Начнем с двух добротно документированных свидетельств одного весьма проницательного и остроумного беллетриста наших дней. Вначале он приводит слова небезызвестного в российской истории начала XX века политического деятеля А. И. Гучкова: «Иссякло государственное творчество. Глубокий паралич сковал правительственную власть: ни государственных целей (говорилось почти сто лет тому назад, а воспринимается так, вроде – сегодня и про нас. – Б.Н.), ни широко задуманного плана, ни общей воли. На их место выступили – борьба личных домогательств и интриг, личные счеты, ведомственные трения. Государственный корабль потерял свой курс, потерял всякий курс, зря болтаясь по волнам … Государственная драма заключается в том, что мы вынуждены отстаивать монархию против монарха, церковь против церковной иерархии, армию против ее вождей, авторитет правительственной власти против носителей этой власти.»
Далее П. Катериничев весьма точно «срисовывает и оценивает» ситуацию: «… Затратив титанические усилия для устранения династии, проболтавшись пару месяцев на министерском посту, Гучков быстренько накатал кудряво писаную заяву: «Ввиду тех условий, в которые поставлена правительственная власть в стране, в частности, власть военного министра в отношении армии и флота, которых я не в силах изменить и которые грозят роковыми последствиями и армии, и свободе, и самому бытию России, я по совести далее не могу нести обязанность военного и морского министра и разделять ответственность за этот тяжелый грех, который творится в отношении родины, и потому прошу Временное правительство освободить меня от этих обязанностей».
Экая велеречивая пакость все же этот милейший либерал. «Я по совести не могу разделять ответственность…» А за каким рожном ты не сидел счетоводом в собственном банке, а танком пер в политику, раз не можешь «разделять ответственность», даже когда опасность, по твоим же словам, угрожает самому бытию России?». (П.Катериничев, «Банкир». М., – 1999, с.155).
Слов нет – пакостник. Однако же ж необходимо констатировать: пакостники российские конца ХХ – го, начала ХХI – го. века – далеко переплюнули своих предтеч. Об украинских вообще разговору нет – тут сплошная клиника.
... Жил-был бойкий, и видимо, небесталанный мальчик: закончил университет, защитил кандидатскую (физмат наук) диссертацию, чутко уловил в свои паруса ветры «демократизации» в начале 90-х, был оными «вдут» в кресло нижегородского губернатора, отменно выполнил и даже перевыполнил план по деиндустриализации одной из самых промышленно мощных «при Совдепии» областей, принялся было и за аграрный сектор, да не успел и там пустошь оставить: был замечен «телом» и востребован в столицу. В белокаменную. Оценили ретивость беззаветную, ненависть испепеляющую к «этой» стране и … чутье отменное на опасность. Последнее было продемонстрировано в связи с «первой чеченской кампанией». Этот политический хлюст одним из первых понял, чем чреват затеваемый демами блуд на крови. И оказался первым губернатором, спешно притаранившим в Мocкву мешок с миллионом отчаянных воплей нижегородцев: «демократы, прекратите уничтожать русских руками русских».
Почин был подхвачен, стал политическим хитом сезона, пошел в «раскрутку». Благодетель ты наш, истошно завопила доведенная до крайнего ужасу дембратия, та самая, которая и запустила в действие вариант «Чечня». И стала она, эта самая братия … спешно и истошно инициировать …нет, ни в жизнь не поверите: «достижение мира в Чечне». Ну понятно, что даже если прохвосту с кандидатской степенью физматчика стало ясно как Божий день, что еще 2-3 месяца такой Чечни и демов будут убивать как бешеных собак оглушенные немерянным горем вдовы и матери, жены и бабушки нижегородские, потерявшие там своих мужчин, то до остальных подельников демократических это дошло достаточно быстро. Но, если вы на мгновение допустили мысль, что и у него, и у них шевельнулось в душе что-то человеческое, покаянное, искупительное – вы ошиблись.
Вот что этот не в меру словоохотливый политический парвеню заявил 2.02 1996 г. в газетке «Известия»: «… в Нижнем Новгороде уже получено из Чечни 50 гробов. И каждые похороны выливаются в антиправительственные демонстрации. Тенденция нарастает».
Вот в этих словах: «выливаются в антиправительственные демонстрации» – суть. В них – ключ к пониманию «благородного почина» по сбору протестных писем солдатских матерей. Иного и странно было бы ожидать от … демократа, который в октябре 1993-го с перекошенным от страха и ненависти лицом умолял своего политического пахана: «Давите их, Борис Николаевич».
… Почин, повторяем, не остался незамеченным и неоценённым. Выдернули провинциала в столицу. Сделали «вице». С этого поста, вестимо, напакостить России возможностей куда больше, нежели с губернаторского нижегородского далека. И чего же только оно, это нижегородское несчастье не поспело за краткий срок хождения в правительство: до того как демократические подельники схарчили – и «Курилы – японцам», и «Калининград – немцам», и «Ленина – прочь из Мавзолея», и «Белоруссия – цитадель тоталитаризма, а Лукашенко – исчадие ада», и, и, и, …
И уж будучи чем-то там в виртуальном СПС – каждый день, как черт с табакерки: то на «Свободе», то в гусинском НТВ, то в «Эхе Москвы», то еще в каком-то эхе. А какой демократический радикулит скукожил этого отвязанного либерала, когда обсуждался и принимался и был принят гимн России, а затем, вскорости – слова на величественную мелодию Александрова: одно загляденье смотреть, как падучая трусит ребятенка… Ну, ничего уже с собой поделать не может: почти все, что на умишке – на языке. А там уж – кроме ненависти беспредельной и злобы бессильной – ничегошеньки. И такой «конструктив» прет сегодня из них всех, ибо с каждым днем до даже самых тупых из них доходит: финита. Побесились, набесились, добесились – и будя: пора к отчету готовиться. О проделанной работе по уничтожению собственной страны …
Впрочем, поведение вышеназванного экземпляра, понятного в своей выморочной непосредственности – это скорее исключение, чем правило. Юлят, мимикрируют, взаимоотрекаются, закладывают друг дружку … Энергично благоустраивают политическую нишку под названием «центризм», и, расталкивая конкурентов локтями, норовят успеть сменить личину и занять место на «новом» политическом насесте.
«Мы не правые и не левые. Мы – валенки». Это – гимн «центристов». Валенок – он ведь не только вещь очень практичная и незаменимая в крещенский мороз и на зимней рыбалке. Он – тупости несусветной символ. Идеология «центризма», умеренности, «поміркованості», идеология того самого болота, о котором уж столько сказано и перетолковано – она ведь не валенками придумана, вырабатывается и насаждается: она на «валенки» (электорат, толпу, массы) РАССЧИТАНА.
(Правильно подмечено: где совершают много глупостей, там надо искать поблизости умных людей…). Кто уже все к рукам своим липким и загребущим прибрал и поделил «по-братски» (примерно так, как делил награбленное Попандопуло), они и сегодня с готовностью отрекаются на словах от своей имманентной сущности и принадлежности: ПРАВЫЕ. С одной стороны, при этом есть какой-никакой шанс уползти, ускользнуть от неизбежной ответственности за все, уже содеянное и вытворяемое нынче, что в массовом народном сознании (и даже в подсознании) прочно ассоциирует с понятием «правые». Правый – значит тать, вор, проходимец, лицемер, демагог, растлитель. «Демократ». Либерал. Рыночник. Реформатор. Вне зависимости, какое конкретное псевдо предпочитает на различных временных отрезках контрреволюционного действа его субъект. Он уже отчетливо и неизменно – УЗНАВАЕМ. Год 2001-й – это вам не год 1986-й. Практика – она прекрасный учитель, а время – отменная школа. Перестройщик, кооператор, общечеловек, эффективный хозяин, предприниматель, новый русский (украинец, узбек), бизнесмен, коммерсант и пр., и пр. – эта мишура уже не в состоянии спрятать истинное обличье звериной сущности воровства и стяжательства, подлости и предательства.
С другой стороны: стремление «встать над схваткой», однако же ж способом весьма оригинальным и по-своему даже изысканным: попытаться, выявив предварительно всю свою мерзопакостность «правизны» … поставить ее на одну доску, едва ли не отождествить с… делом левым. С тем, чтобы тут же попытаться поставить между ними знак равенства, объявить их экстремальными, радикальными образованьями, т.е.: крайностями «политического спектра», ОДИНАКОВО заслуживающими на порицание и, при благополучном прохождении сей незатейливой версии – на запрет, нейтрализацию, объявление вне закона и т.п. И если этим политическим валенкам удается обуть олухов, т.е. умыть руки и унести ноги от неизбежной ответственности, можно (и нужно) и за умеренность, и за стабильность поратовать. А как же: главное дело сделано – экспроприация апроприированного (воровское перераспределение между своими общественного, общенародного достояния) уже успешно проведена и осуществлена. Теперь: покоя хоц-ца. По-человечески очень даже понятно: им же теперь хочется не торопясь – насладиться плодами неправедно добытого. Зависнуть. Оттянуться. Кайф получить. Уже не нужны пэтэушники, школьники и студенты на граните Крещатика, не нужны бензовозы перед Верховной Радой, оплаченные экспедиции и десанты отвязанных галицких демократов, шумные митинги и курултаи крымских татар. Цель достигнута. Стабильности. Стабильности.
Для себя, любимых, разумеется. Ну, а то, что ценой этой стабильности для себя будет всенепременный стабилизец всем тем лохам, плебеям, совкам, шлангам которых эти «продвинутые и крутые» обобрали до нитки – что ж: демократия, она ведь жертв требует. Вот прозябали они 70 лет при тоталитаризме, несчастные, а мы пришли, все по-братски поделили (между собой), теперь всего и делов-то: приучить их, неблагодарных к паре – троечке незамысловатых истин надобно. Первая: приватное – значит священное и неприкасаемое. Второе – демократия – это как-раз то, что мы с вами сотворили и продолжаем вытворять. Третье – рыпнитесь – умоетесь. Сами знаете, чем...
Органическое неприятие левизны – это форма неприятия противодействия контрреволюции, сопротивления классового, борьбы классовой. И для этого уже мало переть ломом против коммунистов, левых, красных в качестве «правых». Необходимо лихорадочно создавать миф о центризме. Тачать валенки политические. Которые, в отличие от весьма практичной в обиходе обуви – не греют, а имеют своей целью главной: в очередной раз «нагреть». Лохов. Нас с вами.
(Архив 2001 года)