Однажды я решил устроиться на новую работу, так как моя старая работа меня не устраивала: я работал слесарем в ЖКХ и мне постоянно задерживали зарплату. Бывало, я два месяца не получал денег в кассе и, если б не подработка по квартирам, уж и не представляю, на чт;о бы я жил. Ну вот, в общем, решил я уходить из слесарей и подыскал себе новое место; я поговорил с ребятами из литейного, и мне предложили за 16 тысяч работу в цеху по сборке. Прошли две недели испытательного срока, за которые я должен был найти себе замену. К счастью, нашелся такой дуралей: Вася Тернов из дома по нашей улице: чт;о его привлекло, я не знаю, только он согласился работать на моем месте. Я перешел в литейный и 22 февраля приступил к работе. На следующий день была большая пьянка, а я как раз не собирался пить, и, хотя было неудобно отказываться – выпить за знакомство, и все такое, но я как-то убежал от ребят; выпил всего рюмки три; и решил пройтись пешком, благо от литейного до наших улиц минут 40 всего ходьбы. Был зимний вечер; градусов 10 мороза, снег лежал хрустящий и плотный, я с удовольствием шел по Брестской, потом свернул мимо автобусной станции и прошелся вдоль ограды Горьковского парка; перешел на Кольцевую и пошел вдоль автострады. Вдали уже виднелись наши новостройки. Было часов 11 вечера. Вдруг я услышал голоса – они доносились откуда-то из-за заснеженных кустов боярышника. Голоса принадлежали мужчинам, речь была замедленной и громкой; очевидно, что они были пьяны. Вдруг раздался женский голос, он был испуганным. Я остановился. Сказать по правде, мне не хотелось встревать, и я готов был убежать и сказать себе, что эта женщина (или девушка) сама виновата, раз пошла пить в такое время с какими-то идиотами. Тут вдруг кусты зашуршали, и прямо передо мной появилось лицо мужского пола, которое явно намеревалось справить малую нужду. Увидев меня, лицо замерло, потом уставилось на меня и издало примерно такие звуки: «О…! А ты шшооо…! А нннууу…!!! Шшшооо?!» Это, должно быть, означало то, что я и любой другой человек ни при каких обстоятельствах не имели права появиться в этом месте в это самое время. Я увидел, что лицо это совершенно невменяемо и даже с трудом держится на ногах. Тогда, повинуясь непонятному чувству, я обогнул это лицо (оно, как в замедленном кино, стало поворачиваться мне вслед, когда я уже был метрах в десяти) и направился к тому месту, откуда слышались голоса.
Голоса принадлежали двум мужчинам и девушке. Они стояли возле скамейки в аллее, под заснеженными деревьями и слабо светившим оранжевым фонарем. Один из мужчин держал девушку з;а руку; она вырывалась и кричала; второй мужчина держал в руках бутылку и стоял с другой стороны скамейки, поставив на нее ногу, но было видно, что он тоже не собирается отпускать девушку. Нельзя было понять, знакома она им или нет. Видно было, что эти двое не так пьяны, как попавшееся мне по дороге лицо, которое явно было из их компании.
Я произнес что-то, чего сейчас не могу вспомнить. Кажется, я сказал, «что вы тут делаете» или «в чем дело», что-то в этом роде. Один из мужчин удостоил меня медленного поднятия глаз. Это должно было означать скрытую угрозу. Кажется, это был тот, который с бутылкой. После должной паузы он ответил мне на мои слова; это был стандартный ответ человека, считающего, что ему совершенно необоснованно мешают заниматься своим делом. Второй все еще держал девушку за рукав, но тоже вроде как повернулся в мою сторону. Тогда я сказал еще что-то наподобие: «девушка не хочет с вами разговаривать; дайте ей идти». Тут первый, с бутылкой, уже совершенно разозлился и направился ко мне. При этом он издавал звуки речи, но гораздо более отрывистей, чем вначале, и, подойдя ко мне, толкнул меня в грудь довольно сильно, так, что я отшатнулся и чуть не упал на снег. Но на этом он не остановился и стал опять приближаться ко мне. В этот момент девушка закричала опять и рванулась из руки первого; я увидел, что она вырвалась и, что-то гневно и вместе с тем испуганно говоря, отступает по аллее. Но первый мужчина тоже, видимо, разозлился; он пошел за ней, и тогда девушка громко закричала: «помогите! на помощь!» и бросилась бежать. Это словно раззадорило того, который наступал на меня. Он попытался ударить меня ногой, и у него, кажется, получилось, потому что я почувствовал боль в пояснице. Я не упал, но согнулся, потому что боль была довольно сильной, и тогда он схватил меня за волосы и за воротник куртки. Потом он бросил меня на снег и стал бить ногами; я закрывался, но он ударил меня носком по лицу. Боль в скуле вселила и в меня какую-то злость: я схватил его за ногу, когда он ударил снова, и укусил за штанину. Я прокусил штанину и достал до тела, но не очень сильно, и тогда он чем-то твердым, наверное, бутылкой, ударил меня по голове. Это было очень больно, и я уже не мог сопротивляться; но тут, как в тумане, раздались еще голоса. Я, лежа на снегу, почувствовал, что меня оставили; никто меня не пинает ногами, и я могу передохнуть. Потом кто-то подошел и поднял меня на ноги. Меня спрашивали, как я и могу ли я идти; но я ощущал, будто нахожусь в каком-то тумане и не мог ни ясно видеть того, кто говорит, ни понимать до конца смысл его слов. Кажется, несколько человек проходили мимо: они тоже услышали крики девушки. Двое мужчин убежали, не было видно и самой девушки. Мне предложили вызвать скорую. Я сказал, что живу недалеко, и мне бы только дойти домой; голова очень болела, но я был в состоянии добраться до дома. Я пришел домой, принял душ и, увидев, что со мной, по большому счету, ничего не произошло, успокоился.
На следующий день я пошел на работу в литейный; голова, конечно, болела, но я наложил повязку. Все кругом были хмуры и неразговорчивы, лишь на следующий день мои новые коллеги по работе стали общаться со мной и основательно знакомить с моими новыми обязанностями. В пятницу вечером меня опять позвали выпить; я сидел с ребятами в каптерке и закусывал водку солеными помидорами. Выпил я не больше шести рюмок; потом поехал домой на трамвае, решив, что с меня хватит пеших прогулок. Я ехал в трамвае и на пересечении Звонарева и Кольцевой увидел в окну ту девушку. Она шла вдоль обочины под руку с высоким парнем, и в тот короткий момент, когда я смог разглядеть ее, она, повернувшись немного к своему спутнику и заглядывая ему в лицо, что-то говорила и, кажется, улыбалась.
Я хотел написать рассказ о любви, но вышло о чем-то совершенно другом. Однако я думаю, что любовь здесь определенно где-то есть, но она не в чувствах или мыслях, а в другом измерении. Однако ее можно отыскать, если ходить пешком, заниматься спортом, быть решительным и смелым и стараться опередить свое время. В опережении своего времени, времени, которое вам хотят навязать даже ваши лучшие друзья, очень много любви – любви к искусству, которому подражает жизнь, любви к природе, которая даже в условиях города может заставить вас восхищаться ею; любви к людям, даже если вы не хотите их любить. Опередить свое время – это самое романтическое приключение из всех, которые нам доступны; тогда любовь появляется внезапно и обрывает запрограммированные нами связи и параллели. Все же я считаю, что любовь не нуждается в объяснении и поэтому посвятил её проявлениям такой небольшой и странный рассказ. Нельзя писать о любви понятно, и лучше всего сделать это необъяснимым в первую очередь себе самому.