Христианская цивилизация как система строилась на внутренних противоречиях, которые диалектически снимались в пользу нового качества как составной части глобального целого. Однако противоречие между православной и католической церквами зашло слишком далеко и, как следствие, во второй половине XX века привело мир к вооруженному противостоянию блоков (Варшавский договор – НАТО), известному в истории как «холодная война». Это противостояние в иной форме было перенесено в XXI век, в самый расцвет межцивилизационной конфликтологии. Оно вылилось в борьбу разных концепций управления человеческим сообществом: «война между цивилизациями» против «союзов цивилизаций». http://h.ua/story/320459/
Нужно искать общее, возвращаться к духовному наследию как архетипу христианской цивилизации – это идея моего учителя академика Дмитрия Сергеевича Лихачева. Он даже журнал издавал под этим именем «Наше наследие».
Я посвящаю эту работу памяти академика Дмитрия Сергеевича Лихачева, ученого, интеллигента, который всю свою жизнь искал общие корни европейской цивилизации.
История внутрицивилизационного конфликта.
1000 лет назад, до разделения христианской Вселенской Церкви, многие народы Европы, Ближнего Востока, Северной Африки, Передней и Средней Азии ценой бесчисленных жертв сохраняли спасительное апостольское и свято-отеческое наследие. Можно сказать, что предки русских, украинцев, поляков, французов, немцев, испанцев, греков, итальянцев, египтян, сирийцев и даже уйгуров из далекой Средней Азии были «старообрядцами», хранителями архетипа (основы) христианской цивилизации.
Современные люди ищут утерянные сокровища древних цивилизаций в Америке, Индии, Китае, Египте, Вавилоне и на Тибете. Но духовные сокровища гораздо ближе — они в наших душах, как генетическая память, всплывают из глубины коллективного сознания, с ощущением надвигающейся внутрицивилизационной катастрофы.
Что такое «апостольская преемственность» в христианской церкви? Споры на эту тему между католиками, православными и протестантами продолжаются столетиями.
Попробуем дать ответ в рамках сохранившегося духовного наследия как архетипа христианской цивилизации:
Апостольская преемственность — это сохранение наследия св. апостолов и отцов Церкви: благодати, св. таинств, обрядов, традиций. Преемственность может рассматриваться:
— по территориальному признаку и в хронологической после¬довательности — т.н. «апостольское происхождение»,
— в качественном сохранении спасительного апостольского и свято-отеческого наследия (сохранение «знаний и благодати») как АРХЕТИПА (ВЕЧНОГО ОБРАЗЦА) ХРИСТИАНСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ.
ЧТО ТАКОЕ АПОСТОЛЬСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ?
Начнем с того, что христианство — это прежде всего наследие Востока: Палестина, Израиль, Ближний Восток, Греция, Северная Африка. На Запад (в Рим) христианство пришло во второй половине 1 века н.э. в сложившемся виде как система (и там вос¬принято именно системно). Это видно из географии путешествий св. апостолов.
ВОСТОК:
Иерусалим,
Антиохия,
Коринф,
Галатия,
Александрия,
Ефес,
Филиппы,
Фессалонники,
о.Крит,
о.Кипр и др.
ЗАПАД:
Рим,
О. Сицилия.
Рим здесь представлен как столица империи. «Послание к Римлянам» апостола Павла вызвано намерением сделать Рим таким же центром христианской миссии для Запада, каким была Антиохия на Востоке. Путь св. апостола Петра примерно такой же: Иерусалим — Антиохия — Рим. Рим — назовем его «Первый Рим» — привлекает христиан возможностью широкого поля для миссионерской деятельности.
К 4 веку н.э. среди других выделились кафедры в следующих городах («хотя всякому, сколько-нибудь важному городу в империи впоследствии захотелось приписать своей церкви апостольское происхождение, подобно тому как каждый PURVENU желал бы видеть своих предков записанными в дворянскую Бархатную Книгу») (№ 1 ст. 400):
ВОСТОК
Александрийская кафедра,
Антиохийская кафедра,
Ефеская кафедра
Кесарийско-Капподакийская каф.
Ираклийская кафедра.
ЗАПАД
Римская кафедра.
Эти кафедры были закреплены на Первом Вселенском Соборе на правах патриарших.
В дальнейшем из Антиохийской кафедры выделился епископ Иерусалимский: «Так, епископы Иерусалимские во 2 и 3 веках нବряду с епископами Кесарие — Палестинскими председательствуют на Соборах (Евсевий, 5,23) (№ 1, ст.202).
Шесть кафедр на Востоке, одна — на Западе. Явный перевес на стороне Востока.
Апостольские кафедры (1,ст. 433-437):
Антиохийская.
Св. Ап. Петр (38- 46 г. н.э.).
Александрийская.
Св. Ап. Марк (40- 62 г. н.э.).
Римская.
Св. Ап. Петр (до 67 г.).
Тот же апостол Петр был основателем в первую очередь восточной а затем — западной кафедры. В Евангелии от Матфея сказано: «Ты — Петр, и на сем камне создам церковь Мою. И дам тебе ключи от Царства Небесного, и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах» (Мф. 16, 18-19). Это сказано о Вселенской Церкви. Однако среди Римских первосвященников со временем сложилось мнение о своем необычайном авторитете, почитая себя прямыми и истинными преемниками апостола Петра, которому даны такие значительные обетования. По этому поводу выдающийся русский историк Церкви Алексей Петрович Лебедев пишет (1845—1908 г.): «Всегда и неизменно выше других патриархов был епископ Римский. Апостол Павел писал к римлянам: «Ваша вера возвещается во всем мире» (1, 8). В первом же веке появляется знаменитое письмо Климента, епископа Римского, к коринфянам, а это письмо — исторический факт. Оно свидетельствует, что уже в конце I века Римская Церковь присваивает себе материнские попечения о далеких от нее церквях. Книга «Пастырь» Ерма (римское произведение II века) показывает, со своей стороны, что даже в кругах римских мирян было сознание, что на Римской Церкви лежат заботы чуть не обо всей Христианской Церкви. Игнатий Богоносец также считал Римскую церковь первенствующей в ряду всех прочих (см. Послание к Римлянам, приветствие).
Римская Церковь еще во II веке так возвысилась, что она одна из всех церквей для засвидетельствования своего значения создала список (каталог) своих епископов, который доказывал непрерывное преемство Римских епископов от первоверховных апостолов — Петра и Павла; Римская Церковь раньше других церквей выработала свой Символ веры, который сделался образцом для других церквей. Пользуясь своим положением, именно как Церковь столицы Рим служил к тому, что бы сплотить все рассеянные церкви к одному целому с признанием приматства Римской Церкви. Еще решительнее доказывает раскрываемую нами мысль поведение следующего за Елевфереем Папы — Виктора. Имеем в виду известное участие Папы Виктора в споре о праздновании Пасхи. В этом случае Виктор уже требует, чтобы уважение, которое оказывалось Римской Церкви, было вместе с тем уважением перед самим Папой. В споре о Пасхе Виктор написал по крайней мере три письма на Восток. Сначала письмом он потребовал от Поликрата, епископа Ефеского, чтобы он собрал Собор для рассмотрения спорного вопроса, — и Поликрат исполняет это требование Папы. Папа Каллист, издавая от своего лица эдикт, оправдывает себя ссылкой на изречение Христа в Евангелии от Матфея: «Ты — Петр, и на сем камне Я создам церковь Мою. И дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах» (Мф. 16, 18-19). Т.е. слова эти Каллист относит к себе, как к преемнику апостола Петра: это был первый случай в истории подобного понимания выше указанного текста. Киприан, епископ Карфагенский, именует Римскую Церковь «матерью и корнем». Другой раз он же говорил: «Ты в общении с Римским епископом, то есть с кафолической Церковью», и таким образом Папа и кафолическая Церковь как бы отождествляются. Наместник, занимающий святительскую Римскую кафедру, по выражению Киприана, занимает «место Петра».
С IV века значение Римского епископа все больше и больше возрастает, и к середине V века Папа возвышаются настолько, что им почти не было больше чего желать. Самомнение Римских епископов растет с изумительной быстротой. Папа IV века Юлий, уже не стесняясь, объявлял, что, будто бы в силу церковных правил, в делах церковных ничего не должно совершаться без ведома Римского епископа (Сократ. Церк. Ист., II, 17) Папа Дамас, того же IV века, обращаясь в своих письмах к восточным епископам в совокупности, называет их не братьями, как прежде, а осмеливается называть их «мои дети», говорит с ними не от имени Соборов, а прямо от своего лица, от своей апостольской кафедры, и объявлял, что кормило Церкви, которая прежде была в руках апостола Петра, теперь перешло к ним, папам (Феодорит. Церк. Ист. 5, 10.). Начиная с Папы Сириция, Римские епископы не упускали случая заявить, что на них лежит забота о всех церквах (Harnack. Lehrbuch der Dogmengechichte. Freib., 1887. Bd. II. S. 102). В V веке на самих Вселенских соборах папы осмеливаются провозглашать о своей высшей церковной власти. Конечно, они здесь заявляют не лично, а через своих легатов. Но что еще важнее — Восток, Восточная церковь с IV века, как будто умышленно, делает очень многое, чтобы утвердить и уверить Папу, что он действительно выше других епископов. Во время различных настроений на Востоке в IV и V веках многие замечательнейшие представители православия искали себе помощи в трудных обстоятельствах жизни в Риме, у Папы. Туда отправлялся лично Афанасий Великий; там искали себе поддержки и защиты Павел, епископ Константинопольский, Маркелл Анкирский; Златоуст, сосланный в ссылку, обращается за помощью в Рим. Кирилл Александрийский и блаженный Феодорит в Риме же ищут себе поддержки и одобрения. Из всего этого создавался прочный фундамент для папского возвышения.
Что бы ни делалось на церковном Западе — восточные епископы не вмешивались в это, как напротив: не было ничего такого на Востоке, во что ни вмешались бы папы. Образовалось странное положение: папам как будто бы до всего есть дело, а восточным епископам ни до чего нет дела, кроме их домашних споров. Невольно, как на Западе, так и на Востоке, возникала мысль, что папы действительно обладают какими-то особыми правами в Церкви. Было бы, однако, напрасно думать, что папский авторитет возрастал без всяких помех на Востоке. Такие помехи были, но они не остановили возрастание папской власти. О соперничестве с Римом раньше всего начал помышлять Александрийский Патриарх, но его помыслы в этом роде закончились полнейшем фиаско. Известный немецкий историк А. Гарнак вот что говорит об этом соперничестве Александрии с Римом. Александрийские епископы, начиная от Афанасия до Диоскора, имели нечто общее. Они ратовали за то, чтобы сделаться повелителями Египта и руководителями Восточной Церкви. Диоскор порвал все связи с Римом и захотел образовать «второй Рим» в Александрии. Притом же он вооружил против себя Папу, а Папой в то время был могущественнейший Лев I, который не желал с кем бы то ни было делить своей церковной власти. И Александрия не сделалась «Вторым Римом». Диоскор пал — и Папа навсегда избавился от такого соперника, как Патриарх Александрийский, так как после Халкидонского собора Александрийский патриархат чем дальше, тем больше теряет свое значение» (№1, ст. 206 — 218).
Вывод: территориальный признак, где Рим был столицей средиземноморской империи, доминировал над другими признаками, где хронологически Рим был вторым, а ключи от Церкви Христос вручал Петру как первосвященнику всех христиан.
К V веку картина меняется — столица империи переносится в город Константинополь. У римского первосвященника появляется соперник. «Это был соперник, с которым борьба Папы была продолжительна и упорна. С течением времени на Востоке остался один Патриарх, который по справедливости мог носить имя — Константинопольский. Прочие патриархи Востока стали его послушными орудиями. Тем более было оснований для Римского Папы не выпускать из внимания этого соперника; Константинопольский патриарх сделался почти таким же Папой Востока, каким на Западе был римский епископ. Естественно, между этими двумя «папами» происходила многовековая борьба, разрешившаяся разделением церквей. Разделение церквей — это есть вековечное свидетельство, что два великана — иерарха после бес¬плодной борьбы некогда разошлись, сложили оружие, не видев возможности победить один другого (№1, с. 218-219). На втором Вселенском Соборе третьим правилом было записано: «Константинопольский епископ да имеет преимущество чести сразу по Римском епископе, потому что Константинополь есть новый Рим» (Деян. Всел. Соборов. — Казань, 1887. — Т.1. — с.100). «Этим давались Константинополю, так сказать, почетные патриаршие права. Потому что юридически он основался подчиненным Ираклийскому иерарху. Но, во всяком случае, почетное право Константинополя, по смыслу третьего правила, становилось уже очень высоким.
Так как епископ Константинопольский, по указанному правилу, получает место в ряду первостепенных иерархов — после Римского и выше Александрийского, — то он тем самым, по идее, возвышался над иерархом Ираклийским» (№ 1, с. 194-195). Древние апостольские кафедры — Антиохийская, Александрийская, Иерусалимская — были вытеснены на роль второстепенных. А спор «Кто первый?» продолжался: «Собор Вселенский Халкидонский к правам чести епископа Константинопольского, к тому что получено им на Втором Вселенском Соборе, приложил и права власти патриаршей. Как мы видели, de facto иерарх Константинопольский, в силу самих исторических обстоятельств, является уже совершенно подготовленным к тем правам, которые утверждает за ним de jure Халкидонский собор. И вот 28-е правило этого собора гласит: «Престолу древнего Рима отцы прилично дали преимущества, поелику то был царствующий град. Следуя тому же побуждению и Собор Второй Вселенский предоставил равные преимущества престолу нового Рима, правильно рассудив, что град, получивший честь быть градом царя и синклита и имеющий равные преимущества с древним Римом, и в церковных делах будет возвеличен, подобно тому, и будет вторым по нем». (…) Когда это правило было внесено на Собор и утверждено, то оно встретило противодействие со стороны папских легатов, бывших членами Собора. Они говорили, что правило это вынужденное и противоречит показаниям Папы Льва (№ 1, с. 199-200).
В конечном итоге к Х веку сложились патриаршие кафедры, из которых 4 были восточными:
Римская (Первый Рим),
Константинопольская (Второй Рим),
Антиохийская,
Александрийская,
Иерусалимская
Вселенские соборы также проходили на Востоке: «Происхождение Вселенских соборов очень просто. По существу дела Вселенские соборы ничем не отличаются от тех Больших Соборов, какие собирались в эпоху первых трех веков. Таковы, например, были Антиохийские соборы против Павла Самосатского. На этих соборах присутствовали весьма многие восточные епископы; Все представители главных кафедр — Римской, Александрийской и проч. — так или иначе выразили свой голос и свое согласие по предмету соборных рассуждений в Антиохии. Следовательно, в иерархическом отношении эти соборы тоже были как бы вселенскими, поскольку с определениями этих соборов согласна была вся Церковь. Единственное и главное отличие действительных Вселенских Соборов от больших, многочисленных по своему составу членов Соборов прежней эпохи в том, что постановления Вселенских соборов принимались под покровительство императоров, а их постановления входили в число государственных законоположений. Такое условие, конечно, сделалось возможным только со времен императора Константина Великого, со времен единения церквей. Далее явилась высшая церковная власть — патриархи, необходим был орган, который служил бы к выражению их совокупной власти, таким органом и сделался Вселенский Собор. Вселенский Собор ясно выражал собой единение Церкви, регулируемой волей высших иерархов, т.е. патриархов. Но, с другой стороны, только Вселенские соборы выяснили для общецерковного сознания, что такое патриархи, с каким уважением и почтением должна относиться Церковь к их голосу. Итак, мы видим, что Вселенские соборы и патриаршая система стоят по своему развитию и утверждению в церкви в теснейшей связи. Не случайно произошло то, что после VIII века мы не видим Вселенских соборов в Церкви. Отделился от союза с Восточной Церковью главнейший и важнейший Патриарх — Римский, вследствие чего ни на Востоке не может быть истинно Вселенского Собора, ни на Западе: для Восточной не достает голоса Римского Патриарха — Папы. А без согласия всех патриархов не может быть Вселенского Собора — так мыслила древняя Церковь. Раскол патриарший положил конец Вселенским Соборам (№ 1, с. 219-220).
Если первая столица империи — Рим попадала под определение «апостольское происхождение», благодаря служению в ней апостолов Петра и Павла, то вторая столица — Константинополь была уже под большим сомнением: «что многие греческие и латинские города в древности шли вопреки справедливости, рассказывая об апостольском происхождении своих церквей, — очень яркий пример представляет Византия (далее — Константинополь), которая глубоко укоренила в умах своих граждан ни на чем не основанное мнение о просвещении ее христианством трудами первозванного апостола Андрея, старшего брата апостола Петра. Осторожный историк не может преувеличивать миссионерской деятельности апостолов, опираясь на факты, занесенные на страницы канонических новозаветных писаний» (№ 1, с. 400).
Римские папы были против возвышения Константинополя как столичного града, по их мнению, — не апостольской кафедры, были против подчинения Константинополем древних, несомненно апостольского происхождения, патриарших кафедр Востока. Например, Папа Лев IX возмущался желанием Патриарха Михаила Керуллария уравнять Константинопольскую кафедру с Римской: «Ты писал нам, что если бы Римская Церковь чрез наше посредство приняла твое имя, то наше имя чрез твое посредство было бы принято во вселенной — не чудовищно ли это, любезнейший брат? Церковь Римская, глава и мать Церквей, не будет иметь членов и дочерей? И как же может она тогда называться главою и матерью?» (Migne. Patr. Lat. t. CXLIII, C. 776) Скандал, который последовал после письма Папы, привел в конечном итоге к великому расколу Вселенской Церкви (16-25 июля 1054 г.). Следует заметить, что Антиохийский Патриарх Петр пытался сохранить права своей кафедры как третьей после Римской и Александрийской. На что получил упрек Константинопольского Патриарха Михаила Керуллария: «До меня дошел слух, что ты, Александрийский и Иерусалимский иерархи — возносите имя Папы по церковным диптихам. Это непонятное невежество. Известно, что со времен св. и Вселенского VI Собора и на все будущее время имя Папы в наших церквях было вычеркнуто из диптихов, по той причине, что тогдашний Римский Папа Вергилий не пожелал прийти на тот Собор и провозгласить анафему на сочинения Феодорита и Ивы» (Migne. Patr. Graesa t. CXX, C. 786-789, Cap. IX, XII, XIII).
Соперничество «двух Римов» закончилось падением Кон¬стантинополя в 1453 г. Перед этим событием Флорентийский со¬бор (1431—1445 г.), почитаемый католиками как Вселенский, привел к унии между Восточной и Западной церквями, под главенством Западной. Казалось в этом споре была поставлена точка. Но вмешалась новая сила — Москва: столица Русского государства провозгласила себя «Римом третьим». Русская Православная Церковь не признала Флорентийской унии. В 1589 г. константинопольский Патриарх Иеремия во время торжеств поставления первого русского Патриарха Иова, обращаясь к царю Федору Иоановичу, говорит о мессианском значении новой Восточной Церкви и русского царства: «Во всей подсолнечной один благочестивый царь, а впредь, что Бог изволит. В тебе, благочестивый царе, пребывает Дух Святой … Древний Рим пал аполинариевой ересью, второй Рим — Константинополь находится в обладании внуков агарянских, безбожных турок. Твое же великое российское царство, Третий Рим, превзошло всех благочестием и все благочестивые царства собрались в твое единое, и ты один под небесами именуешься христианским царем во всей вселенной» (Макарий, ИРЦ, VI, 40; СГГД, V? 192; ДАИ, II, 192).
Московская кафедра, как и Константинопольская, не имела апостольского происхождения, но претендовала на апостольское наследие. Краковский каноник Иван Сакрана в сочинении «Изьяснитель заблуждений русского обряда» (1500 г.) пишет: «Из всех народов, носящих христианское имя, но отделенных от Римской Церкви, нет ни одного, который был бы так непоколебим в защите своего схизматического заблуждения, как народ русский. По упорству в своей схизме русские не верят никакой предлагаемой им истине, не принимают никакого доказательства и на все возражают. Избегают ученых католиков и даже мужей своего обряда (греков-униатов), ненавидят их учения, отвращаются от их наставлений. Признают только самих себя истинными последователями апостолов и первоначальной Церкви, а все анафемы против них из Рима считают для себя вечным благословением» (Карташев А.В. Соч., т. 1, с. 568).
БОРЬБА РИМА ПРОТИВ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ В XVI-XVII ВЕКАХ ПРИВЕЛА:
- К Брестской унии (1596 г.) между частью православных христиан Западной Руси и Римо-Католической Церковью (их наследники — Греко-Католическая Церковь в Западной Украине).
- К подчинению другой части Русской Православной Церкви Константинопольскому патриархату (Киевская Митрополия).
- К церковному расколу Московской Церкви на старообрядцев и новообрядцев (вторая половина XVII века).
1) «В 1596 г. была заключена т.н. Брестская уния. Особенность процедуры заключения унии состояла в том, что для ее подготовки одновременно заседали два собора — униатский и православный, причем последний — под председательством Никифора — экзарха Константинопольского патриархата. Униаты самочинно, не получив согласия православной стороны, но заручившись поддержкой польской королевской власти, объявили о соединении с Римской Церковью. Вскоре началось гонение на православных — у них отбирали храмы, они фактически оказались изгоями и в общественной жизни. Участники православного собора были анафематствованы. С этого времени православие становится в Западной Руси (Украине) «простонародной верой», подобно старому обряду в самой Великороссии после реформ XVII века» (В. Карпец, Православие и латинство (III)).
2) Киевский митрополит Петр Могила (1633—1646 гг.) «был против унии, но за единство с Римом. План его заключался в создании Западнорусского патриархата, который был бы в общении и с Константинополем, и с Римом. В любом случае он был за объединение униатов и «дезунитов» (православных, не принявших унию) под властью Константинополя, а последний должен был, по его мысли, войти в общение с Римом. Иными словами, он был против Брестской унии, но за Флорентийскую» (В Карпец, Православие и латинство (III)).
Петр Могила именовался «архиепископом, митрополитом Киевским, Галицким и всея России, экзархом святого апостольского Константинопольского престола, архимандритом Печерским».
В протоколе заседания католической Конгрегации пропаганды веры от 16 марта 1645 года было резюме письма под заголовком «Мнение одного польского шляхтича греческой религии», приписываемое митрополиту Петру Могиле. В нем было представлено следующее:
— Вероисповедальные различия между Восточной и Западной церквями.
Разница не по сути, а больше словесная: это касается пояснения Святого Духа, «Per Filium», признание облаток, чистилища, почитание святых и другие вопросы, где понимание целиком возможно.
Главное — это примат Папы. Расхождение по этому вопросу приняло такие формы, что начали думать, что примирение возможно лишь с условием, когда одна из сторон поступится другой. Но это невозможно осуществить: обе церкви исходят из двух целиком противоположных основ, изменение которых подрезало бы в корне фундаменты, избавило бы всякой жизнедеятельности сами церкви. Восточная Церковь основывается на раздельности патриархов (на соборности), и этот принцип нужно обязательно сберечь, даже вызнавши примат Папы. Основой Западной Церкви есть идея единства верховного пастыря и паствы, и признание Петра главным апостолом. Эти основы не откидывают однако и православные, про что свидетельствуют их молитвенные песнопения; в таком же духе высказывались и отцы Церкви.
— УСЛОВИЯ ОБЪЕДИНЕНИЯ ЦЕРКВЕЙ.
На данное время (XVII век) невозможно достичь унии всего православного мира: на греков невозможно рассчитывать; их патриархи пребывают в руках мусульман, они не самостоятельны в своих действиях, поэтому следует ограничиться частичной унией с Польской Русью, церковное единство для последней не¬обходимо: она гибнет от раскола, который возник в ее середине и создал две враждебных партии — униатов и православных. Чтобы успокоить тех и других, необходимо:
а) создать объединение, которое должно быть само объединением, а не слиянием, не переделыванием православных на латинян; русские обязаны сохранять нерушимыми свои обряды, имея одного с латинянами духовного главу и руководителя — Римского первосвященника, согласно с Символом Веры;
б) допустить избрание митрополита собором русских архиепископов и епископов, за старыми обычаями, не обращаясь к Риму за подтверждением его сана;
в) постановить, что митрополит принимает присягу, что придерживается догматов и правил христианской веры, а также заявляет про свое признание Папы и его примата и посылает исповедание веры в Рим латинским, греческим и русским языками, без того однако, чтобы ехать туда и просить посвящения. Также исповедание признания папского примата выдают при посвящении архиепископы и епископы, или высылают его не в Рим, а вручают митрополиту;
г) в случае соединения Константинопольского Патриарха с Римской церковью, Польская Русь возвращается под его власть.
— СПОСОБЫ СОЕДИНЕНИЯ ЦЕРКВЕЙ.
Для осуществления унийной акции предлагаются такие способы:
а) на будущих собраниях ставить вопросы про существование различий между униатами и православными, про беду, которые они создают, про необходимость покончить с этим ненормальным положением и добиваться, чтобы земские послы выбрали людей с авторитетом и сторонников унии;
б) собрать мирный съезд униатов и православных, чтобы они договорились в спорных пунктах, не делая никакого намека на будущее единение с Римским престолом;
в) попросить у короля согласие шляхты на такой съезд и запретить мешать работе съезда;
г) главами съезда выбрать двоих: католика и православного, людей рассудительных и с авторитетом;
д) постановления этого съезда представить на утверждение сейму» (№5, с. 389—394).
Таким образом, православные предлагали унию на основе договоренностей Флорентийского собора.
Конгрегация согласилась с доводами Киевского митрополита: после принятия унии митрополита изберут архиепископы и епископы, а митрополит назначает своих епископов, не спрашивая Рима. Но митрополит обязан просить и получить от Папы подтверждение своего выбора; дозволялось униатскому митрополиту собирать собор для решения вопросов о присоединении к унии всех украинцев, но не разрешалось на этот собор приглашать православных. В дополнительной инструкции новоназначенному нунцию Ивану де Торрес от 17 марта 1645 года Конгрегация поясняла, что апостольская столица не может позволить православным, по их желанию, иметь Патриарха на Руси.
Однако Флорентийская уния не получила развития на Руси: в ночь с 31 декабря 1646 г. на 1 января 1647 г. умер Киевский митрополит Петр Могила, а немного позже началось казацкое восстание гетмана Богдана Хмельницкого, которое на Зборовском мирном договоре поставило постулат, что «уния везде должна быть ликвидирована».
3) Подобный же план существовал и в отношении Москвы. «Когда идея «Великой Литвы» провалилась, вновь забрезжила мысль о «восстановлении» падшей Византийской империи, которая должна быть подчинена Риму, и нанести удар по исламу русскими руками. Объединить все латинизированное «православие» и двинуть православного Русского Царя на Юго-Восток, по пути неудавшихся крестовых походов. «У папства в эту эпоху была давняя идея, которую папы желали внушить всей Европе: идея крестового похода для изгнания турок из Европы. Эту идею разделял также польский король Стефан Баторий. План борьбы с турками одинаково разрабатывался и в Риме, и в Польше. При этом полагали, что для достижения успеха необходимо привлечь Москву в качестве орудия, а чтобы удобнее пользоваться этим орудием, нужно было подчинить его Папе… Москве нужно было навязать царя-католика, так думали Стефан Баторий и Поссевин, считая это лучшим средством, чтобы окатоличить Москву и за¬ручиться ее помощью». Первые инструкции подобного рода были даны иезуитами первому Лжедмитрию, беглому холопу бояр Романовых. Они таковы: «… д) Самому государю заговаривать об унии редко и осторожно, чтоб не от него началось дело, а пусть сами русские первые предложат о некоторых неважных предметах веры, требующих преобразования, и тем проложат путь к унии; е) издать закон, чтобы в Церкви Русской все подведено было под правило соборов отцов греческих и поручить исполнение закона людям благонадежным, приверженцам унии: возникнут споры, дойдут до государя, он назначит собор, а там можно будет приступить и к унии; з) намекнуть черному духовенству о льготах, белому — о наградах, народу — о свободе, вам — о рабстве греков; и) учредить семинарии, для чего призвать из-за границы людей ученых, хотя светских» (В. Карпец, Православие и латинство (III)).
К середине XVII века Московский патриархат стал перед выбором: или сохранять в богослужении старый греческий устав, привнесенный на Русь в конце Х века, или, подобно Восточным церквям, перейти на новый греческий устав. Чтобы изучить эти разногласия, на Восток одновременно с Иерусалимским патриархом Паисием выехал Арсений Суханов (10 июля 1649 г.). По результатам поездки Суханова: русская практика была более древней, чем новогреческая, и сохранила древний обряд. Суханов «вообще отрицал право греков на исключительный авторитет в делах веры, поскольку они сами ей изменили на Флорентийском соборе, а русские, — наоборот, — ее сохранили. Основываясь на «Повести временных лет» и «Просветителе» Иосифа Волоцкого, он заявил, что русские получили православие даже не от греков, а прямо от апостола Андрея …— «в то же время, как и вы греки», а не от вас греков (...) Ныне Господни слова сбылись: были вы первые, а стали последние, а мы были последние, а стали первые… Турки у вас переменяют все (№ 2, с. 177-178). Конечно, и «Первый, и Второй Рим» категорически выступили против такой интерпретации церковной истории. Чтобы показать «неправильность Русской Церкви» Александрийский Патриарх Паисий и Антиохийский Патриарх Макарий на Московском соборе 1666-1667 г. осудили и прокляли «русские обряды». Такого унижения Русь еще не знала. Поддавшись уговорам греков, Московский Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович начали церковную реформу, которая привела к расколу Русской Православной Церкви на старообрядческую и новообрядческую. Интересен и тот факт, что Московский Патриарх Никон обещал в случае суда над ним со стороны Восточных патриархов отдаться на суд Римского Папы. Таким образом, теория «Москва — Третий Рим» рассыпалась на глазах. В XVIII веке Московское Патриаршество вообще было упразднено царем Петром I.
Константинопольская Церковь периодически идет на контакты с Римо-Католической Церковью. В 1965 г. на Втором Ватиканском соборе Папа Римский Павел VI и Патриарх Константипольский Афинагор I объявили о своем решении «предать забвению» взаимные анафемы 1054 г. Но Церкви так и не объединились во Вселенскую Церковь из-за утверждений Римских первоиерархов об апостольской преемственности только Римо-Католической Церкви. Московский патриархат, восстановленный в 1917 г., также не спешит признавать первенство пап в мире. Что касается Русской Православной Старообрядческой Церкви, то она, признавая «апостольское происхождение» Римо-Католической Церкви и Восточных церквей, сохраняет спасительное древнее «апостольское наследие»: благодать, св. таинства, обряды, традиции.
ЧТО ТАКОЕ АПОСТОЛЬСКОЕ НАСЛЕДИЕ?
Это благодать Божья — «Ибо явилась благодать Божья, спасительная для всех людей, научающая нас, чтобы мы, отвергнувши нечестие и мерзкие похоти, целомудренно, праведно и благочестиво жили в нынешнем веке, ожидая блаженного упования и явления славы великого Бога и Спасителя нашего Исуса Христа, который дал Себя за нас, чтоб избавить нас от всякого беззакония и очистить Себе народ особенный, ревностный к добрым делам» (Послание к Титу св. апостола Павла. 11, 12, 13, 14). «Ибо благодатию вы спасены через веру, и сие не от вас, Божий дар: не от дел, чтобы никто не хвалился» (Послание к Ефесянам св. апостола Павла, гл. 2, 8-9.). «Ибо вы знаете Благодать Господа нашего Исуса Христа, что Он, будучи богат, обнищал ради вас, дабы вы обогатились его нищетою» (Второе послание к Коринфянам св. апостола Павла, гл. 8, 9.). «Благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Исуса Христа» (Второе послание к Коринфянам, гл. 1, 2). «И так вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждани святым и свои Богу, бывши утверждены на основании Апостолов и пророков, имея Самого Исуса Христа краеугольным камнем, на котором все здание, слагаясь стройно, возрастает в святой храм в Господе, на котором и вы устроитесь в жилище Божие и Духом» (Послание к Ефесянам св. апостола Павла, гл. 2, 19-22.).
С первых апостолов пошло благодатное иерархическое преемство. Рукополагатели рассматривались как служители Святого Духа. «По прекращении иудейского гонения христиане завели у себя: а) архиерея — первосвященника, возведя в это достоинство св. Иакова, брата Господня, разумеется, при ближайшем участии 12-ти апостолов; б) пресвитерий, пресвитеров, поставив в это достоинство, по примеру постановления 7-ми, рукою же апостолов, лиц, старших летами и опытнейших христиан. В состав нового пресвитерия, конечно, вошли иудейские священники, обратившиеся ко Христу (Деян. 6, 7). Не удивительно после этого, что пресвитерий в Иерусалиме имел наиблагоустроеннейший вид: здесь находились все элементы для его создания. Недаром в апостольских писаниях Иаков нигде не называется епископом. Правда, он нигде не называется и первосвященником, но зато древние христиане считали его своим первосвященником, ибо они говорили, что будто он носил на голове, на кидаре, золотую дщицу, подобну ветхозаветному первосвященнику, и будто бы имел право входить в святая (святых). ( Евсевий. Церк. Истор. II, 23; Св. Епифаний. Ересь 75. Гл. 14).
«Из всего вышеизложенного открывается, что пресвитерский институт раньше всего возник и сложился в Иерусалимской церкви. Отсюда он постепенно распространился в странах Сирии и Малой Азии: в конце жизни апостола Павла он начинает здесь действовать, но окончательно слагается после его смерти, к концу первого века, нужно полагать, не без участия апостола Иоанна, долго жившего в Ефесе. Что касается Запада, то там этот институт, вероятно, развивался медленнее. В Послании Климента Римского к Коринфянам хотя и упоминается о пресвитерах (гл. I, 3; 3, 3; 21, 6; 44, 6), но, кажется, не римских, а коринфских; тем не менее, из того тона, которым говорит о пресвитерах римский епископ, видно, что ему хорошо был известен этот институт. Св. Иустин в своей апологии (ок. 150 г.), при описании литургии, как она совершалась в Риме, почему-то не упоминает о пресвитерах (гл. 67); может быть, это зависит от большой краткости, с какой Иустин описывает литургию в своем произведении. Но зато у Ерма, в его «Пастыре», встречаем очень определенное указание на пресвитеров, которые имели право сидеть по правую сторону (епископа? При богослужении?); о них почему-то еще замечается, что они «имеют некоторую честь». Из того обстоятельства, что в источниках, касающиеся Западной (Латинской) Церкви конца первого и до средины второго века, очень мало говорится о пресвитерах в ней, можно, кажется, выводить то заключение, что на Западе пресвитерат сформировался позднее, чем на греческом Востоке. Это отчасти и понятно: исходной точкой развития пресвитерского института служил Иерусалим; поэтому чем христианская страна лежала дальше от этого города, тем медленнее проникал туда этот институт; а так как Рим был дальше от Иерусалима, чем Антиохия, Смирна и другие малоазиатские города, то Запад, вероятно, не очень быстро пересаживал на свою почву иудео-христианский пресвитерат» (№ 1, с. 67-68).
К концу II века н. э. «первосвященниками» становятся епископы. Постановления апостольские, определяя признаки епископа, на первом месте ставят: он есть «служитель слова» (II, 26). Киприан, описывая достоинства епископа, пишет: «Господь избрал апостолов, т.е. епископов. Церковь утверждена на епископах. Единство (Церкви) предано от Господа чрез апостолов нам, преемникам их, ты должен знать, что епископ — в Церкви и Церковь — в епископе, и кто не с епископом, тот не может быть и в Церкви» (Киприан Карфагенский. О единстве Церкви. Отдельные изречения этого отца, касающиеся вопроса, тщательно собраны у Harnack в Dogmengeschichte. Freib., 1888. Bd. I. S. 311).
«Вместе с развитием иерархии появилось стремление в церковном сознании — поставить новозаветную иерархию с ветхозаветным священством. Неправильно, однако же, было бы думать, что новозаветная иерархия развивалась под влиянием ветхозаветных идей о священстве, как предполагают иные протестантские ученые. Этого не было. Сначала новозаветная иерархия создалась, а потом уже стали искать аналогий для нее в иудействе. Вследствие этого последнего стремления стали уподоблять епископов — ветхозаветным первосвященникам, пресвитеров — священникам, а диаконов — левитам. (Апостольские Постановления. Кн. II. Гл. 19. 25 (ad fin.)» (№ 1, с. 47-48).
Митрополический институт возник во втором и третьем веках. Но само имя «митрополит» в первый раз встречается в правилах Никейского собора (пр. 4). Вероятно, митрополиты до этого собора назывались просто «первыми епископами» (Апост. правила, 34). Митрополический институт возникает не раньше появления соборной системы управления Церкви. Известно, что соборы потребовали созывания многих епископов в одно и то же место, потребовали, чтобы один кто-либо из епископов председательствовал на них, ставил вопросы и руководил ходом рассуждений и по заключении Собора публиковал их определения в среде той области, из которой собирались епископы. В политическом отношении римское государство к концу третьего века (в 292 г. ) делилось: 1) на диоцезы, большие округа, заключавшие в себя по несколько провинций, — нечто вроде генерал-губернаторств. Название «диоцез» перешло и в церковный язык того времени; поэтому иерарх, стоявший во главе подобного диоцеза, являлся облеченным особенными «преимуществами», высшим митрополитом «области» ( Никейский собор, пр. 6-е. Ср.: Второй Вселенский Собор, пр. 2-е); 2) на провинции: главный город провинции-епархии назывался «митрополия». Это нечто вроде губерний. Иерарх, стоявший во главе провинции, естественно, назывался и был рядовым митрополитом. — В большинстве го¬родов, принадлежащих к известной провинции, существовали епископы, церковный округ которых в древности часто называли «парикия», что значило «епископия» (№ 1, с. 172-173).
Из пяти патриаршеств: Римского, Александрийского, Антиохийского, Константинопольского и Иерусалимского некоторые — именно: Иерусалимское и Константинопольское — возникают на глазах истории, т.е. история наблюдает, как камень за камнем кладется в воздвигающееся здание этих двух патриаршеств. Нельзя того же сказать об остальных патриаршествах: Римском, Александрийском и Антиохийском. История почти не видит, как мало-помалу сложились эти патриаршества; она застает их уже сложившимися. Церковное законодательство четвертого и пятого веков не учреждает их, но рассматривает как фактически существовавшие и только подтверждает их права. На Первом Вселен¬ском Соборе 325 г., на котором впервые идет речь о патриаршей власти, упоминается о патриархатах Римском, Александрийском и Антиохийском как учреждении, уже сложившемся и не нуждающемся ни в каких новых законодательных определениях. В 6-м правиле Никийского собора читаем: «Да соблюдаются древние обычаи, принятые в Египте, Ливии и Пентаполе (все это — одна патриаршая область), дабы Александрийский епископ имел власть над всеми ими; понеже и Римскому епископу сие обычно (т.е. иметь власть над многими областями), подобно в Антиохии и в иных областях да сохраняются преимущества церквей» (т.е. что один из епископов должен иметь смотрение над многими церковными областями. Правда, здесь не встречается имен «пат¬риарх» и «патриаршество», но они и вообще не встречаются на Вселенских соборах до Вселенского Халкидонского собора пятого века (№ 1, с. 185-186).
С учреждением системы патриаршего управления тесным образом связаны по своему происхождению Вселенские соборы. На этих соборах было качественно зафиксировано спасительное апостольское и свято-отеческое наследие в виде основы существования Вселенской Церкви и христианской цивилизации. Был определен АРХЕТИП (ВЕЧНЫЙ ОБРАЗЕЦ) христианства, утрата которого вела бы к перерождению Церкви и потере спасительной благодати.
Таким образом, Церковь, как Тело Христово, имеет единое соборное сознание, руководимое Духом Святым. Благодать Божия через древнюю Единую Святую Соборную и Апостольскую Церковь, невидимая и всепроникающая, всесвязывающая единым полем спасения миллионы людей, является важнейшим качеством апостольского и свято-отеческого наследия, дошедшего до наших дней.
Кроме благодати, важной частью апостольского наследия является сохранение «знаний и традиций»: Св. таинств — о крещении, миропомазании, причащении, священстве, покаянии, браке и елиопомазании; иконопочитания, церковного пения, древнего церковного Устава.
СВ. ТАИНСТВА — СУЩНОСТЬ ТАИНСТВ
По словам Св. Иоанна Златоуста, это невидимые дары Господа Бога, данные человеку в телесном облачении. Ибо если человек имел бы только единую душу без тела, как ангелы, то он без вещественных, чувственных и видимых знамений взимал бы дары Божие. Так как у человека есть тело, то без видимых и чувственных знамений, выраженных в Св. таинствах, он Божией благодати не может принять (Большой катихизис, гл. о таинствах). Таким образом, Господь благодатию Духа мысленно освящает наши души, а чувственными — водою, елеем, хлебом, чашею и прочим — освящает и тела наши, дарует всесовершенное спасение.
Первое таинство — крещение. Св. крещение совершается по чину, согласно которому Христос завещал ученикам своим, говоря: шедше, научите вся языки, крестящее их во имя Отца и Сы¬на и Святого Духа (Мф., 28, 19), и 50 апостольского правила крещения водою в три погружения.
Второе таинство — миропомазание. Миропомазание есть часть св. крещения, ибо Христос, желающим войти в Царство Божие, завещал родиться водою и Духом, как и Сам Он принял помазание, или божественный елей и миро в самом крещении, когда снизашел на Него Дух в виде голубя.
Третье таинство — причащение. Причащение — это причастие Тайной вечери Господней, где Сам Спаситель научает: ядый Мою плоть и пияй Мою кровь, имать живот вечный, и Аз воскрешу его в последний день: плоть бо Моя истинно есть брашно, и кровь Моя истинно есть пиво (Ин., 6, 54, 55; Малый Катихизис, л. 32).
Четвертое таинство — священство. Священство наше есть служение того богопосланничества, о котором Христос призвал к избранным на службу Свою ученикам. Он говорил: «Яко же послал Меня Отец, и Я посылаю вас. Примите Дух Святой. Им же отпустите грехи, отпустятся им: и им же держите, держатся (Ин., 20, 21, 23). И паки: Аминь говорю вам: лика которые свяжите на земле, будут связаны на небесах: и лика которые развяжите на земле, будут развязаны на небесах» (Мф., 15, 15).
Пятое таинство — покаяние. Вера Христу выражается в соблюдении евангельских заповедей. Поэтому каждое нарушение этих заповедей есть грех и угодие дьяволу. Когда человек, согрешивший после крещения, исповедует грехи свои перед священником, тогда он и возвращается к Христу. Это и есть покаяние.
Шестое таинство — брак. Брак есть таинство, в котором, при свободном пред священником и Церковию обещании жениха и невесты о взаимной их супружеской верности, благословляется их супружеский союз, в образ духовного союза Христа с Церковию, и испрашивается им благодать чистого единодушия к благословенному рождению и воспитанию детей. И таковое совершение брака похваляет святой апостол, говоря: Честна женитьба во всех, и ложе не скверно: блудником же и прелюбодеем судит Бог (Евр., 13, 4).
Седьмое таинство — елеопомазание. Елеопомазание есть церковное таинство, во освящении иереями древянаго масла и помазания им болящего для исцеления его болезни и отпущения грехов.
ИКОНОПОЧИТАНИЕ
Среди прототипов, передаваемых в христианском искусстве из поколения в поколение, наиболее значимым есть нерукотворный образ Христа на Мандилионе (Плащанице). Христос передал Свой образ, запечатленный на куске ткани посланникам эдесского царя Авгаря, который попросил у Него портрет. Плащаница хранилась в Константинополе до тех пор, пока не исчезла при разграблении города крестоносцами. (Копия Плащаницы хранится в соборе Лаона.)
Другой прототип, не менее значимый, — это образ Богоматери, приписываемый св. Луке; он сохранился в многочисленных византийских репликах.
Иконы по своей природе, с одной стороны, чудотворный образ Христа или Богоматери — это произведение искусства, оригинальное к своей копии, с другой стороны, чудотворный портрет — не более чем отражение вечного архетипа, в данном случае — подлинной природы Христа или Его Матери.
Сегодня духовное сознание растет медленнее и религиозный акцент направлен на исторический характер чудесного события, а не на духовное его качество; религиозная мысль отворачивается от вечных «архетипов» и обращается к историческим условностям, которые с этого времени рассматриваются «натуралистическим» образом, то есть способом, наиболее доступным области чувств (№ 3, с. 78-82).
В девятом веке Западная Церковь почти отказалась от поклонения иконам, в то время как Восточная Церковь, пережив период иконоборчества, продолжала и продолжает им поклоняться.
ЦЕРКОВНОЕ ПЕНИЕ
Начало богослужебного пения христианской Церкви относится ко времени Спасителя. Он Сам со своими учениками воспел псалмы на Тайной вечере (Мф. 26, 30-27, 46) и тем дал пример всем христианам сопровождать свое Богослужение пением.
ЦЕРКОВНЫЙ УСТАВ
Типикон (Устав, Типик, Тактикон, Око церковное — греч. Тип, образ, порядок) — церковно — богослужебная книга, излагающая в систематическом виде порядок, образец совершения церковных служб. В современном виде Типикон дает возможность разрешения проблем, возникающих в связи с совершением богослужения с одновременным использованием нескольких богослужебных книг: в нем указывается как последования по Минее — праздники неподвижные соединяются с последованиями Октоиха и Триоди — празднованиями подвижными. Помимо этих правил, составляющих главное содержание Типикона, есть в нем и предписания церковно-дисциплинарного характера, в частности, например, правила поста для мирян и монашествующих, а также о порядке и благочинии в храме, за трапезой, в обителях.
В раннехристианские времена не существовало строго установленного порядка совершения богослужений, и те или иные церковные общины имели свои уставы, которые совпадали в главном (прежде всего, в основном содержании Евхаристии).
Появлению Типикона предшествовали так называемые лекционары, где указывались чтения Св. Писания и некоторые церковные песнопения. Таковы, например, Иерусалимский лекционарий 417-439 гг. и Иерусалимский канонарь седьмого века.
Позже в Восточной Церкви появился единый богослужебный Устав, в основе которого лежал синаксарь Студийского монастыря (Пентковский Алексей. Студийский Устав и Уставы студийской традиции. — Журнал Московской Патриархии, 2001 г. — № 5).
Следует отметить, что древним апостольским благословением являлось двуперстие. Например, в Риме в храме верховных апостолов Петра и Павла находится бронзовая статуя апостола Петра, переделанная христианами первых веков из статуи Юпитера. Переделка коснулась главным образом головы и руки статуи: на месте уничтоженной головы языческого бога было пристроено изваяние головы верховного апостола, в левую руку которого вложены ключи — символ власти «вязать и решить» согласно слов Христа Спасителя: «и дам ти ключи царства небеснаго» (Мф., 16, 19). Правая рука Петра изображена благословляющей, причем персты руки апостола сложены в двуперстие. Сегодня двуперстие сохранила Русская Православная Старообрядческая Церковь. Так же Папа Римский по особенно торжественным случаям благословляет двуперстно.
Частичная утрата некоторыми христианскими церквями «апостольского наследия» ведет к «дехристианизации» Церкви, опустошению ее содержания, потере спасительной благодати, потере надежды на спасения христиан в день Господнего суда. Печальный пример «потери древнего знания и благодати» представляет собой Англиканская Церковь: еще будучи в составе Римо-Католической Церкви были утрачены — древнее апостольское двуперстное благословение и крещение в три погружения. Далее была утрачена соборность Церкви — ее главой, непререкаемым властелином и высшим судьей в догматических и церковно-политических вопросах стал король (королева). Следующим шагом был отказ от седьмиричного числа таинств, англикане оставили лишь два таинства — крещение и вечерю Господню, отказались от верования в пресуществлении Даров, отреклись от учения о Евхаристии как жертве, отвергли призывание святых, иконопочитание, св. мощи и многое другое из того, что завещали св. апостолы. Англиканская Церковь отвергла священство как таинство церковное, она признает его просто как видимую церемонию. Первый англиканский архиепископ Фома Краммер, от которого ведет свое преемство англиканская иерархия, был рукоположен в это достоинство в Риме, но при рукоположении скрыл свою тайную женитьбу. От его преемника Паркера пошло безблагодатное иерархическое преемство. Миллионы людей потеряли надежду на спасение. В свое время Римо-Католическая Церковь объявила недействительными английские посвящения. В 1896 г. Папа Лев XIII заявил: «Возвещаем и объявляем, что рукоположения, совершенные по английскому чину, были и суть совершенно недействительные и вполне ничтожные» (Богословский вестник. — 1986, ноябрь №4).
Дает ли «апостольское происхождение» право на «апостольскую преемственность», если частично или полностью утрачено «апостольское наследие»? Многое ли из «апостольского наследия» сохранили Восточные и Римо-Католическая церкви за 2000 лет своего существования? А то, что осталось, можно ли назвать словом «спасительное»? Где та грань, после которой начинается «падение в ад», а учителя превращаются в лжеучителей? Упрощая «апостольское наследие», отказываясь от фундаментальных понятий христианской религии, мы меняем свою судьбу, судьбу своих потомков и их современников. Происходит РАЗРУШЕНИЕ АРХЕТИПА ХРИСТИАНСТВА. Люди перестают быть ХРИСТИАНАМИ. Теряют НАДЕЖДУ НА СПАСЕНИЕ В ДЕНЬ ГОСПОДНЕГО СУДА.
Что касается экуменизма, то это движение создало ИЛЛЮЗИЮ ДИАЛОГА и направлено в обратную сторону процессу спасения и сохранения наследия древних церквей. Экуменизм ставит на одну плоскость как «хранителей и ревнителей древней веры», так и тех, «кто потерял или осознанно отказался от древнего спасительного наследия». Тем более экуменизм не решает и не решил проблем христианства с другими религиями: иудеями и мусульманами. Традиционный иудаизм, несмотря на то, что Римо-Католическая Церковь перестала упоминать об ответственности иудеев за казнь Исуса Христа, категорически отрицает божественную миссию Спасителя. И мусульмане, несмотря на совместные молитвы с западными христианами, не спешат прекращать «священную войну против неверных», считая, что человек должен сам, без «посредника» (Сына Божьего), отвечать перед Богом за свои деяния (на самом деле христианин при жизни имеет возможность покаяться и исправить будущее для своей бессмертной души!). Таким образом, экуменизм не решает исторических противоречий между христианскими церквями и вообще между религиями, а еще дальше уводит от истины, которая сокрыта в нашем наследии — частица за частицей теряемом обленившимися потомками.
Спор об апостольской преемственности решается путем совещания Глав христианских поместных церквей мира. Здесь отмечается как апостольское происхождение церквей, так и уровень сохранения апостольского и свято-отеческого наследия как архетипа христианской цивилизации (сюда входят: само апостольское наследие, решения семи Вселенских соборов, поучения отцов Церкви).
Литература:
№1 - Лебедев А. П. «Духовенство древней Вселенской Церкви от времен апостольских до Х века». Санкт-Петербург, 2006.
№2 — Зеньковский С. Русское старообрядчество: Издательство журнала «Церковь», 1995.
№3 — Буркхард Титус. Сакральное искусство Востока и Запада. Принципы и методы — Москва: «АЛЕТЕЙА» 1999 г.
№4 — Мельников Ф.Е. Краткая история древлеправославной (старообрядческой) Церкви: Издательство Фонда поддержки строительства храма Пресвятыя Богородицы Русской Православ¬ной Старообрядческой Церкви. — Барнаул, 2006.
№5 — Хроника 2000. Альманах. Фонд содействия развития ис¬кусств. — Киев, 2004.
«КАРДИНАЛЬНЫЙ СВЯТЕЙШИЙ. Первые годы патриаршества Кирилла ознаменовались активным сближением РПЦ МП с Ватиканом. В свете новых документов православно-католического диалога перспектива "унии" начинает обретать более четкие
Деев Сергей Еремеевич, эксперт Института геополитических и экономических исследований. Киев, Украина.
http://h.ua/story/322338/