действий защитников революции. В то же время Государственная дума,
встревоженная образованием Совета и не желавшая остаться в стороне от
движения, пошла на осторожный разрыв с царизмом и создала Комитет по
восстановлению порядка и связям с учреждениями и общественными деятелями
под председательством Родзянко. Этот комитет, в котором преобладали кадеты,
стал первым этапом на пути к формированию правительства. 27 февраля около
полуночи П.Милюков смог объявить Совету, что Дума только что «взяла
власть». Военным комендантом Петрограда Комитет назначил полковника
Энгельгарда. Совет выразил свой протест, так как только что поставил
Мстиславского во главе Военной комиссии Совета. Две власти, рожденные
революцией, были на грани конфликта. Во имя сохранения единства в борьбе
против царизма Совет вынужден был уступить. Он не готов был взять власть.
Его руководители боялись ответных действий со стороны армии, царя и решили,
что лучше не препятствовать думцам взять всю ответственность на себя.
Вспоминая с ностальгией о советах 1905 г., члены-основатели Петроградского
Совета хотели видеть его в соответствии с меньшевистской концепцией
«пролетарской цитадели» в буржуазном государстве. Служащий интересам
рабочего класса в борьбе против буржуазии, Совет должен был также стать на
первом этапе самым прочным оплотом буржуазной революции против возврата к
самодержавию.
Эта концепция объясняет позицию руководителей Совета по отношению к
думскому Комитету. За исключением Керенского все считали, что, так как
революция еще не прошла «буржуазную фазу», деятельность министров-
социалистов не принесет результатов и только дискредитирует революционное
движение. Поэтому руководство Совета отказалось от участия в правительстве.
Тем не менее, хотя угроза военных репрессий не была исключена, Исполком
Совета все же решил признать законность правительства, сформированного
Думой, и поддержать его. Это признание сопровождалось одним условием,
которое являлось основой соглашения, касавшегося установления нового
режима: Совет поддержит правительство лишь в той мере, в какой оно будет
проводить одобренную им демократическую программу. За исключением
большевиков, выдвинувших лозунг «Вся власть Советам!», и анархистов, все
социалистические течения одобрили условия соглашения. Оно означало
признание двух различных и антагонистических властей, подчинение цензовых
классов правительству, а трудящихся и солдат — Совету. С одной стороны,
образовался «лагерь» правительства, сословных учреждений (земства,
городские думы) и «буржуазным партий (кадеты), с другой — силы «демократии»
(Советы, ее диетические партии, анархисты, профсоюзы).[10]
Со своей стороны Дума была готова пойти на уступки. Она продолжала
опасаться реакции со стороны Николая II и еще сильнее «военной диктатуры»
Совета. Действительно, восставшие солдаты только что по собственной
инициативе добились принятия Советом Приказа № 1. Этот документ давал
солдатам вне службы равные со всеми гражданские и политические права,
аннулировал в воинском уставе все, что можно было счесть злоупотреблением
властью. Он ввел избрание на уровне рот, батальонов и полков комитетов
представителей рядовых солдат, подчинил части столичного гарнизона
политической власти Совета и провозгласил, что решения Думы подлежат
исполнению только в том случае, если не противоречат решениям Совета.
Никакое оружие не должно было выдаваться офицерами. Приказ № 1 полностью
сводил на нет попытки Думы подчинить себе солдат столичного гарнизона.
Когда в ночь с 1 на 2 марта состоялась встреча руководителей Совета и
Комитета, каждый лагерь переоценивал силы другого. Совет был уверен, что
только Дума могла войти в контакт с генштабом и предотвратить всякую
попытку контрреволюции. Члены же Комитета приписывали Совету такое влияние
на революцию, каким он еще не обладал. Представители Совета (Суханов,
Стеклов) сформулировали очень скромные требования (амнистия, политические
свободы, созыв Учредительного собрания), ни одно из которых не было
собственно социалистическим. Приятно удивленный такой позицией, Милюков
только попросил от имени думского Комитета, чтобы правительство
провозгласило, «что оно сформировано по соглашению с Советом», и чтобы этот
текст, предназначенный узаконить в глазах общественного мнения смену
правительства, был опубликован в «Известиях» рядом с прокламацией Совета,
желательно на той же странице. Совет согласился и со второй просьбой
Милюкова — чтобы никакое решение, касающееся характера будущего режима, не
принималось до созыва Учредительного собрания. Оставалось только
договориться относительно состава правительства: князь Львов — председатель
Совета министров и министр внутренних дел, Милюков — министр иностранных
дел, Гучков — военный министр, Терещенко — министр финансов, Шингарев —
министр сельского хозяйства, Коновалов — министр торговли, Некрасов —
министр путей сообщения. Чтобы придать кабинету некую революционность,
думцы настояли на включении в него Чхеидзе и Керенского.
В достижении 1 марта компромисса между Государственной думой и Советом,
несомненно, сыграла роль неуверенность относительно позиции Николая П и
генерального штаба. Информированный за два дня до этого о серьезности
положения, Николай II решил отправиться в Царское Село, приказав генералу
Н. Иванову восстановить порядок в Петрограде. Но ни генерал, чьи войска
отказались повиноваться, узнав, что весь столичный гарнизон перешел на
сторону революции, ни царь, чей поезд железнодорожники направили в Псков,
так и не достигли окрестностей Петрограда. В течение всего дня 1 марта царь
находился в пути. Прибыв поздно вечером в штаб Северного фронта, он узнал о
полной победе революции. Ночью Родзянко сообщил генералу Н.Рузскому, что
отречение стало неизбежным. Династия могла еще быть спасена, если бы царь
немедленно отрекся от престола в пользу своего брата великого князя Михаила
Александровича. С согласия великого князя Николая Николаевича верховный
главнокомандующий предложил командующим фронтами направить царю телеграммы
с рекомендацией отречься от престола, «чтобы отстоять независимость страны
и сохранить династию». Получив от Рузского семь телеграмм, Николай уже не
пытался сопротивляться. Из-за слабого здоровья сына Алексея Николай отрекся
в пользу брата Михаила Александровича. 2 марта он передал текст отречения
двум эмиссарам Думы - Гучкову и Шульгину, прибывшим в Псков. Но этот акт
был запоздалым, и народ, узнав о планах правительства заменить Николая
Михаилом, требовал провозглашение республики. Несмотря на усилия,
предпринятые Милюковым для спасения династии, Михаил, которому князь Львов
и Керенский объяснили, что не могут гарантировать его безопасность, в свою
очередь отрекся от престола.
Сообщение сразу о двух отречениях от престола (3 марта) означало
окончательную победу революции — столь же неожиданную, как и ее начало.
После отречений Николая и Михаила единственным законным органом
центральной власти стало Временное правительство, пришедшее 2 марта на
смену думскому Комитету.[11] Создание Временного правительства явилось тем
компромиссом, к которому были вынуждены прибегнуть Временный комитет и
Петроградский Совет. Первый олицетворял собой умеренные силы общества,
которые одни только к этому времени являлись более или менее организованной
силой. Второй представлял реальную, но совершенно не организованную силу
толпы и поэтому мог диктовать условия Комитету, но был не в состоянии
организовать управление государством. . В составе Временного правительства
преобладали представители партии конституционных демократов (4 члена из
11), что в дальнейшем обусловило изменения во всех сферах жизни государства
и общества в соответствии с программными установками кадетов. Председателем
и одновременно министром внутренних дел стал глава всероссийской земской
организации, монархист по убеждениям, князь Г.Е.Львов. Единственным
представителем “революционной демократии” был министр юстиции эсер
А.Ф.Керенский.
Состав и Декларация о задачах нового правительства, как известно, были
оговорены на встрече представителей Комитета и Совета и лишь после этого
были опубликованы. Taк правительство с самого первого дня своего
существования стало заложником Совета. Оно состояло в основном из
организаторов Прогрессивного блока 1915 г., центром которого стали шесть
фракций Государственной думы, ее большинство – от прогрессистов и кадетов
до группы центра и националистов-прогрессистов. Основным требованием
Прогрессивного блока, как известно, было создание кабинета «общественного
доверия». При этом кадеты и октябристы, входившие в блок, отказались ради
своего союза с более умеренными течениями от своего довоенного требования
ответственности правительства перед Думой.
По отношению к Временному правительству Советы представляли собой
вторую власть. Петроградский Совет формально являлся городской общественной
организацией и официально не претендовал на власть, но, объявив себя
органом, представляющим «всю трудовую Россию», и получив поддержку масс,
был реальной угрозой для правительства как института, действующего от имени
народа и для народа. Состав Петросовета, возглавлявшийся меньшевиком
Н.С.Чхеидзе, был в основном умеренным, эсеровско-меньшевистским.
Большевиков в руководящем органе Совета было всего два. Такой состав
Петросовета привел к складыванию некоторого двоевластия: Временное
правительство обеспечило преемственность власти и де-факто было официальным
высшим органом управления, в то же время Совет имел большое влияние на
войска петроградского гарнизона и мог эту власть перехватить. Реальная сила
Петроградского Совета не была, конечно, так велика, как могло бы показаться
его лидерам. Он обладал бесспорным верховенством, но очень разросся — 850
рабочих и 2 тыс. солдатских депутатов; большую часть своих полномочий он
передал Исполкому, где профессиональные политики, назначенные «по праву»,
вытеснили беспартийных активистов. За несколько недель по той же схеме в
стране были избраны сотни Советов. В отличие от Советов 1905 г. огромное
большинство Советов 1917г. были не чисто рабочими, а рабочими и
солдатскими, даже чаще всего рабочими, солдатскими и крестьянскими. Нормы
представительства порождали конфликты между различными группами.
Временное правительство объявило о своем намерении осенью 1917г. созвать
Учредительное собрание, которое должно было решить все важнейшие вопросы,
стоявшие перед российским обществом. До созыва такого собрание Временное
правительство считало себя не в праве решать вопросы о форме
государственного устройства и форме правления. Таким образом, можно
сказать, что в период между двумя революциями 1917г. в России существовала
переходная от монархии к республике форма правления. В марте 1917г. по
указанию Временного правительства был образован орган, ответственный за
разработку законодательства — Юридическое совещание. Совещание в свою
очередь образовало комиссию, которой было поручено разработать проект
российской конституции. В проекте предусматривалось существование
президента и двухпалатного парламента. Республика, с учетом специфики
российской государственности, предполагалась президентская.[12]
3.2. Изменения в деятельности политических партий.
После Февраля 1917 года партийно-политическая система российского общества,
насчитывавшая свыше 50 партий, сдвинулась от правоцентристских организаций
к левому центру.
Черносотенные союзы, прекратившие свою деятельность после отречения
Николая II , так и не смогли больше возродиться. Правда, в сентябре 1917
года В.М. Пуришкевич попытался из остатков Союза Михаила Архангела
создать подпольную монархическую организацию, однако её руководители,
учитывая изменившуюся обстановку, не решались выдвинуть требование о
реставрации самодержавия и выступали за сотрудничество с кадетами и правыми
эсерами. С политической арены практически исчез и Союз 17 Октября, несмотря
на то, что ряд его членов (М.В.Родзянко, А.И.Гучков, И.В.Горднев) одно
время входили в состав Временного правительства.
В отличие от монархистов и октябристов партия народной свободы
(кадеты) увеличилась после Февраля 1917 года примерно в 5 раз, достигнув 70
тыс. членов, и заняла прочные позиции в первом составе Временного
правительства (министр иностранных дел П.Н.Милюков, министр земледелия
А.И.Шингарев, министр путей сообщения Н.В.Некрасов и др.). В марте
состоялся первый съезд партии народной свободы, принявший решение уточнить
программу, в которой было записано, что Россия должна быть демократической
и парламентской республикой. Однако в аграрной части программы никаких
изменений не было сделано. Правда, в мае на VII съезде в программу был
внесён весьма неопределённый пункт о том, что земля должна принадлежать
всему «трудовому земледельческому населению».
Кадеты считали невозможной для России огосударствление народного
хозяйства и переход к социалистическому строю в рамках одной страны.
Однако, учитывая обстановку в стране, они приняли идею государственного
регулирования, но только в главных отраслях производства без нарушения
принципа частной собственности. Кроме того, кадеты считали, что без
широкого привлечения иностранного капитала невозможно развитие
производительных сил России. В связи с тем, что ещё шла война, ими были
сняты требования о 8-часовом рабочем дне, установлении рабочего контроля и
др.
После Февральской революции 1917 года произошел бурный рост
популярности партии социалистов – революционеров. Состав эсеровской партии
вырос до 400 – 600 тыс. членов (по разным оценкам). В первый состав
Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов вошли левый эсер
П.А.Александрович и бывший трудовик, а затем эсер А.Ф.Керенский, избранный
товарищем (заместителем) председателя совета и занявший пост министра
юстиции во Временном правительстве. Важные посты в новых органах власти
эсеры заняли в Москве, Новониколаевске, Уфе и других городах. Одновременно
быстро восстанавливались организационные легальные структуры партии эсеров,
а к концу мая 1917 года она насчитывала до восьмисот тысяч членов.
Значительными тиражами выпускалась агитационная и пропагандистская
литература.
На III съезде партии, состоявшемся 25 мая – 4 июня 1917 года, был
избран Центральный Комитет, принято решение о формировании коалиционного
Временного правительства и подготовке выборов в Учредительное собрание.
Делегаты съезда высказались против авантюристических попыток захвата власти
в центре и на местах. Эсеры, участвуя в работе трёх составов коалиционного
Временного правительства, одновременно поддерживали и Петроградский Совет
рабочих и солдатских депутатов. Однако главным органом власти в стране они
считали Временное правительство, а Совет – связующим «центром народных и
социалистических сил», призванным подталкивать правительство на проведение
реформ и контролировать его деятельность.
Окончательно государственное устройство России должно было определить
Учредительное собрание, которое, по мнению эсеров, установит
демократическую республику.
Эсеры выступали за прекращение войны, борьбу с империализмом воюющих
стран, восстановление интернационализма, защиту и всемерное укрепление
завоеваний революции. [13]В то же время левое крыло партии было против
оборонческой позиции, требовало перенести революционное движение в другие
страны, чтобы зажечь пожар мировой революции. Правые же эсеры заявляли о
поддержке войны, верности союзникам и необходимости порвать с
большевизмом. Они также, вразрез с политикой Временного правительства,
выступали за государственное регулирование производства, установление
контроля за внешней и внутренней торговлей и финансами. В вопросе о
власти, в отличие от других партий, эсеры были против её захвата и считали,
что необходимо постепенно и демократическим путём отстранить от власти
буржуазные партии.
Анархисты после Февральской революции предприняли попытку к
объединению своих разрозненных групп. В Москве члены семи организаций 13
марта 1917 года образовали Федерацию анархических групп. Анархо-
синдикалисты сумели установить контроль над союзами металлистов, портовых
рабочих, булочников, отдельными фабрично-заводскими комитетами. В своих
воззрениях анархо-синдикалисты постепенно избавились от стремлений к
немедленному переходу к обществу анархии, в то же время как анархо-
коммунисты сохранили верность идее безвластного, коммунистического
общества. Анархисты, за исключением анархистов – индивидуалистов,
признавали возможным вхождение в состав Советов, но только с
информационной целью. П.А.Кропоткин, снова вышедший на авансцену борьбы,
высказывался за классовое применение всех сил и республиканскую форму
правления в России. Однако разброшенность анархических организаций не
позволила им оказать какое-либо серьёзное влияние на политическую жизнь
страны.[14]
Меньшевики, не сыгравшие особой роли в революционных событиях в
феврале – марте 1917 года, сумели, однако, занять ведущее место в
Петроградском Совете, председателем которого стал Н.С. Чхеидзе, а также в
ряде других Советов. В марте, стремясь объединить в своей среде все идейные
течения, меньшевики создали свою единую Петроградскую организацию. В
вопросе о войне они стояли на позиции революционного оборончества.
Первоначально меньшевики не претендовали на власть, но затем под давлением
части демократической общественности и эсеров приняли решение о вхождении в
состав коалиционного правительства. Однако оказать влияние на его политику
меньшевики не смогли, что подорвало их авторитет в народе.
На объединительном съезде меньшевиков, состоявшемся 19 – 25 августа
в Петрограде, произошло окончательное размежевание с большевиками. В то же
время борьба на съезде между крайними оборонцами во главе с А.А.Потресовым,
революционными оборонцами (Церетели, Дан), меньшевиками-интернационалистами
(Ю.О.Мартов) и сторонниками петроградской газеты «Новая жизнь» (Н.Н.Суханов
и др.) свела на нет все усилия по объединению меньшевистских сил. Группа
Ю.Ларина и петроградские межрайонцы вскоре перешли в лагерь большевиков,
меньшевики-интернационалисты стали выпускать собственную газету «Искра», а
правые меньшевики-оборонцы – журнал «Рабочая мысль». Группа Г.В.Плеханова
с мая решила именоваться Всероссийской социал-демократической организацией
«Единство». Оборонцы во главе с И.Г. Церетели и Ф.И. Даном продолжали курс
на участие в коалиционном правительстве, защиту страны и международную
борьбу за всеобщий мир. В итоге меньшевики к моменту открытия II съезда
Советов 25 октября 1917 года были раздроблены и не сумели противостоять
большевикам и их сторонникам.[15]
Руководство партии большевиков после Февраля не сразу смогло
выработать новую стратегию и тактику. В начале марта Русское бюро ЦК
заявило о контрреволюционном характере Временного правительства и
необходимости формирования революционно-демократического правительства, но
не нашло поддержки у большинства парторганизаций. Под давлением умеренной
позиции Петроградского комитета и особенно вернувшихся 12 марта
Л.Б.Каменева, И.В.Сталина, М.К.Муранова российские большевики по многим
вопросам фактически поддержали меньшевиков и эсеров : условная поддержка
Временного правительства, оказание на него давления с целью заключения мира
и развития революции. Тенденция к организованному слиянию с меньшевиками
проявилась в массовом создании объединённых (большевистско-
меньшевистских) партийных организаций и в переговорах об объединении.
Однако после VII Апрельской Всероссийской конференции РСДРП(б) положение
коренным образом изменилось. В.И. Ленин, вернувшийся 3 апреля в Петроград
из эмиграции, высказался за установление в России диктатуры пролетариата и
беднейшего крестьянства как пролога грядущей мировой революции, за мирный
переход ко второму этапу революции и передачу власти Советам, а также за
решительный разрыв с международной и российской социал-демократией . Всё
это не было поддержано вначале руководствомпартии большевиков (В.П. Ногин,
Л.Б. Каменев и др.), но делегаты Апрельской конференции после бурных
дискуссий в основном одобрили большинство пунктов программы В.И.
Ленина .
В июле 1917 года В.И.Ленин и его сторонники, учитывая сложившуюся
обстановку, умело скорректировали свой курс. Большевики временно отказались
от мирного лозунга «Вся власть Советам !», подтвердили свою установку на
переход в перспективе к социалистической революции и вооружённому
восстанию. Популярность партии большевиков ещё больше возросла после их
участия в антикорниловском выступлении. За два месяца численность РСДРП(б)
увеличилась до 200 тыс. членов. Одновременно происходила большевизация
Советов.
10 октября 1917 года на заседании ЦК РСДРП(б), несмотря на
противодействие Л.Б.Каменева и Г.Е. Зиновьева, было решено взять курс на
подготовку вооружённого восстания . Через день Петроградский Совет,
преодолев сопротивление эсеров и меньшевиков, создал Революционный штаб по
обороне города, переименованный вскоре в Военно-революционный комитет
(ВРК), в состав которого от большевиков вошли В.А. Антонов-Овсеенко, Н.И.
Подвойский и А.Д. Садовский. Л.Б. Каменев и Г.Е. Зиновьев, считая, что
захват власти приведёт к тяжёлым последствиям, опубликовали в
меньшевистской «Новой жизни» статью о готовящемся восстании. Кроме того ,
Л.Б. Каменев вышел из состава ЦК партии.
3.3. Законодательная политика Временного правительства.
Одним из основных законодательных актов, изданных Временным правительством
является Декларация от 3 марта 1917 года.[16] В декларации Временного
правительства от 3 марта 1917 года были провозглашены гражданские свободы,
распрстранённые и на военнослужащих, амнистия осужденным по политическим
делам, отмена национальных и религиозных ограничений и некоторые другие
нововведения. Одновременно был санкционирован арест Николая II, ряда высших
чиновников и генералов. Для расследования их действий 4 марта учреждается
Чрезвычайная следственная коммиссия.
По соглашению с Петроградским Советом была проведена радикальная
демократизация армии. Она осуществлялась на основе приказа №1
Петроградского Совета от 1 марта 1917 года по гарнизону Петроградского
военного округа. Петросовет постановил во всех подразделениях, частях и на
кораблях выбрать солдатские комитеты, избрать по одному представителю от
рот в Совет рабочих депутатов, подчеркнул, что воинские части во всех своих
политических выступлениях подчиняются Совету и своим комитетам, а все
приказы военной комиссии Государственной думы подлежали исполнению лишь в
том случае, если они не противоречили приказам и постановлениям Совета.
От солдат требовалось в строю и при «отправлении служебных обязанностей»
соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, а вне службы и строя они не могли
быть «умалены в тех правах, коими пользуются все граждане». Приказ №1
отменял титулование офицеров, которым не разрешалось выдавать оружие,
находившееся в распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов.
Один из членов Петросовета И.Гольденберг впоследствии признал, что
приказ №1 «не ошибка, а необходимость», так как «мы поняли, что если не
раздавить старую армию, то она раздавит революцию».[17] Несмотря на то что
действие приказа распространялось только на войска Петроградского
гарнизона, он получил повсеместное распространение в действующей армии и в
тылу, вызвав разложение войск и падение их боеспособности. В армии были
упразднены военно-полевые суды, введён институт комиссаров для контроля за
деятельностью офицеров, уволено в резерв около 150 высших чинов, в том
числе 70 начальников дивизий. Указом от 12 марта правительство отменило
смертную казнь, восстановив её 12 июля, а также учредило военно-
революционные суды. Основные права военнослужащих были изложены в приказе
военного и морского министра А.Ф. Керенского от 9 мая о введении в действие
Декларации прав солдата Временного правительства. В приказе отмечалось,
что все военнослужащие пользуются всеми правами граждан, имеют право быть
членами политических, национальных, религиозных, экономических и
профсоюзных организаций, отменяются обязательное отдание чести, телесные
наказания и прочее.
Временное правительство считало, что проведение кардинальных реформ
во всех областях жизни страны возможно только после избрания Учредительного
собрания. Поэтому оно ограничивалось принятием временных законов,
придерживаясь идеи «непредрешения» воли Учредительного собрания, хотя это и
не всегда соблюдалось, особенно в вопросах национального самоопределения.
В течение марта 1917 г. Временное правительство издало серию
декретов и распоряжений, направленных на демократизацию страны.
6 марта правительство издало декрет об амнистировании всех лиц,
осужденных по политическим мотивам.
12 марта был издан декрет об отмене смертной казни, которая
заменялась по особо тяжким уголовным делам 15-летней каторгой.
18 марта была объявлена амнистия осужденным по уголовным причинам.
Из мест заключения было освобождено 15 тыс. заключенных. Это вызвало
всплеск преступности в стране.
18-20 марта была издана серия декретов и постановлений об отмене
вероисповедных и национальных ограничений.
Были отменены также ограничения в выборе места жительства, правах
собственности, провозглашалась полная свобода занятий, женщины уравнивались
в правах с мужчинами.
Был издан также декрет "О собраниях и союзах". Все граждане без
ограничений могли образовывать союзы и проводить собрания. Никаких
политических мотивов для закрытия союзов не существовало, закрыть союз мог
только суд.
Был принят самый демократичный закон о выборах в Учредительное
собрание: всеобщие, равные, прямые при тайном голосовании.
На основании всего этого можно утверждать, что Россия на какое-то
время превратилась в самую демократичную страну в мире.
17 марта была опубликована Декларация правительства о его согласии на
создание в будущем независимой Польши с включением в её состав германских и
австро-венгерских польских земель при условии, что она будет находится в
«свободном военном союзе» с Россией. 7 марта Временное правительство
восстановило автономию Финляндии, но выступило против её полной
самостоятельности. Однако 5 июля сейм Финляндии принял «Закон о власти»,
который ограничивал компетенцию Временного правительства вопросами военной
и внешней политики. Этот закон был принят в соответствии с резолюцией I
Всероссийского съезда Советов, но Временное правительство ответило на него
роспуском сейма. В мае – июне велась острая борьба между Российским
правительством и Центральной Радой Украины, созданной 4 марта в Киеве
представителями Украинской партии социалистов-федералистов, Украинской
социал-демократической рабочей партии, Украинской партии социалистов-
революционеров и общественных организаций. В первом универсале Центральной
Рады от 10 июня, вопреки желанию Временного правительства, была
провозглашена автономия Украины. После переговоров министров А.Ф.
Керенского, М.И. Терещенко и И.Г. Церетели с Центральной Радой Временное
правительство 2 июля 1917 года приняло декларацию, в которой признавалась с
некоторыми оговорками автономия Украины.
Существенным изменениям в этот период подверглась структура
государственных органов. В первый же месяц после революции была повсеместно
ликвидирована полиция, отдельный корпус жандармов, охранные отделения и
Особое присутствие Сената.
В марте была создана Чрезвычайная следственная комиссия по
расследованию должностных преступлений представителей чиновничьей
аристократии. Скромные итоги деятельности этой комиссии объясняются
отсутствием состава преступления в деятельности упомянутых чиновников по
существовавшим нормативно- правовым документам.
Определённые изменения произошли и в деятельности органов власти и
самоуправления на местах. В первые недели Февральской революции местные
государственные учреждения царизма заменили губернские, городские и уездные
комиссары Временного правительства. Их права первоначально не были
регламентированы, и только 25 сентября 1917 года было обнародовано
«Временное положение о губернских (областных) и уездных комиссарах». Наряду
с Советами создавались выборные временные комитеты общественных
организаций, в которые входили гласные земских и городских органов
самоуправления. Земства были созданы также в ряде окраинных регионов
России. Общее руководство всей системой земских учреждений возлагалось на
Всероссийский земский союз. Законом от 15 апреля в городах с населением
более 150 тыс. человек были учреждены районные органы самоуправления (думы
и управы), деятельность которых объединялось советом дум.
Временным правительством было принято постановление "Об учреждении
милиции". Уже 28 февраля была упразднена полиция и сформирована народная
милиция. 40 тыс. чел. народной милиции охраняли предприятия и городские
кварталы вместо 6 тыс. полицейских. Отряды народной милиции были созданы и
в других городах. Впоследствии наряду с народной милицией появились и
боевые рабочие дружины (Красная гвардия). Согласно принятому постановлению
в уже созданные отряды рабочей милиции вводилось единообразие,
устанавливались пределы их компетенции.
Одной из сложных проблем, которую пришлось решать Временному
правительству и Петроградскому Совету, был вопрос о войне. 14 марта 1917
года Петроградский Совет принял манифест “К народам всего мира”, в котором
было заявлено об отказе от захватнических целей в войне, от аннексий и
контрибуций, но признавалась революционная война с Германией. В обращении
Временного правительства к гражданам России от 27 марта отмечалось, что
оно будет полностью соблюдать обязательства в отношении союзников, вести
оборону от вторгнувшегося в пределы России врага, добиваться прочного
мира на основе самоопределения народов. [18]
Заключение.
Итак, февраль 1917 года подвёл черту под историей монархии Романовых, она
ненадолго пережила своё 300-летие. На основании изученных мною источников,
описывающих события в России в 1915 – 1917 годах, можно сделать один
основной вывод : из-за неумелых действий царской власти и Николая II в
частности, из-за её неспособности грамотно управлять государством
февральская буржуазно-демократическая революция 1917 года стала
вынужденной, необходимой мерой. Слишком велико было недовольство царским
режимом многих влиятельных политических сил и общественных групп.
Февральская революция проходила в иной обстановке, чем революция 1905 -
1907 гг. Участие России в изнурительной первой мировой войне резко
обострило все социально - экономические и политические противоречия. Нужды
и бедствия народных масс, порожденные экономической разрухой, вызвали
острую социальную напряженность в стране, рост антивоенных настроений и
крайнее недовольство политикой царизма не только левых и оппозиционных сил,
но и значительной части правых. Авторитет самодержавной власти и ее
носителя императора резко упал. Невиданная по своим масштабам война
серьезно потрясла нравственные устои общества, внесла небывалое ожесточение
в сознание и поведение масс. Миллионные массы солдат-фронтовиков, ежедневно
видевшие смерть, легко поддавались революционной пропаганде и готовы были
пойти на самые крайние меры. Они жаждали мира, возвращения к земле, и
лозунг "Долой войну!" в то время был особенно популярен. Прекращение войны
неизбежно связывалось с ликвидацией политического режима. Монархия теряла
опору в армии. Февральская революция представляла собой сочетание стихийных
и сознательных сил революционного процесса, она была проведена в основном
силами рабочих и солдат.
Однако пришедшее на смену самодержавия Временное правительство также
оказалось неспособным решить наиболее сложные задачи, стоящие в то время
перед обществом. Действовать Временному правительству приходилось в сложных
условиях. Продолжалась первая мировая война, общество устало от войны, от
тяжелого социально - экономического положения и ждало от Временного
правительства быстрого решения всех проблем - окончания войны, улучшения
своего экономического положения, раздачи земли и т.д. У власти была
буржуазия. На мой взгляд, одной из причин ее драматичного положения стало
то, что она была слаба в политическом смысле, т.е. не научилась
пользоваться властью в интересах всего общества, не обладала искусством
социальной демагогии, не могла обещать решения тех вопросов, которые в тех
исторических условиях были невыполнимы.
Один из лидеров белого движения в годы гражданской войны генерал
А.И. Деникин ситуацию того времени воссоздал в мемуарах под названием
"Очерки Русской Смуты". Он отмечал: "Власть падала из слабых рук Временного
правительства, и во всей стране не оказалось, кроме большевиков, ни одной
действительной организации, которая могла бы предъявить свои права на это
тяжкое наследство ".1
Временное правительство не решило ни одного важнейшего вопроса,
стоявшего перед страной, практически все его начинания закончились
неудачей. Причины этих неудач в следующем:
1) Временное правительство не знало и не понимало основные нужды народа.
2) В деятельности Временного правительства отчетливо видна боязнь
ответственности, стремление отложить решение всех главных вопросов до
Учредительного собрания. С этим прямо связана политика полумер и оттяжек.
Правительство рассуждало и согласовывало там, где нужно было действовать
решительно.
3) Правительство стремилось быть хорошим для всех. В результате на практике
правительство сохраняло существующее положение, а это означало деятельность
в интересах крупных предпринимателей и землевладельцев и против интересов
рабочих и крестьян. Впрочем, ничего иного от правительства такого
классового состава и ждать было нельзя.
В результате постоянно колеблющееся, подвергающееся нападкам и справа и
слева, вынужденное оглядываться на Петроградский Совет и ВЦИК правительство
на глазах утрачивало реальную силу и народное доверие. Оно было неспособно
реально облегчить положение народных масс. Такое правительство ждал
неизбежный и заслуженный крах.
Разочаровавшийся во Временном правительстве народ поддержал взятие власти
партией большевиков.
Стремились ли украинцы к самостийности в 1917 году?
В соответствии с утверждениями современных украинских пропагандистов, украинский народ веками мечтал о том, чтобы поскорее отделиться от ненавистной «московской империи», и только цепкие лапы царизма удерживали его в ужасном «имперском ярме». Каким же в действительности оказалось отношение различных слоев населения Украины к идее украинской самостийности в период между двумя переворотами или, если угодно, революциями 1917 года — Февральской и Октябрьской, когда царизм уже пал, а большевизм еще не воцарился?
В Российской империи к моменту Февральской революции 1917 г. идея украинской самостийности не пользовалась сколько-нибудь заметной популярностью среди самих украинцев (малороссов), хотя и внедрялась политическими силами, заинтересованными в разрушении Российского государства. В высших кругах малорусского общества, среди помещиков, крупной буржуазии и интеллигенции идея украинского сепаратизма не могла найти приверженцев, ибо в Российской империи малороссы вместе с великороссами и белорусами составляли русский народ, следовательно, образовывали господствующую нацию; также в этих кругах достаточно хорошо понимали, кем и для чего пропагандируется идея украинского сепаратизма, и с точки зрения своих интересов не видели никакой надобности в переходе Украины под власть Австрии или под протекторат Германии. Правых украинских партий до революции 1917 г. в Российской империи вообще не было. Как правило, наиболее консервативные элементы малорусского происхождения принадлежали к общероссийским партиям, таким как Союз 17 октября, Союз русского народа и т.п., стоявшим на позициях признания единства русского народа и категорически отвергавшим идею украинского сепаратизма в любой форме.
В настоящее время в украинской пропаганде большое внимание уделяется личности Николая Михновского, анонимно опубликовавшего в 1900 г. во Львове брошюру «Самостійна Україна», проникнутую духом украинского сепаратизма и шовинизма, что призвано создать впечатление, якобы такие взгляды были тогда распространены на Украине. Но даже если считать Украинскую народную партию (УНП), партию Н.Михновского, организацией правых, социально-консервативных украинских элементов, то и тогда не надо забывать, что в начале своего существования она состояла буквально из нескольких человек, а после 1907 г. своей деятельности как политическая партия не проявляла. Только в среде мелкой буржуазии и в низшем слое интеллигенции имела некоторое распространение идея автономии Украины в составе Российского государства. Она находила отражение в программах украинских партий, выступавших под демократическими и социалистическими лозунгами.
Поскольку представители малорусской крупной буржуазии осознавали себя русскими, деятели украинских левых партий выдвинули тезис о безбуржуазности украинской нации, ограничивая таким образом украинскую нацию только крестьянством и рабочими. Однако не следует полагать, что, в отличие от помещиков и буржуазии, украинское крестьянство и пролетариат были носителями украинского национального сознания, то есть считали себя отдельным нерусским народом и стремились к отделению от России. Украинские политики, выдвигавшие даже столь скромный лозунг, как автономия Украины в составе России, выражали только взгляды своих партий, а не мнение народа.
Один из украинских деятелей левого толка, П.Тучапский, еще до революции писал: «Я готовий був би визнати автономію України, коли б цього вимагало національне почуття українського народу. Тоді це були б вимоги нації. Але національне почуття українців розвинуте дуже мало. Українські селяни й український пролетаріят не виступають з домаганнями автономії України. Ми маємо діло поки що з домаганням партій, що визначаються майже виключно інтелігентським характером. Українським масам доводиться, так мовити, прищеплювати це домагання». (Здесь и далее украинские цитаты даны с сохранением орфографии оригинала.) («Я готов был бы признать автономию Украины, когда бы этого требовало национальное чувство украинского народа. Тогда это были бы требования нации. Но национальное чувство украинцев развито очень мало. Украинские крестьяне и украинский пролетариат не выступают с требованиями автономии Украины. Мы имеем дело пока что с требованием партий, которые отличаются почти исключительно интеллигентским характером. Украинским массам приходится, так сказать, прививать это требование».)
Впоследствии другой украинский деятель, самостийник Исаак Мазепа, так комментировал приведенное высказывание П.Тучапского: «Можна собі уявити, в якому стані перебувала тоді національна свідомість ширших українських мас, коли навіть піонери українського революційного руху співали “Слава” єдиній Росії й боролися... проти автономії України». («Можно себе представить, в каком состоянии пребывало тогда национальное сознание более широких украинских масс, когда даже пионеры украинского революционного движения пели “Слава” единой России и боролись... против автономии Украины».)
Поскольку прививать украинское национальное сознание городским рабочим было затруднительно, только в селе еще оставалась почва, на которой можно было пытаться взращивать это сознание. «З усіх суспільних верств на Україні українським залишалося лише селянство і звязане з ним сільсько-господарське робітництво» («Из всех общественных слоев на Украине украинским оставалось только крестьянство и связанные с ним сельскохозяйственные рабочие»), — писал Исаак Мазепа и, задавая вопрос: но в каком состоянии это крестьянство пребывало? — отвечал на него: «Воно було національно несвідоме і неорганізоване. Політично перебувало під впливом російських політичних партій, особливо російських соціялістів-революціонерів, цеї специфічно російської партії, з її утопійними гаслами соціялізації землі і взагалі негайного заведення соціялізму в Росії, при всяких умовах». («Оно было национально несознательное и неорганизованное. Политически пребывало под влиянием российских политических партий, особенно российских социалистов-революционеров, этой специфически российской партии, с ее утопическими лозунгами социализации земли и вообще немедленного введения социализма в России, при любых условиях».)
Для народных масс первостепенное значение имели вопросы социально-экономического характера, однако ни рабочие, ни крестьяне на Украине не связывали решение этих вопросов с подрывом целостности Российского государства и с точки зрения настоящих «свидомых украинцев», таких как Исаак Мазепа, являлись национально несознательными А это значит, что не только высшим, образованным слоям малорусского общества, но и широким народным массам было присуще чувство общерусского единства.
Если правых украинских партий до 1917 г. вообще не было, то левые хотя и существовали, но партиями в строгом значении этого слова их едва ли можно было назвать. Как писал в своих воспоминаниях участник событий того времени, сторонник украинской самостийности Виктор Андриевский: «Організованих українських партій з европейськими засобами партійної роботи, з партійною практикою, з певним, для всіх членів однаковим світоглядом та ідеольогією на Великій Україні тоді власне не було». («Организованных украинских партий с европейскими методами партийной работы, с партийной практикой, с определенным, для всех членов одинаковым мировоззрением и идеологией на Великой Украине тогда собственно не было».) После Февральской революции 1917 года партии монархического, консервативного направления были распущены, зато стали бурно развиваться всевозможные демократические и социалистические партии. В те дни оживилась и одна из старейших украинских организаций, так называемое «Товариство українських поступовців» (ТУП), основанное в 1908 году и состоявшее из элементов мелкобуржуазного происхождения, которые психологически и идеологически представляли самую умеренную часть мелкобуржуазной демократии и занимались исключительно культурно-просветительной работой. 4 (17) марта 1917 г. собрание туповцев при участии делегатов ряда других украинских организаций образовало Украинскую Центральную Раду как всеукраинское общественное представительство. Центральная Рада избрала своим председателем Михаила Грушевского.
В конце марта в Киеве состоялись съезды ТУПа и Украинской радикально-демократической партии, которые, объединившись, создали Союз украинских автономистов-федералистов, позднее переименованный в Украинскую партию социалистов-федералистов (УПСФ). Слово «социалисты» в этом случае было просто данью моде, так как ни с крестьянством, ни тем более с рабочим классом УПСФ никаких связей не имела. В национальном вопросе, как следует из второй части ее названия, эта партия выступала за автономию Украины в составе Российской Федерации. Возобновила после революции свою деятельность и Украинская социал-демократическая рабочая партия (УСДРП), созвавшая в Киеве съезд своих сторонников, на котором был поддержан принцип автономии Украины. Возглавили эту партию В.Винниченко и С.Петлюра.
В начале апреля прошел учредительный съезд Украинской партии социалистов-революционеров (УПСР), находившейся под влиянием одноименной российской партии и опиравшейся на крестьянство. Попутчицей партии украинских эсеров была «Селянська Спілка», которая также вела работу среди крестьянства. Украинские эсеры приняли платформу автономии Украины в федерации с Россией.
Впоследствии были образованы еще несколько украинских партий, в том числе и партия социалистов-самостийников, выдвинувшая требование провозглашения самостийности Украины, однако в своем большинстве представленные в Центральной Раде украинские партии, которые советской пропагандой определялись как «буржуазно-националистические», в 1917 году не шли дальше требования автономии Украины в составе России и никакого права Украины на полное отделение не добивались.
Что касается социалистов-самостийников, то, по словам В.Винниченко: «З соціалізмом вони мали ще меньче спільного, ніж “федералісти”. Вони так само ні серед селянства, ні серед робітництва не мали ніякісенького впливу, та, здається, й не дуже журилися тим. Це був переважно військовий “отаманський” елемент, без виразної соціальної програми, без усякої політичної освіти, але з виразним націоналістичним темпераментом, який служив їм і програмою й тактикою, й аргументами. Роля цієї групи в усьому рухові незначна, але часом досить сумна». («С социализмом они имели еще меньше общего, чем “федералисты”. Они так же ни среди крестьянства, ни среди рабочих не имели ни малейшего влияния да, кажется, и не очень сожалели об этом. Это был преимущественно военный “атаманский” элемент, без выразительной социальной программы, без всякого политического образования, но с выразительным националистическим темпераментом, который служил им и программой, и тактикой, и аргументами. Роль этой группы во всем движении незначительная, но временами достаточно печальная».)
Центральную Раду иногда называют первым украинским парламентом, однако на самом деле она таковым не являлась, потому что, как отмечал украинский эмигрантский историк И.Нагаевский: «В Центральній Раді засідали індивідуальні діячі, представники партій та організацій. Всі вони в європейському розумінні не мали безпосереднього мандату народу говорити від його імені, а без цього не можна було ввести в життя автономію чи схвалити будь-який тривалий закон». («В Центральной Раде заседали индивидуальные деятели, представители партий и организаций. Все они в европейском понимании не имели непосредственного мандата народа говорить от его имени, а без этого нельзя было ввести в жизнь автономию или принять какой-нибудь долговременный закон».) Это понимали и сами члены Центральной Рады, почему на апрель 1917 г. был назначен Всеукраинский Национальный конгресс делегатов народа. «...Але треба сказати, — продолжал И.Нагаевский, — що й вони не були представниками народу в повному того слова значенні, бо не були обрані демократично проведеними виборами». («...Но надо сказать, — продолжал И.Нагаевский, — что и они не были представителями народа в полном этого слова значении, потому что не были избраны демократически проведенными выборами».)
Когда говорится, что народные массы Украины не обладали украинским национальным сознанием, это означает, что они не считали себя представителями совершенно отдельной украинской нации. Однако некоторые украинские авторы высказывают по этому поводу противоположное мнение. К примеру, современный украинский историк В.Мороз уверяет, что «русифікація була поверховою. Вона не зачепила, так би мовити, спинний мозок української духовности» («русификация была поверхностной. Она не задела, так сказать, спинной мозг украинской духовности»). Подтверждением этой мысли обычно служит упоминание о массовой демонстрации, прошедшей в Киеве 19 марта (1 апреля) 1917 года, на которой М.Грушевский выступил с требованием автономии Украины. Как заявляет В.Мороз: «Демонстрація 1 квітня стала переломним моментом. Цей потоп української сили показав усім, що українство є домінуючим чинником, а не екзотичною сектою, як переконувала довгі роки імперська пропаганда». («Демонстрация 1 апреля стала переломным моментом. Этот потоп украинской силы показал всем, что украинство есть доминирующий фактор, а не экзотическая секта, как убеждала долгие годы имперская пропаганда».)
То, как этот «доминирующий фактор» затем проявил себя на деле, показало его подлинную значимость, а в первые дни после Февральской революции по всей стране толпы народа охотно участвовали в демонстрациях, опьяненные чувством якобы обретенной свободы, еще не предвидя, сколь горькое похмелье ждет их впереди. Кстати, и сам В.Мороз характеризует первый этап революции как «романтический», после чего пишет: «Як скрізь і завжди, він відзначався великим рівнем ейфорії й ідеалістичної наелектризованості <...>. Політичні справи ще не опустились на заболочену поверхню буднів і були оточені сяючим ореолом пробудження». («Как везде и всегда, он отличался большим уровнем эйфории и идеалистической наэлектризованности <...>. Политические дела еще не опустились на заболоченную поверхность будней и были окружены сияющим ореолом пробуждения».) А несколько ниже тот же автор, который на основании отдельных проявлений «эйфории и идеалистической наэлектризованности» делал вывод об украинстве как о доминирующем факторе, всегда существовавшем под внешним покровом «русификации», указывал: «Як бачимо, український гриб виріс за одну ніч». («Как видим, украинский гриб вырос за одну ночь».)
Всплеск эмоций, характерный для первых послереволюционных дней, даже когда он был окрашен в украинские национальные цвета, не имел ничего общего со стремлением к сепаратизму. В.Винниченко, называвший киевскую манифестацию «грандиозным взрывом национального чувства», писал о том времени: «Ні про який сепаратизм, самостійність навіть мови не могло бути, а коли чулись рідесенькі голоси, то це були голоси або схоластиків, чистих теоретиків, запеклих “самостійників”, або людей занадто вже, хоробливо пронятих національним чуттям. На конференції укр. соц.-дем. роб. партії в квітні питання про самостійність зустріло майже однодушне негативне відношення. За самостійність висловилось з усієї конференції тільки два-три голоси». («Ни о каком сепаратизме, самостийности даже речи не могло быть, а когда слышались реденькие голоса, то это были голоса или схоластиков, чистых теоретиков, заядлых “самостийников” или людей слишком уже, болезненно проникнутых национальным чувством. На конференции укр. соц.-дем. раб. партии в апреле вопрос о самостийности встретил почти единодушное негативное отношение. За самостийность высказались из всей конференции только два-три голоса».)
В действительности «свидомых украинцев» тогда было крайне мало, и фактически украинская нация начала формироваться только после революции 1917 г. Украинский историк и политический деятель Д.Дорошенко писал в своих воспоминаниях: «Нас, “свідомих українців”, було так мало, ми всі так добре знали один одного, були так тісно зв’язані між собою різними зв’язками по громадській роботі, що в нас виховалася ота “кружковщина”, сектярська вузькість і замкненість <...> Тепер поняття нації безмірно поширилося, і властиво сама нація українська тільки тепер почала формуватись і викристалізовуватись». («Нас, “свидомых украинцев”, было так мало, мы все так хорошо знали друг друга, были так тесно связаны между собой разными связями по общественной работе, что у нас выработалась та “кружковщина”, сектантская узость и замкнутость <...> Теперь понятие нации безмерно расширилось, и собственно сама нация украинская только теперь начала формироваться и выкристализовываться».)
Самостийник В.Андриевский отмечал: «Українські соціялісти поставили собі за першу і з початку за одиноку ціль: поділити після Марксового катехизму українську націю на кляси. Одно тілько вони забували, що на Великій Україні тоді ще не було Української Нації!» («Украинские социалисты поставили себе как первую и вначале единственную цель: поделить согласно Марксового катехизиса украинскую нацию на классы. Одно только они забывали, что на Великой Украине тогда еще не было Украинской Нации!»)
Если чувство русского единства в народных массах Малой Руси было стихийным, то в кругах настоящей буржуазии и интеллигенции оно было вполне осознанным и твердым. Один из немногих в то время «свидомых украинцев», Исаак Мазепа, писал: «За два роки революційного життя в Катеринославі, з його понад 200 000 населення, я не пригадую собі, щоб ряди нашої української інтелігенції поповнилися хоч би півдесятком “навернених” малоросів. Як була нас жменька в два десятки людей на початку революції, такою залишилася до самого мого від’їзду з Катеринослава, після двох років революції. Як багато цей факт повинен говорити майбутньому історикові для характеристики українських національних сил в час великої української революції!» («За два года революционной жизни в Екатеринославе, с его более чем 200 000 населения, я не припоминаю себе, чтобы ряды нашей украинской интеллигенции пополнились хотя бы полудесятком “обращенных” малороссов. Как была нас горстка в два десятка человек в начале революции, такой осталась до самого моего отъезда из Екатеринослава, после двух лет революции. Как много этот факт должен говорить будущему историку для характеристики украинских национальных сил во время великой украинской революции!»)
С самого начала революции в настроениях масс на Украине, точно так же как и в Великороссии, наибольшую, решающую роль играл социальный фактор. Революция началась и развивалась под знаком идей демократии и социализма, которые были чрезвычайно популярными в народных массах, к сожалению, не имевших никакого представления о том, как практически воплощать эти идеи в жизнь, и о том, что из всей этой затеи в конечном счете получится. Мысли же об отрыве от России, стремления к сепаратизму в украинских массах тогда вовсе не было. Лишь впоследствии в среде украинской эмиграции стали появляться рассуждения, повторяемые некоторыми современными украинскими пропагандистами, о том, что якобы существовала возможность отделения Украины от России еще весной 1917 г., сразу после Февральской революции, но все дело испортили украинские социалисты, ограничившиеся требованием автономии Украины и не желавшие разрушать «московскую империю». К примеру, один из сторонников подобной версии, Р.Млыновецкий, заявлял: «Рівно ж ясно, що коли б автономісти не були в 1917 році запеклими ворогами самостійности — нині Україна була б вільною, а політична мапа світу виглядала б цілком інакше». («Равно же ясно, что если бы автономисты не были в 1917 году заядлыми врагами самостийности — ныне Украина была бы свободной, а политическая карта мира выглядела бы совершенно иначе».)
Далее тот же автор писал: «Але наші автономісти були так засліплені “наукою” Драгоманова, що всю свою енергію скерували не на те, щоб підготувати свій нарід до активної участи в знищенні ворожої імперії і до здобуття суверенности, а на те, щоб реорганізувати і зберегти московську імперію!» («Но наши автономисты были так ослеплены “наукой” Драгоманова, что всю свою энергию направили не на то, чтобы подготовить свой народ к активному участию в уничтожении враждебной империи и к обретению суверенности, а на то, чтобы реорганизовать и сохранить московскую империю!»)
Если, с одной стороны, деятелей Центральной Рады за то, что они выдвигали только требование автономии, а не полной самостийности Украины, следовательно, хотели не уничтожить, а лишь реорганизовать и тем самым сохранить «московскую империю», обвиняли в предательстве национальных интересов эмигрантские украинские пропагандисты, то, с другой стороны, тех же деятелей, по тому же поводу и в том же самом смысле обвиняли пропагандисты... советские. В многотомной «Истории Украинской ССР», выпущенной в 1980-х годах, говорилось: «Добиваясь ограниченной автономии в рамках российского буржуазного государства и связывая с его сохранением будущее Украины, Центральная Рада предавала подлинные интересы национально-освободительного движения».
Как было отмечено выше, деятели украинских партий, жившие на Украине и несомненно знавшие истинное положение дел, в один голос заявляли об отсутствии украинского национального сознания у народных масс и указывали, что даже требование автономии Украины этим массам еще необходимо прививать. В то же время в России существовала партия, руководитель которой был большим приверженцем права наций на политическое самоопределение, то есть на образование самостоятельного государства. Причем, живя вдалеке от Украины, он тем не менее безусловно поддерживал версию о полной национальной отдельности украинцев (малороссов) от великороссов, из чего вытекало, что реализация права наций на самоопределение, в соответствии с его замыслом, должна была привести не только к отделению Польши или Финляндии, представлявших собой весьма обособленные части Российской империи, но и к разрыву собственно России, к разделению русского народа.
Речь в данном случае идет о Российской социал-демократической рабочей партии (большевиков) и о ее вожде В.И. Ленине, который ради утопической мечты о мировой революции готов был без колебаний принести в жертву Российское государство и разрушить русское национальное единство, что по существу ставило его в один ряд с отъявленными врагами России и русского народа. Правда, после мировой революции, как предполагал В.И. Ленин, на основе принципа пролетарского интернационализма все народы должны были соединиться во Всемирную Республику Советов; но это впоследствии, а прежде, по его мнению, надо было разделиться, развалив для начала Россию и разобщив русский народ. «Лишь признание пролетарского права наций на отделение обеспечивает полную солидарность рабочих разных наций и способствует действительно демократическому сближению наций», — отмечалось на Седьмой Всероссийской конференции РСДРП(б), состоявшейся в апреле 1917 года, тогда как на конференции УСДРП вопрос о самостийности, по словам В.Винниченко, встретил почти единодушное негативное отношение.
Когда военный министр Временного правительства А.Ф. Керенский заявил о несвоевременности созыва Второго украинского войскового съезда в связи с военными обстоятельствами, В.И. Ленин с возмущением писал по этому поводу: «Мы спрашиваем: совместимо ли с достоинством даже не социализма, а простого демократизма такое третирование угнетенных национальностей? Мы спрашиваем: где же предел “шалостям” гр. Керенского и тех, кто с ним?» В.И. Ленин клеймил позором деятелей Временного правительства за то, что они не торопятся предоставить Украине автономию и полную свободу отделения. 17 (30) июля 1917 г. он писал в газете «Правда»: «Эсеры и меньшевики терпели то, что Временное правительство кадетов, т.е. контрреволюционных буржуа, не исполнило своего элементарного демократического долга, не объявило, что оно за автономию и за полную свободу отделения Украины». Как известно, украинцев Ленин причислял к угнетенным национальностям, а великороссов — к угнетающим. Эсеры и меньшевики, медлившие с признанием полной свободы отделения Украины, по мнению Ленина, поддались запугиванию со стороны именно великорусских помещиков и капиталистов: «Вы обезумели от страха, господа эсеры и меньшевики, поддавшись контрреволюционным воплям великорусских помещиков и капиталистов, возглавляемых Родзянкой и Милюковым, Львовым и Терещенкой, Некрасовым и Шингаревым с Ко».
Движимый неприязнью к великороссам, защитник угнетенных и третируемых украинцев В.И. Ленин, написав эту фразу, как видно, даже не обратил внимания на то, что из шести перечисленных им «великорусских» помещиков и капиталистов, двое — Родзянко и Терещенко — являются не великороссами, а малороссами, то есть украинцами, чем сам же и показал, что в России представители малороссов (украинцев) принимали участие в управлении государством. Определяющим фактором для доступа как великороссов, так и малороссов в органы государственной власти тогда была не этническая, а классовая, сословная принадлежность. Если же не отождествлять термины «малоросс» и «украинец», понимая их в этническом смысле, а считать украинцами только так называемых «свидомых украинцев» — сторонников идеи полной национальной отдельности малороссов (украинцев) от великороссов, тогда правильнее будет вести речь не об этнической принадлежности, а о политических взглядах.
Очевидно, что, выступая за полную свободу отделения Украины, В.И. Ленин не ставил своей целью создание украинской державы в том смысле, как ее представляли себе украинские самостийники, впрочем, точно так же, как, в свою очередь, германское командование, обеспечивая проезд Ленина и его соратников в Россию через территорию Германии, не ставило своей целью содействие мировой революции, о которой мечтал Ленин. И для Ленина в его показной заботе об украинцах, и для немцев в их реальной помощи Ленину главным мотивом было стремление к подрыву и разрушению Российского государства.
Рассматривая события 1917 года на Украине и встречаясь с упреками, которые украинские самостийники задним числом адресуют деятелям Центральной Рады по поводу того, что они сразу после Февральской революции не объявили полную самостийность Украины, следует также учитывать, что тогда шла мировая война. Россия участвовала в ней, находясь в числе стран Антанты, в союзе с Англией и Францией против Центральных держав — Германии и Австро-Венгрии, которые вместе со своими союзниками Болгарией и Турцией составляли так называемый Четверной союз. В отношении к войне опять обнаруживается совпадение позиций большевиков и украинских самостийников. Если Временное правительство и Центральная Рада выступали за продолжение войны, то и большевики, и самостийники были сторонниками заключения сепаратного мира с Центральными державами, предпочитая, однако, не распространяться о своих намерениях сдать Украину немцам и австрийцам.
Говоря о событиях мая 1917 г., украинский эмигрантский автор П.Мирчук отмечает: «Під час Першого Українського Військового З’їзду <...> українські соціялістичні лідери, використавши для цього свій мандат представників Української Центральної Ради, виступили рішуче проти вимог українських самостійників, щоб негайно проголосити самостійність України, заключити з центральними державами сепаратний мир і відкликати українське вояцтво з російських фронтів в Україну для охорони української держави». («Во время Первого Украинского Войскового Съезда <...> украинские социалистические лидеры, использовав для этого свой мандат представителей Украинской Центральной Рады, выступили решительно против требований украинских самостийников, чтобы немедленно провозгласить самостийность Украины, заключить с центральными державами сепаратный мир и отозвать украинских военнослужащих с российских фронтов в Украину для защиты украинской державы».)
Впрочем, нет никаких оснований полагать, что самостийники могли своими силами осуществить подобный замысел. В одном из официальных изданий партии украинских самостийников-социалистов, выпущенном в 1920 г., говорилось о ситуации на Украине в начале революции 1917 г.: «Після вибуху всеросійської революції укр. партії С.-Р., С.-Д., С.-Ф., У.Т.П. открито стають до громадської роботи. Самостійники-Соціялісти цього зробити не могли: Росія все ще була “єдиною неділимою”, влада на Україні була в руках агентів “Россійского Временного Правительства”, яке так само, як і царський уряд, не допускало і рішуче поборювало всякі прояви українського “сепаратизму”. З цих причин істновання партії С.-С. було півлегальне, аж поки “Временне правительство” не упало. Отже обставини довго не сприяли організаційній праці партії С.-С.». («После взрыва всероссийской революции укр. партии С.-Р., С.-Д., С.-Ф., У.Т.П. открыто приступают к общественной работе. Самостийники-Социалисты этого сделать не могли. Россия все еще была “единой неделимой”, власть на Украине была в руках агентов “Российского Временного Правительства”, которое так же, как и царское правительство, не допускало и решительно боролось со всякими проявлениями украинского “сепаратизма”. По этим причинам существование партии С.-С. было полулегальным, аж пока “Временное Правительство” не упало. Таким образом, обстоятельства долго не способствовали организационной работе партии С.-С.».) Спрашивается, каким образом самостийники могли взять власть весной 1917 года, если тогда они еще не были даже организационно оформлены?
Открытое выступление в то время, в ходе войны, с призывом к разрушению России, к заключению сепаратного мира с Центральными державами являлось бы актом измены, который даже «сверхдемократическое» Временное правительство не оставило бы без последствий, почему самостийники в 1917 г. предпочитали особо не высовываться. Это потом уже эмигрантские сочинители, в расчете на неосведомленность своих читателей, запустили выдумку, якобы самостийники располагали возможностью в 1917 г. уничтожить «московскую империю», а затем защитить Украину от вторжения немцев и австрийцев.
23 июня (н. ст.) 1917 г. Центральная Рада издала свой Первый Универсал, в котором заявляла об автономии Украины в составе России. Правительством автономной Украины был призван стать образованный вскоре Генеральный Секретариат (Совет министров). Как уже было сказано, Центральная Рада не являлась всенародно избранным органом, что делало ее позицию весьма уязвимой, и это прекрасно понимали в Петрограде. Временное правительство, исходя из того факта, что Центральная Рада не избрана путем всенародного голосования, не считало ее правомочной, в смысле признания за ней компетенции выражать волю всего населения тех местностей, которые Центральная Рада желала включить в территорию будущей Украины. Временное правительство полагало, что как с формальной, так и с фактической стороны вопрос установления автономии Украины может быть решен только Всероссийским Учредительным собранием. Однако в обстановке нарастающего в стране хаоса, угрозы со стороны большевизма, и непосредственно в связи с подготовкой наступления на Юго-Западном фронте Временное правительство, хотя и имело все основания сомневаться в правомочности Центральной Рады, решило тем не менее достичь с ней взаимоприемлемого соглашения, в надежде, что Центральная Рада сможет посодействовать наведению порядка на Украине, и с этой целью направило в Киев своих представителей.
В ходе переговоров с ними М.Грушевский и В.Винниченко уверяли, что Центральная Рада стремится оградить край от разрушения и анархии, а представитель Временного правительства А.Керенский со своей стороны выражал надежду, что Центральная Рада имеет на народ достаточно влияния, чтобы удержать его от эксцессов. Во время пребывания в Киеве министров Временного правительства был согласован текст Второго Универсала Центральной Рады и декларации Временного правительства. Генеральный Секретариат признавался органом краевой власти Временного правительства на Украине. Предусматривалось расширение состава Центральной Рады за счет представителей неукраинских политических партий, что должно было свидетельствовать о ее превращении из национального органа в территориальный. Во Втором Универсале, изданном 16 июля (н. ст.) 1917 г., снова было сказано об автономии Украины в составе России, причем особо оговаривалось, что эта автономия должна быть утверждена Всероссийским Учредительным собранием.
В уже упоминавшейся «Истории Украинской ССР» соглашению между Центральной Радой и Временным правительством дается следующая характеристика: «Сговор Центральной рады и Временного правительства только оформил предательство буржуазными националистами национально-освободительных стремлений украинского народа». Следовательно, по утверждению компартийных идеологов получалось, что украинский народ стремился освободиться от связи с Россией, а украинские «буржуазные националисты» эти стремления народа предали и сговорились с Временным правительством об автономии, оставляя Украину в составе России. В данной оценке компартийные идеологи по существу опять же солидаризировались с украинскими самостийниками, с той разницей, естественно, что последние не использовали термин «буржуазные националисты», а говорили об украинских социалистах или автономистах.
К концу июля 1917 г. Генеральный Секретариат подготовил «Статут Высшего Управления Украины», который должен был стать основой администрации Украины и оформить отношения Генерального Секретариата с Временным правительством. Примечательно, что ни в соглашении, ни в Статуте нет упоминания о территории, к которой они относятся. М.Грушевский мотивировал это тем, что Центральная Рада не считала полезным для развития украинской государственной жизни выдвигать данную проблему в то время, потому что ее решение зависело больше от самого населения. Очевидно, он имел основания опасаться, что решение Центральной Рады по этому поводу может не совпасть с мнением населения. Кроме того, в Статуте не было указано, откуда автономная Украина будет брать средства на содержание своей администрации и т.п. В целом Статут имел характер чисто декларативного документа, и представить на его основании, как практически должна была осуществляться автономия Украины, было совершенно невозможно. Для определения окончательного текста «Статута Высшего Управления Украины» Малая Рада — орган, действовавший между сессиями Центральной Рады — направила в Петроград делегацию под руководством председателя Генерального Секретариата В.Винниченко. Со своей стороны, Временное правительство с целью конкретной регламентации автономного статуса Украины на период до принятия соответствующих решений Всероссийским Учредительным собранием подготовило «Временную инструкцию» для Генерального Секретариата, согласно которой в ведение последнего передавались вопросы внутренних дел, финансов, земельных дел, просвещения, труда, торговли и промышленности. Полномочия Генерального Секретариата распространялись на неполные пять губерний: Киевскую, Подольскую, Волынскую, Полтавскую и частично Черниговскую.
Впоследствии В.Винниченко очень возмущался тем, как Временное правительство отнеслось к запросам деятелей Центральной Рады, выдав им вместо желаемой Конституции «Временную инструкцию». Но как бы то ни было, а Центральная Рада и ее Генеральный Секретариат согласно данной Инструкции получали возможность приступить к реальной административной деятельности. И здесь обнаружилось, что даже в рамках предоставленных им ограниченных полномочий указанные органы практически недееспособны, ибо не располагают соответствующими кадрами. Это и неудивительно, если учесть, что люди образованные, настоящая буржуазия и интеллигенция не поддерживали идею обособления Украины пусть и в виде скромной автономии, рассматривая украинский сепаратизм как порождение сил, враждебных России. А деятели украинских социалистических партий, они же украинские автономисты, в основном составившие Центральную Раду и возглавившие Генеральный Секретариат, не имели для практической административной работы ни знаний, ни способностей. Не было таких людей и в рядах самих этих партий. Тот же В.Винниченко, жаловавшийся, что Временное правительство не предоставило Генеральному Секретариату всей полноты власти на Украине, сокрушался по поводу нехватки кадров: «А головне — людей мало. Вже не було мови про партійність служащих у тому чи инчому Секретарстві. Есдек с радостю хапав есера й давав йому високу посаду, коли той виявляв якесь знання справи. Ради бога, людей!.. кричав кожний Генеральний Секретарь». («А главное — людей мало. Уже не было речи о партийности служащих в том или ином Секретарстве. Эсдек с радостью хватал эсера и давал ему высокую должность, когда тот проявлял какое-то знание дела. Ради бога, людей!.. кричал каждый Генеральный Секретарь».)
В.Андриевский, самостийник, который считал, что Центральная Рада во всяком случае является организацией украинской, хотя и недостаточно национальной (потому что выступала за автономию, а не за полную самостийность Украины), но все-таки не «московской», так писал о Центральной Раде: «Але з другого боку я дуже добре знав її склад як і її чільних мужів — з самого початку аж до сього дня. Окрім двох трьох осіб, котрих я міг на пальцях порахувати, яких я поважав і міг-би від них сподіватися чогось розумного (як напр. проф. Грушевський, котрий тоді ще був славним професором Михайлом Грушевським, а не українським ес-ером, або С.Єфремов, або небіщик І.М.Стешенко) решта були анальфабети під кожним зглядом, а не тілько в політиці. Ще добре коли студенти першого курсу як В.Винниченко та М.Ковалевський, а то бухгальтери, кооператори, “знані громадські діячі”, і просто люде “неопредєльонних” занятій, — здебільшого “ура-соціялісти” з переконання і демагоги з фаху». («Но с другой стороны, я очень хорошо знал ее состав, как и ее ведущих мужей — с самого начала аж до сего дня. Кроме двух-трех лиц, которых я мог на пальцах пересчитать, которых я уважал и мог бы от них ожидать чего-то разумного (как напр. проф. Грушевский, который тогда еще был славным профессором Михаилом Грушевским, а не украинским эсером, или С.Ефремов, или покойный И.М. Стешенко) остальные были безграмотными в любом отношении, а не только в политике. Еще хорошо если студенты первого курса, как В.Винниченко и Н.Ковалевский, а то бухгалтера, кооператоры, “известные общественные деятели”, и просто люди “неопределенных” занятий, большей частью “ура-социалисты” по убеждениям и демагоги по специальности».)
Интеллектуальному уровню членов Центральной Рады соответствовал и их моральный уровень. В.Андриевский продолжал: «Рівень моральний та й інтелєктуальний простих рядових її членів я знав хотяй-би на зразках полтавських депутатів: салдата Матяша, та того салдата, що в “окопах кров проливав”. Величезна більшість була в тім-же роді. Тим-то й не дивно, що люде, яким доводилося заночувати в інтернаті для “депутатів” (Інститутська ч.17), як коли на другий день не знаходили свого годинника, або гаманця. Так: — ні сама Центральна Рада, ані її генеральні секретарі не стояли на належній висоті, щоб їм взагалі можна було довірити якусь поважну справу». («Уровень моральный, да и интеллектуальный простых рядовых ее членов я знал хотя бы на примере полтавских депутатов: солдата Матяша и того солдата, что в “окопах кровь проливал”. Огромное большинство было в том же роде. Потому-то и не удивительно, что люди, которым приходилось заночевать в интернате для “депутатов” (Институтская н-р 17), иногда на другой день не находили своих часов или кошелька. Да: ни сама Центральная Рада, ни ее генеральные секретари не стояли на надлежащей высоте, чтобы им вообще можно было доверить какое-то серьезное дело».) Кстати, если рядовые депутаты не прочь были прихватить чужие часы или кошелек, то некоторые секретари Центральной Рады использовали свои должности в украинском правительстве куда более эффективно. Тот же В.Андриевский, пребывая в эмиграции, писал: «...тепер деякі з колишніх секретарів Центральної Ради і ще теперішні соціялісти вважаються одними з найбагатших капіталістів-рантіє не тільки поміж Українцями, але й серед капіталістів европейських» («...теперь некоторые из бывших секретарей Центральной Рады и еще нынешние социалисты считаются одними из самых богатых капиталистов-рантье не только среди Украинцев, но и среди капиталистов европейских»).
В еще большей степени дефицит кадров ощущался на местах, где укомплектовать органы новой власти было просто некем, почему и после провозглашения автономии Украины продолжал действовать аппарат власти, напрямую подчинявшийся Временному правительству. Описывая ситуацию на Екатеринославщине, Исаак Мазепа отмечал, что Первый Универсал не внес в общее положение украинства никаких решительных перемен. «Навіть більше того: наші “малороси” разом з росіянами та іншими прихильниками “єдиної Росії”, тепер особливо розпочали кампанію проти українського “сепаратизму”». («Даже более того: наши “малороссы” вместе с россиянами и другими сторонниками “единой России”, теперь особенно начали кампанию против украинского “сепаратизма”».) Тот же автор, который работал тогда в организации, занимавшейся заготовками для армии, писал, что в этой организации, среди более чем двухсот сотрудников «свидомыми украинцами» были только двое — агроном П.Лещенко и он сам — Исаак Мазепа. Далее следует высказывание, характеризующее истинный уровень популярности украинской идеи среди интеллигенции на Украине: «На двіста людей два свідомих українця — це був той фактичний стан, в якому в той час перебували українські інтелігентські сили на Великій Україні». («На двести человек два сознательных украинца — это было то фактическое состояние, в котором в то время пребывали украинские интеллигентские силы на Великой Украине».)
Тогда как малороссы с подозрением относились к автономистским устремлениям Центральной Рады и категорически отвергали идею украинского сепаратизма, эта идея нашла поддержку среди представителей тех национальностей, которые и до революции проявляли заинтересованность в разрушении русского единства. «Це були євреї й поляки. Особливо євреї, — указывал В.Винниченко, — чисто єврейські політичні партії поставились розсудливо, а деякі з них навіть прихильно до ідеї української державности». («Это были евреи и поляки. Особенно евреи, — указывал В.Винниченко, — чисто еврейские политические партии отнеслись рассудительно, а некоторые из них даже одобрительно к идее украинской государственности».) В.Винниченко даже счел нужным повторно подчеркнуть искреннюю приверженность еврейских организаций этой идее: «І знов мушу підкреслити: особливо ця щирість виявлялась у представників єврейських організацій. Вони вже прийняли в свою свідомість Центральну Раду, як свій орган...». («И снова должен подчеркнуть: особенно эта искренность проявлялась у представителей еврейских организаций. Они уже приняли в свое сознание Центральную Раду, как свой орган...».) В числе упомянутых чисто еврейских организаций ведущую роль играли, безусловно, сионисты. В.Андриевский вспоминал об одном из заседаний Малой Рады: «З великою утіхою, яку рідко коли доводилося зазнавати, вислухав я промову Жида-Сіоніста (на превеликий жаль тепер не можу згадати його прізвища). В імени своєї фракції він домагався від Центральної Ради, щоб вона стала твердою стопою раз на все на грунті суверенности українського народу, і коли він того потрібує, то й на грунті самостійности України <...> Я був до глибини зворушений його промовою, яка мені здавалася надто характеристичною на тлі настроїв і поступовань українських партій!» («С большим удовлетворением, которое редко когда приходилось испытывать, выслушал я речь Жида-Сиониста (к превеликому сожалению теперь не могу вспомнить его фамилии). От имени своей фракции он добивался от Центральной Рады, чтобы она встала твердой стопой раз навсегда на почве суверенности украинского народа, и когда он того потребует, то и на почве самостийности Украины <...>
Я был до глубины растроган его речью, которая мне казалась слишком характерной на фоне настроений и поступков украинских партий!»)
Такая вот была особенность у идеи украинской самостийности — как и в дореволюционный период, так и после Февраля 1917 г. ее наиболее рьяными приверженцами являлись не сами украинцы, а представители других национальностей, прежде всего евреи-сионисты и поляки. Надежды Временного правительства на то, что Центральная Рада имеет достаточно влияния на народ, чтобы удержать его от эксцессов и оградить край от разложения и анархии, не оправдывались. В Петрограде видели слабость Центральной Рады и не особенно с ней считались. Временное правительство откровенно игнорировало Центральную Раду, не устанавливало с ней непосредственных официальных сношений, сохраняло на Украине свои государственные учреждения. В октябре 1917 г. министр юстиции Временного правительства отдал телеграфное распоряжение прокурору Киевской судебной палаты провести тщательное расследование деятельности Центральной Рады на предмет обнаружения в ее действиях склонности к сепаратизму. Кто знает, какие выводы по итогам данного расследования сделало бы в отношении Центральной Рады Временное правительство, однако ни до итогов, ни до выводов дело так и не дошло, потому что Временное правительство само оказалось неспособным защитить страну от разложения и анархии, и 25 октября (7 ноября) 1917 г. оно было свергнуто в результате большевистского переворота.
Это правительство потому называлось Временным, что его задачей было осуществление власти в стране до созыва избранного демократическим путем Всероссийского Учредительного собрания, которое и должно было решить все основные вопросы государственного устройства послереволюционной России. Назначенные на ноябрь 1917 г. выборы во Всероссийское Учредительное собрание проходили уже после большевистского переворота, в обстановке, когда никакой общероссийской власти фактически не существовало, так что на Украине Центральная Рада получала полную свободу действий, и даже украинские самостийники могли безбоязненно выйти из подполья и принять участие в выборах. В ходе этих выборов большинство голосов на Украине получили партии эсеров (украинские эсеры — 52% и российские — 25%). Столь значительное количество голосов, поданных за эсеров, вполне объяснимо: они выступали как выразители интересов крестьянства, а крестьянство составляло в то время более 80% населения Украины. На первый взгляд преобладание голосов, поданных именно за украинских эсеров, можно истолковать как показатель того, что к ноябрю 1917 г. более половины населения Украины уже прониклось украинским национальным сознанием. Но прежде чем делать такой вывод, приведем весьма любопытное свидетельство жившего тогда в Киеве А.А. Гольденвейзера, проливающее свет на природу этих цифр, если рассматривать их с точки зрения национального вопроса: «Из неукраинских национальностей политики Рады согласны были признавать еврейскую и польскую; “российская” же была под большим подозрением, так как уж слишком трудно было провести демаркационную черту между русскими и украинскими жителями Украины. Это было и небезопасно для украинцев. Не различая на Украине украинцев и “россиян”, можно было всех жителей объявить украинцами. В деревне, как я уже упоминал, этот факт имел большой успех, благодаря чему, например, на выборах во Всероссийское Учредительное Собрание украинцам удалось провести от нашего края почти исключительно депутатов своего национального блока. Но предоставлять коренному населению право национального самоопределения было все же не безопасно; особенно в городах, это привело бы к большому конфузу для украинцев. Поэтому украинские политики были с своей точки зрения совершенно правы, когда они, после некоторых колебаний, отказались от мысли создавать особое национальное меньшинство из граждан, причисляющих себя к русской национальности».
О том, каким влиянием в народе пользовались настоящие самостийники, писал в своих воспоминаниях один из них — В.Андриевский. На Полтавщине, где он принимал участие в выборах во Всероссийское Учредительное собрание, партия конституционных демократов (кадетов) имела за собой городскую интеллигенцию и чиновничество, «Хлеборобы-Собственники» — помещиков и зажиточных крестьян, руководимая эсерами «Селянська Спілка» — остальное крестьянство. Чтобы оттянуть у них некоторый более «свидомый» элемент, полтавские самостийники решили выставить межпартийный «самостийнический» список. В этом списке было четыре кандидата. Первым стоял известный непримиримый самостийник Николай Михновский, вторым был сам В.Андриевский, затем его приятель, бывший украинский социал-демократ М.Злобинцев, а четвертым инженер П.Макаренко. Это и был единственный «самостийнический» список № 11, за который на Полтавщине из общего числа около 1 700 000 голосов было подано несколько более тысячи ста голосов. Но и такой результат был расценен как большой успех. «Ми були цілком задоволені тим результатом, — писал В.Андриевский, — <...> понад тисячу свідомих самостійників на Полтавщину в ті часи, то була вже не шутка, а щось поважне...».
(«Мы были полностью удовлетворены этим результатом, — писал В.Андриевский, — <...> более тысячи сознательных самостийников на Полтавщину в те времена, это была уже не шутка, а нечто серьезное...».)
Украинская социал-демократическая рабочая партия, лидеры которой преобладали в руководстве Центральной Рады и Генерального Секретариата, получила на выборах во Всероссийское Учредительное собрание только 1,3% голосов. Большевики в среднем получили около 10% голосов, но в промышленных центрах и крупных городах этот процент достигал 34,5%, а, например, в Донбассе приближался к 50%. Более 12% голосов на Украине собрали представители буржуазии и помещиков. Только в пяти избирательных округах (Екатеринославском, Харьковском, Черниговском, Полтавском и Таврическом) их кандидаты получили более 121 тысячи голосов из 239,3 тысячи в целом по России. Следовательно, как отмечает современный украинский историк А.П. Гриценко: «На кінець 1917 р. Україна дедалі більше перетворювалась на центр зосередження сил тієї частини російського суспільства, яка рішуче не прийняла перемогу радянської влади і продовжувала сповідати ідею “єдиної і неділимої Росії”. («К концу 1917 г. Украина все более превращалась в центр сосредоточения сил той части российского общества, которая решительно не приняла победу советской власти и продолжала исповедовать идею “единой и неделимой России”».)
Таким образом, никаких реальных предпосылок для отделения Украины от России после Февральской революции 1917 г. не имелось. Украинское национальное сознание, как сознание того, что украинцы представляют собой не часть русского народа, а совершенно отдельный народ, не было присуще ни широким народным массам, ни тем более высшим слоям общества на Украине, а проявлялось лишь у отдельных представителей мелкой буржуазии и интеллигенции. Но и весьма немногочисленные сторонники украинской национальной идеи были в большинстве своем не самостийниками, а автономистами, выступавшими под лозунгом автономии Украины в составе федеративной России. Вопрос о статусе Украины передавался на рассмотрение Всероссийского Учредительного собрания, что в любом случае исключало возможность принятия по этому вопросу решения о полном отделении Украины от России.
Ситуация коренным образом начала меняться после взятия власти в Петрограде большевиками...
Леонид Соколов
( ВЗЯТО ИЗ ИНТЕРНЕТА )