ГЛАВА 3. ПО ЭТАПУ. НАЧАЛО СЕНТЯБРЯ 2005 ГОДА
Машка повернула ключ в дверной скважине и вошла в квартиру. С момента, когда она ее покинула прошло несколько дней. Пройдя в комнату, она не переодеваясь, прилегла на диван.
- Вот и все, Витенька, братишка мой единственный, спи теперь спокойно, твоя сеструха сполна за тебя рассчиталась – тихо прошептала Машка.
Снова, как и два года назад, жизнь ее опустела – остались только горечь, холод и неизвестность. И нет спасительных слез.
Надо бы забрать оставшиеся документы и бежать - она ведь знала, что после кражи в палатке за ней обязательно придут, но сил больше не осталось.
Пока она мстила за брата, действия ее были осмысленными, продуманными, даже расчетливыми – враги были наказаны, улики уничтожены, деньги и оружие спрятаны надежно. Однако, как только Мария переступила порог своей пушкинской однушки, душевные силы ее иссякли и пришло вдруг осознание бессмысленности собственного бытия – никуда она больше не побежит и пусть будет, что будет…
Захотелось напиться, но ничего спиртного в доме не было – с тех пор, как Машка нашла своего брата, пить она бросила. Почти совсем. Не хотела подавать брату дурной пример… Нехотя приподнявшись с дивана, Машка направилась к выходу из квартиры, чтобы купить в ближайшей лавке бутылку водки.
***
Пришли за ней почему-то не сразу, только через четыре дня и она плохо помнила, как это все было. Просто была пьяна почти до беспамятства - все эти дни до ареста Мария лежала на диване и только пила и курила, опять курила и опять пила и практически ничего не ела. Из дома она выходила только чтобы купить очередную бутылку водки. В затуманенной алкоголем голове бесконечным калейдоскопом проносились картинки последних двух месяцев, воспоминания о счастливых днях, когда был у нее братишка. Потом на смену воспоминаниям приходили самые фантастические идеи о том, как она поедет на Кипр и застрелит Максима Мокренко. Она заранее просчитывала, где и как она его убьет, представляла, откуда она произведет свой выстрел – может быть, надо снять комнату в доме напротив, а может быть, покараулить его у какого-нибудь ресторана. Главное, надо придумать, как провезти оружие… На этом пункте ее каждый раз стопорило. Мария никак не могла изобрести подходящий способ транспортировки – везти оружие собранным или разобранным, взять на борт самолета или отправить в багаж… А может быть, купить ствол на месте, а если не получится, найти другой способ мести. Пьяные, навязчивые мысли не отпускали ни на минуту, не давали заснуть…
Эти прошедшие в алкогольном дурмане четыре дня были в какой-то степени временем абсолютной «свободы», обернувшейся своей полной противоположностью – полной несвободой:
Арест, КПЗ, карантин и, наконец, СИЗО…
***
Двери камеры захлопнулись. Мария подняла голову – она оказалась в тесном помещении, где стояло десять двухъярусных кроватей. Тюремные обитательницы смотрели пристально, словно ожидая от нее чего-то.
- Здравствуйте, где тут свободное место.
- Ты представься сначала, а потом уже койку ищи. – проговорила полнеющая женщина лет сорока, уверенный голос и твердый взгляд которой сразу выдавал в ней признанного на этой территории лидера.
- Меня зовут Спановская Мария.
- А за что сюда попала, статья какая?
- За кражу.
- Понятно, сто пятьдесят восьмая, значит. Ну проходи, Спановская Мария. Вон там, есть место. – полная женщина указала рукой на нижнюю койку, стоявшую посредине камеры метрах в трех позади нее.
Маша направилась к койке, но не успела даже присесть, как кто-то схватил ее за рукав. :
- Ой, смотрите девчонки, какая жидовочка славненькая у нас тут объявилась! Вот удача! – заговорила хриплым, почти мужским голосом крепко сбитая, почти квадратная тетка с короткой стрижкой под бокс лет тридцати пяти – сорока – Пойдем со мной, моя конфетка, полюбимся.
- Спасибо, я лучше здесь останусь – Мария попыталась мягко отстранить руку тетки, но не тут то было.
- Ну давай тогда здесь… Ты не кобенься, не менжуйся, у нас любовь с тобой получится – тетка обняла Марию одной рукой за талию, а другой попыталась залезть ей под брюки ниже пояса…
Маша молча отдернула теткины руки и попыталась ее оттолкнуть, что вызвало внезапный приступ ярости:
- Ах ты, ****ь жидовская, брезгуешь, целку из себя строишь – Тут бритая тетка с такой силой ударила Марию в лицо кулаком, что она упала на стоявшую рядом тумбочку, с которой попадали лежавшие на ней чьи-то вещи – миска, пластиковые стаканчики, алюминиевые ложки, карандаши. – Раздевайся, сука!
«Наверное, сейчас меня начнут «опускать»– подумала Маша, но страха перед уголовницей у нее не было. После всего, что с ней произошло, она уже, наверное, разучилась чего-нибудь бояться – Подождите радоваться, крысы, я так просто Вам не дамся.» -
- Сейчас разденусь - Маша медленно поднялась с пола, она вытерла кровь, сочившуюся из разбитой губы. В руке у нее зачем-то была зажат карандаш, обычный карандаш, но неплохо отточенный. Затем она обернулась и быстро, с силой выбросила руку. Удар пришелся тетке в нижнюю часть живота и был молниеносным и резким, а потому очень эффективным. Недаром все-таки Мария занималась спортом – ее движения были хорошо скоординированы.
Тетка была ошарашена – из под ее рубашки проступила кровь.
- Это тебе за жидовку – Мария нанесла еще один удар.
- Девки, мочи ее, эта падла меня зарезала! - от неожиданности и боли заорала тетка.
Кто-то подскочил сзади и ударил Машу по голове, последовали новые пинки и удары.
« Ну вот и пришел конец…» - такова была последняя мысль, мелькнувшая у нее в сознании.
***
Очнулась Мария в больничке:
- Тебе, можно сказать повезло. Несколько ушибов и легкое сотрясение мозга, а могли бы и убить, если бы вовремя контролеры не появились. Кто же это тебя так?
- Никто, сама неудачно упала.
- Сама, говоришь? Ну, ну... Раз так, тогда можешь отправляться в камеру. Уведите!
***
Снова лязг замков и засовов и скрип железной двери и голос конвойной:
- Принимайте назад!
Мария молча, не глядя по сторонам, направилась к своей койке.
- Эй, ты «колючка», подойди сюда – голос принадлежал уже известной Маше «авторитетной» арестанткой, старшей по камере.
- Это вы мне?
- Тебе, тебе. Ловко ты Куделю сегодня уколола, будь у тебя в руке не карандаш, а заточка, могла бы и убить, а за это отвечать надо… Ладно, садись сюда, потолкуем, что с тобой дальше делать.
Маша огляделась вокруг. Обитательницы камеры внимательно следили за происходящим. Никто не говорил ни слова. Даже Куделя молчала, только злобно смотрела исподлобья. Марии стало ясно, что сейчас решается ее судьба… Но страха в душе ее все равно не было.
«Это не люди, а какие-то крысы, съесть друг друга готовы. Ну ничего, я задаром вам не отдамся» - подумала Мария и усмехнулась – «Что ж, раз и я стала такой же крысой, уголовницей, буду теперь жить по вашим звериным законам», а вслух сказала:
- Ответить, так ответить - и присела на койку рядом с «авторитетной».
- Да какого х-я ты, Маркиза с ней базаришь, мочить падлу надо! – это Куделя выкрикнула, наконец, не выдержав.
- Подожди, Куделя, успеешь ее еще замочить. Если сможешь…- ответила Маркиза, доставая пачку Беломора – дай перекурить спокойно. Она не спеша размяла папиросу и закурила. Сделав первую затяжку, Маркиза протянула Марии новую беломорину из своей пачки:
- На, пыхни… А то вижу, курить тебе смертельно охота.
Маркиза была права - Машка не курила уже целых четыре дня и неизвестно, что было теперь хуже – последствия побоев или муки заядлой курильщицы. Однако Мария сочла, что сейчас она находится во враждебном окружении, а от своих врагов можно ожидать чего угодно. Папироса, например, вполне может быть набита дурью или еще чем-нибудь… Поэтому, хоть это было очень трудно, она отказалась от угощения.
- Я шмаль не курю.
Маркиза криво усмехнулась:
- Это обычная папироса. Да ты бери, не стремайся, может, последний раз посмолишь, а то на том свете курева уже точно не дадут.
Мария взяла папиросу, щелкнула зажигалкой, сделала затяжку и через несколько секунд выпустила густое облако табачного дыма. Еще несколько жадных, глубоких затяжек и папироса выкурена до самой картонной гильзы. После долгого воздержания голова слегка закружилась, но чуть позже Мария почувствовала неожиданный прилив сил.
- Благодарю – ответила она – выручили.
- Понимаю, - ухмыльнулась Маркиза - А хочешь, я тебе целую пачку «Беломора» подарю?
- Это как? – удивилась Маша.
- А ты разберись с Куделей. Ты вот ее пырнула за «жидовку», а у нее к тебе своя предъява, что ты мол цацу из себя строишь, людьми брезгуешь… Двоим вам тут не жить. Чтобы по-честному было, давайте, разберитесь один на один. – и уже обращаясь, видимо, к двум зечкам, стоявшим рядом с Куделей, добавила:
- А вы не встревайте.
- А мне и не надо никакой подмоги - Куделя достала из под своего матраца какой-то непонятный предмет и зажав его в руке, примерно как держат холодное оружие, медленно направилась к койке Марии.
Мария оторопело оглянулась по сторонам. Она хотела было что-то возразить, но запнулась. Только теперь она начала по-настоящему понимать, в каком страшном, зверином мире оказалась. Сейчас ее будут убивать, а все на это спокойно посмотрят.
Куделя по-своему поняла замешательство Марии:
- Что, бздишь, сука жидовская? Сейчас бояться перестанешь, я тебя на клочки порежу – усмехнулась уголовница.
Куделя резко выставила вперед руку с заточкой, целясь Марии в грудь. Маша едва успела отскочить, но заточка все-таки задела ее руку – выступила кровь. Еще один выпад – и новая рана – уже на ноге.
Куделя злорадно усмехнулась:
- А сейчас я тебе морду расписарю! – и заточка снова метнулась в сторону Марии, оставив новую царапину – уже на шее чуть ниже уха.
Казалось, еще немного, и все будет закончено. Однако произошло неожиданное – в минуту смертельной опасности Мария собралась и каким-то неведомым резким движением выставленной вперед ноги опрокинула уголовницу на пол – в решающий момент вспомнились и пригодились навыки, полученные еще в школьные годы в секции дзю-до. Не давая Куделе опомниться, в следующее мгновение она наступила на руку своей противницы. Взвыв от боли, уголовница выпустила заточку, которая теперь оказалась в руках Марии. Видя, какой оборот принимает дело, товарки Кудели хотели было прийти к ней на помощь, но были остановлены властным окриком Маркизы:
- А ну, прочь суки, если жизнь дорога!
Куделя поднялась на ноги:
- Рано радуешься падла, я тебя и без ножа порву – однако в атаку идти не спешила.
Тем временем одна из куделиных товарок попыталась, подкравшись сзади, ударить Марию по голове, но тут пришла помощь, откуда не ждали:
- Сзади! – выкрик принадлежал Маркизе.
Мария мгновенно обернулась – куделина подруга сочла за лучшее ретироваться. Однако тут же чьи-то руки схватили Машу из-за спины за горло – это была опомнившаяся Куделя. Пытаясь высвободиться, Мария со всей силой наугад ей нанесла колющий удар заточкой, который пришелся в бок. Следующим движением, не давая опомниться разжавшей от резкой боли руки уголовнице, нанесла ей новый удар в живот. Все было кончено…
В камере воцарилась тишина.
-Значит так, разборки с начальством нам не нужны. Куделя сама себя порезала. Всем понятно? – Маркиза окинула камеру пристальным взглядом
– А ты, «колючка», - Маркиза обратилась уже к Марии – девка правильная, будешь нас держаться, не пропадешь. Возьми, вон, бинт, раны перевяжи.
«Перспективная девочка. Надо ее к себе приблизить. Наверняка, помимо дурацкой кражи в палатке за ней числятся и более серьезные дела.» - догадывалась Маркиза.
***
Вот так Маша и превратилась в Машку-Колючку. Ей повезло, удалось не только выжить, но и занять среди зечек довольно высокое положение – ведь сама Маркиза приняла Колючку под свое крыло.
Маркиза, она же Маргарита Соловьянова, в отличие от подавляющего большинства арестанток, попавших в тюрьму за так называемую бытовуху, была настоящей профессиональной преступницей. Из своих сорока трех лет почти половину провела она за решеткой. Еще в подростковом возрасте Маргарита оказалась судимой за грабеж. Потом были отсидки за кражи, мошенничество и скупку краденого.
Многие, сначала в СИЗО, а затем и на зоне (случилось так, что отбывать свой срок Машка и Маркиза отправились одновременно в одну колонию), гадали, чем же Мария по душе пришлась матерой преступнице, столько и стольких перевидавшей на своем веку. Конечно, Маркизе понравилась отчаянное бесстрашие Марии - вряд ли кто-нибудь еще из всех сидевших в камере женщин мог бы в противостоянии с Куделей выжить и победить.
Но главной причиной симпатии Маргариты к Колючке было все-таки другое – Маркиза сразу интуитивно почувствовала с Марией некое родство. Позже она поняла, что связывает их в общем-то разные судьбы определенный общий вектор, свойственный судьбам тех, кто с верхних ступеней общественной лестницы упал вниз, вектор отверженных…