Тиарина и Дарон.
Вне времени и пространства.
(новелла, рассказанная писателем)
В объятьях Амура.
Она была вся поглощена тем искренним любованием природы, которое присуще только мягким и добрым людям. Ее глаза, как светлячки, мерцали в пустом полумраке комнаты. Она бережно осматривала с каждой минутой темнеющую линию горизонта. Упрямо любить пульсирующую снова и снова жизнь, вечно молодой ветер, а главное – человека, что так дорог и бесконечно близок ей – было для нее тем богатством, за которое она отдала бы без оглядки все на свете.
Грусть, которая появилась, как только взор ее окинул агатовую нить горизонта, сейчас была скорее той меланхоличной ностальгией по утраченной недавно юности, чем обусловленной какими-то иными определенными причинами. Беззаботная жизнь, вечерние посиделки с сестрами, тайные ночные разговоры, гадание на картах, все это было безвозвратно утрачено. Все это затерялось там, где среди глумящихся волн молодости бьется о берег свободы юная душа, а бриз девичьих грез, словно дурманящий аромат восточных пряностей, манит и дразнит, оставляя на губах соленый привкус прибоя новой взрослеющей жизни.
Но где же он? Она стряхнула с себя невидимую задумчивость и предалась страсти ожидания, что богато нетерпимостью, душевной мукой и легким чувством недовольства собой, что было под запретом ее титулу. Но где он? Он, милый сердцу, гонимый свободным ветром, пронзительными лучами солнца и прозрачным светом луны, спешащим всегда только к ней, той, что полюбила его навеки, отдала руку и сердце, целую душу и юное тело.… Где он, тот, который дрожащими от волнения руками зажигает каждый вечер свечу и теплит до ее прихода. Он, чья сила не имеет границ, а власть над человеком стала ничтожна пред любовью к нему. Он, который каждое утро благодарит Господа за милость, снизошедшую на него, и за любовь, дарованную свыше и неиспытанную многими. Как при первой встрече, поцеловавший подол платья у самых ее ног, до сих пор целующий сначала ее несравненную руку и лишь потом только взглядом ее губы, до которых позволяет дотрагиваться лишь ночью. Их любовь была, казалось, вне времени и пространства, что калечат все живое и превращают в тлен. Любовь парила в воздухе, коим они дышали, ею были пропитаны стены их дома, деревья и цветы в саду, о ней пели птицы под окнами влюбленных; все вокруг напоминало о любви и пульсировало ей.
Ее чуть мнимое спокойствие и затаенная в глубине души грусть растаяли в воздухе, и на смену им пришло холодеющее душу беспокойство. Он не возвращался. Взгляд ее еще раз метнулся по кромке застилаемого тьмой небосклона и упал на белые холеные руки с изумрудным перстнем, что одел ей он в первый день супружества. Вот уже второй месяц она не снимала его, храня верность супругу.
Она не покидала места у окна и упрямо продолжала ждать. Он не возвращался. Она села в кресло и прождала так до утра. Но он не пришел.
Чары.
На следующее утро заморосил дождь и к полудню превратился в настоящий ливень. Короля искали после полудня всем небольшим, но преданным ему королевством. Казалось, весь лес притих, птицы на время перестали петь и щебетать, ветер прилег где-то в оврагах, даже ливень на время поисков застыл в своих обетованных черных тучах, но и это не помогало…
Королева распустила свои роскошные рыжие волосы, как любил только он, надела лучшее платье и продолжала ждать. К девяти вечера был готов заказанный королевой праздничный ужин в честь возвращения короля. Без четверти девять королева заперлась в своей комнате. Без двух минут девять она вышла из будуара. Ее глаза светились лихорадочным огнем, которые уже не могли видеть нити горизонта – ливень сплошной стеной стоял на страже королевства. Итак, королева вышла из будуара в своем праздничном малахитового цвета шелковом платье. Румянец нездоровья разлился по ее щекам, распущенные волосы развевались от сквозившего в открытые окна безумного ветра, и две капельки духов еще не испарились с ее благородного тела. Изумрудное кольцо нестерпимо жало безымянный палец, и беспокойное дыхание пыталось освободиться от оков тугого корсета.
Королева быстрыми шагами направилась к зале для торжеств и сев, подняла бокал за здоровье короля. В ту же секунду серебряный кубок упал из рук королевы, красное вино волной разлилось по белоснежной скатерти, в дверь замка стучали. Король вернулся.
Две застывшие капельки духов испарились с нежной шеи королевы, но появились две новые – на персиковых щеках сверкали два бриллиантика слез – он здесь. Королева не оборачивалась. Вдруг она почувствовала, как холодные губы дотронулись до ее оголенного плеча – это было впервые. И только тогда королева повернулась, на нее смотрело уставшее любимое лицо и сверкающие глаза, губы шептали слова признания.
Жизнь пошла своим чередом. Нить темнеющего вечернего горизонта сменялась ярким солнцем, стучащим своими лучами в закрытые окна замка, которые тотчас открывались навстречу начинающемуся дню. Золотые дерева, которые тихо и неслышно сбрасывали с себя свою одежду, не стыдясь своей наготы, задумчиво ждали перемен, а затем облачались в белые снежные сверкающие и искрящиеся шубы, что слепят глаза и холодят тело. Но вот, и первая гроза, разящие молнии и раскатистый гром оглушает округу – чаровница весна в лучезарной колеснице объезжает свои владения, данные ей по праву на стремительно проходящие девяносто дней. Все с нетерпением ждут тепла и хлебосольного лета.
Королева уж не носит корсет и вечерами не смотрит в окно, но завтра, она точно знает, все изменится, она знает все. Король уединяется с ней и целует ее в губы теперь даже тогда, когда светит солнце, его горячий и сочный поцелуй будоражит кровь и кружит голову королеве.
Однажды король покинул королевство, не дождавшись зари. Королева не спала и по обыкновению своему, с королем не простилась. Было ли это суеверием или просто привычкой, королевство не знало, но знало одно, что королева ждала чуда, и это обязывало ее к спокойствию, чего король ей сейчас дать не мог. Королева слышала ржание лошадей, стук торопливых копыт, кони топтались на месте, потом резво помчались, унося на себе азартных всадников. Затем слышался еще какое-то время глухой стук копыт и больше ничего…
Ее прямоте стана, как и прежде, ничего не мешало. Высокая прическа и упругие локоны, спускавшиеся на плечи, густой румянец непременно сопровождали королеву. Изумрудный обручальный перстень по-прежнему не снимался королевой, он свободно покоился на тонком изящном безымянном пальце королевы и поблескивал каким-то мистическим блеском.
К вечеру этого дня стук каблучков королевы стал редким, затем тихим, а потом и вовсе растворился в воздухе. Небосклон серой чертой подводил итог этого беспокойного для королевы дня. Ее зеленые глаза опустились, она села и увидела свои ухоженные дрожащие руки. Страх не покидал королеву ни на секунду. Так она просидела всю ночь, ждала, но король не вернулся.
Следующий день, по обыкновению своему, был посвящен торжественному ужину в честь возвращения короля. Слуги ждали своего хозяина и сочувствовали королеве, чья грусть с каждым часом превращалась в отчаяние. Дождь мелкими каплями барабанил по стеклу, а капли слез королевы превращались в тоненькие хрустальные струйки и окропляли белый шелковый платок, прижатый к ее необыкновенно красивому лицу. Перед ужином она опять заперлась в будуаре. Слуги слышали за дверью быстрый стук каблучков королевы, который становился то тише, то громче, потом какой-то громкий шепот, затем из-под двери почувствовался запах свечей и аромат вербены. И, вот, тишина на несколько секунд прервала испытание чувств находящихся рядом людей – слуги замерли. Дверь будуара медленно открылась, прислуга, обожавшая свою госпожу, склонила головы – королева выходила. Казалось, прекраснее ее нет никого на всем белом свете: белоснежное батистовое платье, тщательно скрывавшее положение, было похоже на свадебный наряд, распущенные длинные волосы сверкали каким-то колдовским блеском, королева источала аромат вербены и ладана, а румянец так и играл на ее благородном лице. Она прошла в залу и обхватила рукой безымянный палец с кольцом, который безумно жал его. Она села и взяла в руки хрустальный бокал с налитой в него водой, ее улыбка чуть скользнула по губам, к которым она преподнесла кубок. Но тут в него упала одна слеза, скатившаяся по щеке королевы, бокал лопнул, в ту же минуту прогремел гром – в дверь стучали. В залу вошел насквозь промокший король, на его волевом лице сверкали капли дождя. Королева не обернулась, король подошел к ней и поцеловал в шею, убрав бережно ее пышные волосы. Он нежно взял ее на руки и унес. Слуги увидели прижавшуюся к мужу фигуру королевы и заплаканное бледное лицо с покрасневшими искусанными губами, которые беззвучно читали молитву.
Все ждали чуда. Оно должно было произойти на днях, все радовались предстоящим хлопотам и с удвоенной силой ухаживали за королевой. Но королю нужно было снова отправляться в путь и никто, кроме самой королевы, не знал, где бывает король. Он был молчалив, королева грустна. На этот раз она не знала, что будет впереди, и уже не могла ничего с этим поделать.
Утром, когда король покинул королевство, королева заперлась в будуаре. Слуги не слышали ни одного движения – не было привычного цоканья каблучков, шепота и запахов. Все обитатели королевского замка любили свою хозяйку и беспокоились за нее. Но вот, замок щелкнул и дверь отворилась. Королева была бледна, тени легли под ее малахитовые глаза, губы отливали синевой. Ее прекрасные волосы были убраны в прическу, руки сцеплены в замок, на безымянном пальце не было кольца. Она прошла мимо слуг и села в гостиной. Все ждали указаний к обеду и, не дождавшись, вышли из комнаты, оставив королеву одну.
Чуда не произошло и на второй день, а на третий, когда король снова не возвратился, королева дала указ не беспокоить ее и ушла к себе в будуар. В этот день солнце пряталось за тучами, а тучи никак не хотели поделиться с землей своей влагой, они нависли, казалось, недвижимо над всем королевством и словно ожидали чего-то. Эту странность заметили слуги, они как сироты стояли и ждали своих хозяев, которые им обязательно должны будут все объяснить и успокоить. Так было всегда, но никто не обращался к ним с просьбами и приказаньями, это беспокоило их и наводило на грустные мысли. К вечеру королева так и не вышла, король не возвращался, и замок понемногу погружался в тягостную темную ночь. Но ночью этой в замке никто не заснул, - все размышляли о короле, королеве и долгожданном чуде.
Утром, которое для обитателей замка началось рано, служанка королевы тихонько постучала в дверь будуара, затем позвала ее по имени, но ответа не последовало. Безрезультатен был и поиск запасного ключа, и попытки вынести дверь совершенно. Королевский садовник принес лестницу и решил влезть в окно, но, достигнув цели, он увидел, что окно закрыто, а попытки взглянуть внутрь не увенчались успехом, - отблеск солнца, которое вдруг вышло из-за опять нависших туч, словно пытался этому помешать. Слуги решились на крайнюю меру – разбить стекло. Несколько раз они нещадно кидали в окно камнями, а затем, взяли увесистый булыжник и позвали крепкого шеф-повара, но и это не смогло сделать в стекле хоть трещину. И топор, и молоток постигла та же участь – неудача. Слуги ахнули – что-то было не так, странности в королевстве продолжались – завяли все цветы в королевском саду, птицы стайками покидали окрестности замка, а земля пересохла и давала трещины.
Так прошел месяц. Слуги один за одним покидали королевский замок, королевство опустело за каких-нибудь несколько дней. Окрестности замка навещал лишь лесник, живущий в своей сторожке неподалеку, и будто видящий как по ночам в будуаре зажигается свеча, и тени появляются в окне королевы, а утром все пропадает снова.
Изумрудный перстень Дарона и магический дар Тиарины.
Было ли это все на самом деле? Было ли это чьей-то действительной жизнью, кусочком судьбы или мимолетной историей? Было ли это неожиданной фантазией или призраком мечтательного воображения? Была ли эта жизнь вообще, существовала ли она или затерялась где-то между временем и пространством, на грани веков и стыке тысячелетий? Были ли эти люди на поверхности земли или облаком пыли прошлых времен опустились в пустынь нетронутого человеком кусочка земли совсем ненадолго?
Эта история, что вы сейчас имеете возможность прочесть, взволновала мое сердце и душу еще в юности. Рассказанная моей теткой, а ей переданная странной посетительницей кафе, которое принадлежит моему дяде, история эта не дает мне покоя и по сей день. Я решил отправиться в то местечко, где происходили эти странные и в то же время прекрасные события.
До Кнессе я добрался без труда и решил, что это доброе предзнаменование. Но вскоре я вынужден был взять свои слова обратно, поскольку сильный штормовой ветер, поднявшийся молниеносно, просто сбивал меня с ног. Свой экипаж мне пришлось оставить недалеко от дороги, ведущей к бывшему королевству, и в лес к сторожке лесника я отправился пешим ходом. По дороге я натыкался на выросшие из-под земли корни дерев, что мешали проходу, и два раза, запнувшись о них, я упал навзничь и повредил запястье правой руки, коей я добываю себе на хлеб и соль. Итак, ваш покорный слуга, вывихнул запястье, на лице сияли несколько ссадин, глаза жгло от пронзительного ветра, но я уже был около цели. Старый лесник недоверчиво поклонился мне и неохотно пригласил внутрь своей хижины. Я и не рассчитывал на добрый прием. После минутного молчания, старичок кивнул мне головой и проговорил:
- Я знаю, зачем Вы ко мне пожаловали. Интересуетесь этой старой историей? Вижу, Вы не из тех, кто из праздного любопытства хотят попасть сюда, иначе просто не смогли бы дойти, она не допустила бы. Королева по сей день охраняет свое королевство, да и я присматриваю за окрестностями. Я расскажу Вам все, что знаю, а то, что не скажу, значит, этого не хочет королева.
Старик дотронулся до моего запястья, и рука перестала болеть. Я взглянул в его голубые молодые глаза и не смог ничего сказать. Он отвернулся от меня, и я поразился его прямой статной осанке. Лесник продолжал:
- Виной всему изумрудный перстень, что одел в день свадьбы король своей королеве. Ну, да все по порядку.
- Красавец Дарон был знатного рода, старинного, из поколения в поколение передавался этот перстень из изумруда. В его семье рождались исключительно мальчики, и перстень передавался от отца к сыну, которые в свое время одевали его своим избранницам. Королевы никогда не переживали своих королей и умирали раньше своего срока, то есть молодыми. Так вот, отец Дарона умер, и принц, ставший королем, решил жениться; прочитав завещание, в котором он, как единственный сын, был прямым наследником, с полным правом стал хозяином королевства и изумрудного перстня. В завещании, что оставил после себя отец Дарона, говорилось, что в супруги себе он непременно должен взять не рыжеволосую девушку, иначе изумрудный перстень, что таит в себе страшную силу, может принести беду, которую уж никак не исправить. Да какая же беда страшнее той, что заставляет умирать свою вторую половину раньше времени? А, сударь? Бедой, вероятно, старый король считал собственную смерть и смерть своего сына, это точно. Дарон был предан отцу, но, встретив прекрасную рыжеволосую принцессу из заморского королевства, решил, что все предрассудки ничто в сравнении с любовью красавицы. Дарон, сильный и крепкий от природы, прямого стана, с развевающимися курчавыми волосами по плечам был похож на богатыря, чем на короля. Его добрые голубые глаза всегда смотрели на слуг с пониманием и доверием. Тиарина была не только добра, но и ласкова, с прекрасными манерами, ее голубая кровь не была высокомерна и заносчива. Это была любовь с первого взгляда. Красивей пары не было в округе. И когда было надето обручальное кольцо на безымянный палец Тиарины, среди ясного неба прогремел гром, и вся округа утонула в безжалостном ливне. В ту же минуту на платье невесты показалось красное пятно, которое в мгновение исчезло, изумрудный перстень стал жать ей палец, а Дарон побледнел как полотно. Но все это заметили лишь приближенные вместе с виновниками торжества. Свадьба продолжалась, и уже через несколько дней все забыли о мистическом предзнаменовании.
Тиарина в девичестве увлекалась гаданием на картах и тому подобными, казалось королю, пустяками, пока не стал сбываться ее разложенный веером круг из карт. Однажды вечером, когда Дарон занимался своими королевскими делами, королева решила погадать, и увидела в картах предначертанную болезнь какому-то мужчине и смерть женщины. На следующий день заболел королевский садовник, а его жена попала под лошадь, и казалось, была мертва. Королева любила своих слуг и поспешила на помощь. Она подошла к женщине, которая была недвижима и положила руку на ее голову, через минуту на щеках Лионы показался румянец, и она встала. Трант, муж ее, через два дня выздоровел и не знал, как благодарить королеву. Тиарина была очень удивлена, что вслед за этим случаем еще несколько подтвердили ее незаурядные способности, о которых она сама и не подозревала. Но вот, что было странным – не погадай она на картах, ничего и не случится, а как разложит свой карточный веер все то несчастье, то болезнь, вот, и выручала она всех, но не всегда. Мужчин и мальчиков не могла спасти от гибели юная королева, от болезни спасала, от смерти – никогда. Дарон все больше размышлял об отцовской просьбе, но любовь к Тиарине разрушала все его дурные помыслы. Все знают о том, что обручальное кольцо снимать нельзя – беду накличешь, так и королева никогда не расставалась с изумрудом, но как только что-то случалось, перстень невыносимо жал ей руку, однажды Тиарина, потеряла сознание от этой сильной боли, но кольцо так и не сняла. Вы, думаете о том, зачем королева гадала, раз оно приносило несчастья, понятно. Карты сами ложились к ней в руки, они словно горящие угли жгли ей пальцы, которые с невероятной быстротой раскладывали очередной веер. Дарон бросал их в огонь, Тиарина рвала их, но как только начинался дождь и поднимался злой ветер, карты снова оказывались в ее несессере и притягивали как магнитом. Это было еще одной неразгаданной мистической тайной.
Дарон часто отправлялся на охоту, но охота его не была первопричиной отъезда, но вот куда и зачем ездил он останется для всех тайной; поговаривали, что ездил он к одной очень знатной колдунье, что могла бы изменить жизнь его семьи и снять проклятие с его рода. Но даже она сделать этого не смогла, смерть Тиарины – было единственным выходом из этого положения. Но жизнь свою без этой прекрасной рыжеволосой красавицы Дарон представить себе не мог. Колдунья раз за разом испытывала свои возможности, но они не приносили успеха. Тиарина, как могла, возвращала своего ненаглядного мужа от ведьмы, а Дарон, как мог, противостоял всем несчастьям. Но в один такой день король не возвратился с охоты, а Тиарина, ждущая первенца, нагадала смерть своего мужа, сняла кольцо и не вышла из своего будуара. Вскоре королевство опустело и вот то, что от него осталось – замок, который и по сей день сияет лазуритом, солнце играет на серебряных вершинах его башен, а утренний туман каждое утро, словно саван, бережно прикрывает его стены. Она здесь, я знаю это, милосердная душа ее не знает покоя, а стук ее беспокойного любящего сердца до сих пор стучит в мои окна. И еще один быстрый стук сердца не дает мне спать, вот уже, сорок лет я не сплю и не знаю покоя, я жду смерти, но она не идет за мной, а я все же жду, но чего и сам не знаю, но должно же что-то случиться. Но, мне кажется, это что-то уже здесь. Пойдемте за мной.
Он встал, уже стемнело, мы направились к замку. Не прошли мы и дюжину шагов, как все покрылось мраком. Издалека мы увидели чуть брезжущий свет в одном из окон второго этажа замка, но с каждым шагом он тускнел, и вскоре, по приходу к воротам замка, совсем погас. Мы вступили в королевство и приблизились к входу величественного строения, начал накрапывать дождь. Мой спутник, казалось, не замечал вокруг себя ничего. Мы поднялись наверх и остановились у входа (я это понял) в будуар королевы. Старик зажег свечу и приблизил ее к замочной скважине.
-Смотрите, - сказал он, - Вы должны это видеть.
Я примкнул к скважине, и какая-то невидимая сила не смогла уж меня оторвать от нее, я оцепенел. В комнате был полумрак, где-то в углу, по-видимому, горела тусклая свеча, окно было открыто и дуновение ветерка сквозило мне в глаз. Спиной ко мне в кресле-качалке сидела женщина, чей кринолин шелестел при каждом качании, волосы, которые от ветра развевались, гладили оголенные плечи, и еще услышал я что-то, что было похоже на детское дыхание, скорее сап, что заставляет всех людей умиляться. У меня выступила испарина, и холодный пот на спине заструился от напряжения. Я оглянулся – никого не было, не было того статного старика, что привел меня сюда, чьи глаза, словно чужие своему телу, смотрели мне в лицо. Я снова примкнул к скважине, но ничего не увидел, темнота поглотила всю комнату, сквозняка как не бывало, свеча внезапно потухла, и мне пришлось побороть свой по истине животный страх и спускаться вниз – искать выхода. Я, честно говоря, не помню, как вышел из дверей замка и приблизился к воротам королевства, видимо полнолуние сыграло мне на руку. Неведомая мне сила заставила меня оглянуться, и я увидел, Вы не поверите, да, да, я увидел зажженное окно второго этажа, вдруг оно отворилось, и на мое обозрение в проеме окна отчетливо показались три фигуры – по описанию это были король с королевой и маленький ребенок, которого покачивала мать. Рыжие волосы королевы развевались на ветру, могучая фигура короля обнимала королеву и ребенка, они были счастливы.
Король поднял руку и помахал ею, мои же руки налились будто свинцом, я не смог ничего поделать. Я в последний раз посмотрел на замок и увидел глаза короля, голубые глаза, которые были мне знакомы уже несколько часов. Вдруг поднялся опять тот самый ураганный ветер и полил с устрашающей силой ливень, который в ту же секунду стеной встал у королевства и уже ни замка, ни самого королевства не стало видно совсем. Я уходил в глубь леса, все дальше и дальше от того места, где меня посетили неиспытанные до селе чувства.
Я кое-как нашел хижину лесника и от усталости упал там на деревянную скамью.
Вместе навсегда.
Проснулся я от светящего в глаза солнечного света и боли в руке. Я открыл глаза и увидел перед собой старую хижину, в которой уже давно никто не жил – паутина и пыль царили в комнате, было неубрано, кое-где обрушенные стены зияли дырами. Где прежний уют, увиденный мною вчера и старик, что прекратил мою боль в руке? Боль в другой моей руке, в левой, была отнюдь не от ушиба – я разжал ее кулак и увидел… О, Боже! Это был изумрудный перстень! Перстень был невероятной неземной красоты и сверкал своими гранями. Я вспомнил вчерашний день и ужаснулся. Я положил перстень в карман своего сюртука и тут же отправился к замку.
Ноги меня сами несли к нужной мне цели. Я увидел абсолютно разрушенное королевство, причем гибель его архитектуры произошла недавно, точнее вчера. Деревья были вокруг поломаны сильнейшей бурей, ураган обрушил, вероятно, красивое здание замка, кругом валялись остатки старинных вещей, утварь, которая могла уцелеть. Меня тянуло дальше, внутрь королевских владений. И я увидел то, что нужно было, чтобы я лицезрел. Я увидел королевское кладбище, где были похоронены в свое время все знатные люди королевской семьи, я прошел вдоль оград и увидел три могилы. Каменные изваяния фигур умерших, что искусно были сделаны скульптором, гласили: Дарон, Тиарина и Люсинда.
Я был, по меньшей мере, удивлен, по большей – просто ошарашен, я видел их ночью в окнах этого замка, я уверен в этом. А откуда появился у меня этот перстень? И еще очень много вопросов роилось в моей голове.
Но вдруг я послышал за спиной чьи-то шаги и немедленно обернулся. Передо мной ходила старушка и что-то искала.
-Доброго утра, господин! - обратилась она ко мне, - не видали ли вы здесь козу, я живу в соседней деревне и не могу никак отыскать беглицу.
Я ответил, что никакой козы не видел и спросил:
-А Вы не знаете, что здесь произошло?
-Как что, господин, ураган-то вон какой свирепый ночью-то был, почитай у всех крышу-то посносил, а уж эти-то развалины, что одни без хозяев тут стоят почти сорок лет и тем более не уцелели. Так-то, сынок.
-А не знате ли Вы как были похоронены король с королевой?
-Как же мне не знать, я очень хорошо все это помню.
Меня снедало любопытство, и я готов был отыскать козу этой старушке или вовсе купить ей новую, только бы мои уши могли услышать эту таинственную историю, точнее, ее окончание.
-Расскажите мне, бабушка, а я помогу Вам отыскать Вашу козу или все, что только ни попросите.
-Я вижу, ты настроен на любые трудности, лишь бы услышать правду. Ну, что ж, слушай, коли не боишься. В то время я была молода, проворна, пастушкой была в своей деревушке, да пасла скот неподалеку от королевства, потому все и ведаю. После того, как обитатели королевства покинули свое красивое и ухоженное место, которое с каждым днем становилось похожим на кладбище, чем на что либо еще, дверь будуара королевы по-прежнему не открывалась. Не открылась она до тех пор, пока не вернулся король, а вернулся он спустя пару месяцев, худой, обросший, в рваной одежде, на которой запеклась кровь его раненого тела. Он был похож на лешего, чем на человека и шел он с единственной целью – увидеть свою возлюбленную, которая носила когда-то под сердцем его ребенка. Он добрался до замка и поднялся в будуар, дверь которого уже ждала его прихода и была открыта. Картина была преужаснейшая – королева сидела в кресле с маленьким ребенком на руках, которые держали только что родившегося малыша, их тела давно были неживыми и все, что от них осталось, это лишь напоминание о живых людях. Что напоминало о них? Это королевский кринолин, который шелестел от дуновения ветра в открытотое окно, да шикарные длинные волосы, что развевались от ветра. Королевская кровь, казалось, залила весь будуар, застыла, словно краски на холсте художника и была свидетельством того страшного предзнаменования в день свадьбы этих добрых людей, которые никогда в своей жизни не оставляли человека в беде. Король не выдержал этой картины и тут же умер, рядом со своими любимыми. Весть о возвращении короля облетела округу, и кто смог, пришел хоронить этих замечательных людей. Придворный скульптор сделал надгробный памятник, и все было бы хорошо, только души короля и королевы не могли до сих пор найти себе покоя, так и бродят они по королевству до сих пор. Говорят, что перстень, снятый накануне того дня, когда королева заперлась в своем будуаре, должен был быть передан кому-то, иначе души их будут ходить по земле вечно. Королева не знала, что снимая перстень, она освобождает от смерти своего короля и сама снимает с семьи злые чары. Если бы она только это знала тогда! И она, и ее маленькая дочь остались бы живы! Представляете, впервые за всю историю этого королевства в их стенах родилась девочка, вопреки привычному рождению будущих королей. Но Вы будто побледнели, господин? С Вами все в порядке?
-Да, да, - ответил я, сжимая в кармане перстень, -но откуда стало известно имя девочки, дочки короля и королевы, ведь на надгробии написано ее имя.
-Господин, записка королевы, написанная ею перед самой смертью, хорошо сохранилась, и приближенные королю и королеве во время похорон нашли ее и прочитали.
Вдруг послышался голос козы, который становился все громче и громче, потом показалась и она, вся в репейнике и траве.
-Пошли домой, беглянка, пошли моя хорошая. Всего доброго, господин!- сказала старушка.
Но не успел я сказать ей спасибо, она мгновенно исчезла, так же как и появилась. И еще долгое время передо мной стояли ее необыкновенные глаза цвета малахита, очень чистые и яркие. Я еще раз осмотрел кладбище, каменное изваяние, что было выполнено в полный рост. Я снизу вверх посмотрел на эти прекрасные лица, статные, высокие фигуры, изящные руки королевы, беззащитную малышку Люсинду на руках Тиарины и курчавые локоны Дарона, спускавшиеся ему на плечи. Я поклонился им, словно они были живыми, и преклонился пред красотой королевы, поцеловав низ ее каменного платья.
Заморосил дождь, очень теплый летний дождь, и солнце на время дождя ни на минуту не скрылось за тучами, которых, казалось, и не бывало. Я не искал убежища, я наслаждался этой небесной влагой, она текла теплыми струями по моему с закрытыми глазами обращенному навстречу дождю лицу, и тут я представил себе королеву Тиарину, которая ждала своего короля Дарона и роняла хрустальные капельки слез, теплыми струйками стекавшими по ее благородному лицу. Дождь закончился, и глаза мои отыскали на небе радугу, которая, как мне показалось, сверкнула изумрудным огнем.
Эпилог.
Королевский перстень я храню, он напоминает мне о высоких чувствах, добрых намерениях и неземной красоте.
Местечко Кнессе, где располагалось королевство Дарона, полуразрушено, и уж никто не стремится открыть дверь королевского будуара, что затерялся в развалинах после урагана, никто из любопытных не горит желанием полюбоваться на лазурит его стен и серебро множества башен – всего этого уж не существует. От всего волшебства, что царило во владениях Кнессе, осталось лишь кладбище, что странным образом ухожено круглый год. Следит ли за порядком кто-то из соседних деревень или кто-то из бывших обитателей королевства, коих осталось единицы, этого Вам не скажет никто. Но, приезжая в очередной раз увидеть по истине величественную скульптуру надгробия семьи королевской в местечко Кнессе, и сжимая перстень в своих руках, я радуюсь тому, что на небесах все они непременно встретились и обрели, наконец, покой.