Поезд “Грозный-Москва» опаздывал на три часа. Но эта мелкая неприятность почти никого не волновала. В столице и так творилось не пойми что! Еще до подъезда к городу, по вагону прошел слух, что в стране поменялось правительство.
- Горбачев, говорят, низложен, - шепотом произнес пассажир с бокового места. Он сел на последней станции и похоже больше других владел информацией. – Всем, сейчас, ГКЧП заправляет.
- А это кто такой? – испугалась бабка, семидесяти с небольшим лет, ехавшая с маленькой внучкой из Курска.
- Ни кто, а что! Государственный Комитет по Чрезвычайному Положению. Пуго там главный.
- Не Пуго, а Янаев, - поправил его сосед с верху, - вице-президент СССР. Это он Мишку продал! Министр внутренних дел, далеко, не первая скрипка в этом оркестре. А основная власть, наверняка, у Крючкова сосредоточена. Как не крути, а без КГБ здесь, явно, не обошлось.
- Ты-то откуда знаешь? – не унимался первый.
- Разговор проводников, с бригадиром поезда слышал. Они с Москвой связывались.
Сергей и Сашка лежали на верхних полках плацкартного вагона и внимательно вслушивались в разговор граждан. На душе было тревожно. Такого поворота событий никто и представить себе не мог. Еще вчера, в стране все было спокойно. Страной управлял всеми любимый президент, который говорил несложным и понятным языком, а на улице мог, запросто, выйти из машины, чтобы пообщаться с народом. Такого правителя, со времен Великой Октябрьской Революции еще не знали. При нем люди перестали бояться! Если не по всем, то по очень многим вопросам могли смело и честно высказывать свое мнение. Партию и выбранный ею курс открыто, конечно, не критиковали. Власть, есть власть, против нее не попрешь, но писатели диссиденты стали доступны общественности. На книжных полках, после долгих лет запрета, появились книги Солженицына, Гумилева, Аксенова … История, которая всегда трактовалась однозначно и по партийному правильно, стала приобретать новые цвета и политические оттенки. Всерьез заговорили о «белом движении» - Деникин, Корнилов, Врангель и многие другие выдающиеся деятели гражданской войны, репрессированные советской властью или бежавшие от нее за границу, перестали быть национальными палачами, а роль большевиков и самого Ленина начала постепенно переосмысливаться. Такие крутые перемены всерьез расшатывали и без того нездоровое общество. Выбить из голов десятилетиями насаждаемые устои и штампы, большинству граждан пока не удавалось. Люди по прежнему верили, может не так рьяно, как раньше, но верили в непогрешимость принимаемых на верху решений, в необходимость «перестройки», и что связанные с ней трудности являются временными.
Правда, с каждым прожитым днем эта вера становилась все слабее и меньше, стремительно разбиваясь и тая о ежемесячный рост цен и отсутствие в магазинах продуктов. Дефицитным становилось все. Даже то, что никогда в дефиците и не было. Из продажи периодически исчезало - мыло, носки, крупа, картошка… О мясе и колбасе, вообще, говорить не приходилось. Если же в какой-нибудь магазин завозился более-менее ходовой товар, то он брался штурмом, с большими очередями, матом и драками. Для многих эти очереди становились смертельными. Сердечники и гипертоники, теряли в них сознание и умирали…
Но менять президента, никто не собирался. У подавляющего большинства даже мыслей на этот счет не было. Ругать, ругали и обзывали, в сердцах по-разному, чего там греха таить. В нашей стране любую власть ругать принято, если не на трибуне, то за стаканом и в узком кругу . А куда от этого денешься? Выругался, сказал, что на душе накипело и жить стало легче, силы непонятно откуда взялись…
В общем, пока добрались до Москвы, наслушаться пришлось разного. Люди за словом в карман не лезли, рубили правду-матку горячо и откровенно. Всем было интересно, чем все это кончится.
- А Ельцин-то, чего спит? Он что ж за Горбачева не вступится? – задал кто-то наболевший вопрос. – Разогнать это ГКЧП, к чертовой матери!!!
- Почему, спит? – заступился за президента РСФСР, мужчина из соседнего купе. – Он, наверняка, действует. Вот увидите, не сегодня, так завтра, он себя еще проявит.
Спорить с ним никто не стал, да и времени на это уже не оставалось. Поезд прибыл на вокзал и измученные дорогой пассажиры потянулись к выходу.
На перроне к Сергею и Сашке подошел, совместный с милицией, патруль. Лица у всех были серьезные, а поверх формы надеты тяжелые бронежилеты. Проверив документы, начальник патруля внимательно осмотрел двух отпускников-курсантов и посоветовал в быть осторожными.
- Если есть гражданка, лучше в нее переоденьтесь. В городе, сейчас, не спокойно, военных бьют, – коротко пояснил он. – На вооруженные патрули и то нападают.
- Что все-таки происходит? – не удержался от вопроса Сергей. – Может быть, вы объясните.
- Если б я знал, - устало выдохнул майор. – Никакой информации толком нет. В столицу ввели кучу бронетехники, а с какой целью и зачем, неизвестно. Кто страной управляет и кому подчиняться тоже, пока, непонятно.
- А по телевизору что говорят?
- Ничего не говорят. «Лебединое озеро» постоянно крутят.
- Чего крутят? – не понял Звягинцев.
- Балет Чайковского «Лебединое озеро», называется. Никогда не смотрели?
- Нет, – не очень уверенно мотнул головой Сашка.
- Тогда, у вас есть такая возможность.
Отдав воинское приветствие, патруль и наряд милиции пошли дальше.
- Что делать будем? – озабоченно спросил Сергей. В Москве он был впервые, и всегда мечтал посмотреть этот большой и прекрасный город. Звягинцев это знал, и при случаи, обещал провести небольшую экскурсию. В отличии, от своего товарища, в Москве он раньше бывал часто. Его отец, некогда заслуженный мастер спорта международного класса по плаванию, брал сына на соревнования и сборы. Наверное, всерьез думал, что тот тоже пойдет по его стопам и станет профессиональным спортсменом.
Возможно, так бы оно и случилось. Маленький Сашка чувствовал себя, как рыба в воде и для своего возраста показывал вполне неплохие результаты. Но в один миг изменилось все. Отец, четыре года усиленно готовившийся к олимпийским играм в Лос-Анджелесе и с трудом пробившись в сборную страны, ушел из спорта и начал пить. Решением Политбюро ЦК КПСС, участие советских спортсменов в Олимпийских играх 1984 года, было признано нецелесообразным - достойный и адекватный ответ на бойкотирование США Московской Олимпиады. Мнением спортсменов, никто не интересовался. Все определяла ежеминутная политическая конфронтация. Противостояние различных экономических систем и двух сверхдержав, достигло своего апогея. Подумаешь, соревнования пропустили? Так через четыре года следующие состоятся!!! Главное, имидж страны поднять и чтоб американцы «умылись». В то, что для многих, находившихся на пике своей физической формы, спортсменов, это был последний и единственный шанс стать олимпийскими чемпионами, никто не задумывался. Цель, к которой Звягинцев старший с трудом и упорством пробивался всю жизнь, была в одночасье разрушена, мир померк и потерял свою актуальность. Сильнейший психологический шок он начал заливать водкой. Но это не помогало. Вместо спокойствия пришла ничем необъяснимая агрессия и деградация. Он быстро терял форму, нервничал, срывался на ни в чем неповинных людей, обвиняя всех и каждого в своих неудачах, загубленной судьбе и впустую растраченном времени. Утром трезвел, жалел о сказанном, снова нервничал и пил… Сначала его выгнали из сборной, затем отстранили от тренировок, а вскоре, поняв, что для спорта он окончательно потерян, исключили из клуба. Потеряв работу, он начал пропивать нажитые ранее вещи. Ссоры в семье стали обычным и регулярным явлением. Ни о какой дальнейшей совместной жизни между Сашкиными родителями не могло быть и речи - не помогали ни уговоры, ни крики, ни слезы… В конце-концов, мать не выдержав напряжения, подала на развод.
- Бросить хочешь? – произнес тогда отец, узнав о ее решении. – Значит, и ты предаешь…
Вопреки ожиданиям, скандалить и выяснять отношения он не стал. Быстро оделся и вышел из дома. Больше его никто не видел. Через два дня, позвонили из милиции и сообщили, что одежду и документы Виктора Александровича Звягинцева нашли на берегу Финского залива. По версии следствия, он разделся, заплыл далеко от берега и утонул. Тело его так и не было найдено…
В случившемся с мужем, мать винила себя. Замуж она больше не вышла и как бывший супруг, начала поддавать, пока окончательно не спилась и не заснула в мороз на улице. Сашкиным воспитанием занялась бабушка. Благодаря ей он не оказался в детдоме, а окончив восьмой класс, чтобы не сидеть вдвоем на мизерной пенсии, поступил в Суворовское училище. Благо, помогли бывшие друзья и коллеги отца, по спортивному клубу армии. Если бы не они, то его б, наверняка, на экзаменах срезали. Слишком уж большой был конкурс, профессия военного была еще в чести.
- Ничего, - бросил Сашка, оценив обстановку. – Сваливать отсюда надо. А город, как-нибудь в другой раз посмотрим. Никуда он от нас не денется…