***

ИНТОНАЦИЯ. Сборник странных стихов странного прозаика.

Когда ничего не остаётся, остаются слова. После слов - только прах.

***
Каждый день он возвращался из школы,
Мальчик в аккуратном костюме,
Чистые глаза, рот и руки,
Умные глаза, лоб и тонкие брови.
Внимательный к мелочам и деталям,
Улыбчивый, добрый, честный,
Смешливый, наивный, немного растерянный.
Чуткий, честный, чувствительный.
Он каждый день возвращается из школы,
маленький, больной ублюдок,

Он садился за письменный стол,
доставал из ящика толстую книгу,
доставал из ширинки свой длинный ***,
Он брал в одну руку ручку,
В другую – ***,
И начал делать, как Цезарь два дела одновременно.
Он писал в книге впечатления от сегодняшнего дня,
Писал, как учитель-практикант запер кабинет,
Предложил ему немного позаниматься.
Учитель-практикант, здоровый детина в очках, похожий на Макса Волошина.
Маленький больной ублюдок, которого в школе все считают пай-мальчиком,
Внимательным, добрым, и несколько оригинальным,
Опустился на колени перед практикантом и расстегнул ему ширинку.
От члена воняло мылом и одеколоном.
Лобок практиканта был гладко выбрит,
Этот факт очень удивил мальчика.
Вместо серьёзных яиц болтались два неудачных шарика.
Мальчик ухмыльнулся, облизывая головку практиканта –
Его яйца были настоящими.
Практикант положил свои потные ладони на чистую шевелюру мальчика
И принялся что-то бормотать.
Наверняка, слова страсти.
Когда практикант стал кончать, он так сильно вцепился в уши мальчика,
Что уши посинели, а из глаз потекли слёзы.
Практикант залил рот мальчика своей противной спермой.
На вкус она напоминала мыло,
И всё в теле практиканта напоминало мыло.
Такое же тело, такие же мысли.
Практикант сделал шаг назад.
С его головки капала смесь слюну и спермы,
И мальчика чуть не вырвало на пол.

- Отлично, сказал практикант, - ты молодец.

- Пошёл на ***, грязный педофил!

- Ты такой милый, когда сердишься.

Мальчик плюнул под ноги практиканта,
и нацепил свой рюкзак.

- Я ухожу.

- Пошли вместе.

- На ***!

Мальчик надевает куртку,
И в тот момент, когда он выходит из кабинета,
Он кончает у себя в комнате за письменным столом.
Несколько струй попали на обои.
Мальчик зашёл в ванную, и включил воду.
Никогда ему не было ещё так противно, мерзко и радостно,
Как в тот момент, когда он облизывал *** учителя.

***
Он бегает по парку.
Мальчик с чёрными волосами и тонкими бровями
 несколько раз проносился мимо него,
и всякий раз, когда это случалось – герой приближался к оргазму,
как к своей гибели.

Что-то в этом не так, - подумал мальчик, и обернулся.

Сзади него на скамейке стоял мальчик с красными глазами,
И не отрываясь, смотрел на него.

- чего тебе?

- Ты красивый, - произносит мальчик одними губами.

- Ты тоже.

- Займёмся сексом?

- Только не это, - говорит герой.

- Почему?

- Сколько тебе лет?

- Тринадцать.

- А мне почти пятнадцать.

- У меня есть немного клея.
Можно перед этим немного полетать. 

- А у меня есть деньги, можно купить пива.

Один поднялся, другой спустился, они поравнялись.

Незаметно они отправились на стройку,
Где провели вместе около часа.

Невинные игры милых деток.

***
такая зима, что кажется, что она никогда не кончится.
Такая постель, что невозможно стоять, невозможно удержаться.

- Раздевайся, - говорят двести тысяч голосов в голове,

- Раздевайся, - говорит кто-то рядом тоном, - будут деньги.

- Сначала деньги.

На постель летят мятые купюры.

- Взять, - рычит голос,

И мальчик кидается на деньги, как собака на кость.

- Внутренних демонов нужно убивать,

- А как?

- Замени их голод страдания на похоть не случившихся свиданий.
Пусть они захлебнутся.

- Чем?

- Спермой.

Обычный, ничем не примечательный вечер.

***

Я долго следил за его движением,
За его телом – телом,
Прекрасным, как огонь,
Длинным, как тело змея,
Тонким, как прут, которым будут пороть
Провинившегося мальчишку,
Похотливым, как глаза проститутки –
Тело, удивительно точно похожее
На мой идеал – таким он был – когда я увидел его,
Увидел и возненавидел, потому, что всё в его теле было –
От дьявола, кроме волос - ангельски белые волосы,
И кроме глаз – если бы в середине Ада находилось озеро
Его глаза служили бы дном его – настолько эти глаза
Пугающе – реальны, настолько – жадны, настолько великолепны.
Он остановился рядом со мной, и мне казалось,
Что мы – не стриптизер (это он), и не случайный
Свидетель его триумфа – это я, маленький человек.
Гремела музыка в моих ушах – я слушал прекрасную мелодию
Романтический вальс Шопена,
А на самом деле – играл транс, и этот юноша в стрингах
Двигался под транс, и мне всё не давало покоя ощущение,
Что я не хочу его тело,
Мне не нужна его душа,
Я только хочу наслаждаться его движениями
Как это мило- танцевать только для любимого человека,
Когда ты ещё не знаешь, что он сидит перед тобой,
И смотрит на тебя в ожидании
Твоего первого шага…

А когда танец кончился, и он поклонился,
И исчез
Я остался один,
И долго смотрел на рубашку,
Которую он оставил на зеленом полу,
Рубашка, принадлежащая самому удивительному тело,
Которым я никогда не буду обладать.
Я застегнул свой длинный пиджак,
Что бы скрыть эрекцию, нужно множество ухищрений,
И медленно побрёл обратно,
Раскрасневшийся, немного смущённый, и
Бесконечно счастливый.

***
моя девушка
она лежит рядом со мной, и говорит одним ртом
словно со мной общается тень –
так общается она со мной – даже не со мной,
а с тенью, которая лежат на полу,
когда я лежу на диване,
или лежат на паркете,
когда я стою на кухне,
и пью остывший кофе.
Я обожаю остывший кофе.

Моя девушка говорит со мной,
И её обнажённая грудь слегка касается моего плеча,
Её маленькая грудь с большими сосками.
Она вчера окончила школу,
Мы любим друг друга год,
И ненавидим каждый день,
Когда мы остаёмся одни, она хочет,
Что бы я называл её по имени её любимой актрисы

- Зови меня Софи Марсо, говорит она,

- Иди, убей меня – думаю я.

Мы лежим на одеяле, и мне очень жарко,
Я мокрый от любовного пота,
Любовный пот пахнет изменами,
Но об этом знаю только я,
Потому, что я уже изменял ей.

Она поворачивается на спину
Её грудь не лежит, а торчит,
В этом есть что-то порнографическое.
А внизу живота у неё – горка волос,
Когда я дотрагиваюсь до них,
Она пытается получить удовольствие,
Причинять боль – моё любимое занятие.
Я же – отвратительно гол,
И мне кажется, что у меня самый маленький член в мире.
Она говорит, что нет,
Наверное, видела другие члены у других мальчиков.
Я на год её моложе, и мне стыдно быть её мужчиной
А она только хочет мужчину – и её всё равно,
Кто исполняет эту сложную роль.

Я гол, и мне стыдно,
Моё безволосое тело выделяется своей белизной.

- Ты такой милый, когда кончаешь,

она говорит это, что бы позлить меня.
Я не подамся на провокацию, я просто уйду.
Я порывисто встаю, она держит меня руками.
Она отвратительно целуется.

- Знаешь, я забыла тебе сказать,
оказывается мальчик из моего класса,
о котором ты спрашивал пару месяцев назад,
оказался геем. Так необычно.

Я не смотрю на неё.
Я мог бы сейчас вскочить, состроить страшную рожу,
Крикнуть прямо в её уши

- Я знаю, ибо я занимался с ним сексом прямо на этом диване.
Он лежал так же,
Как лежишь сейчас ты,
И мы с ним вытворяли такие страшные вещи,
О которых ты даже не думала,
Например, я тушил папиросу о его тело,
И папироса приятно шипела,
Или он засовывал сразу три пальца туда,
Куда ты никого не пускаешь,
И мы так провели несколько часов.
 И я был по-настоящему счастлив с ним,
Порочным, красивым, очаровательным
Неудержимым героем моих фантазий,
Я был счастлив с ним, а не с тобой,
Сучка, сучка, сучка, сучка, сучка, сучка, сучка.
Я мог бы сказать эти слова, и многие другие,
Но вместо этого я говорю только:

- Да? И закуриваю в постели.

Она не достойная знать правду,
А я правду никогда и никому не скажу.

Я мог бы сказать её, что между нами всё кончено,
Но она так мило смотрит на меня,
Что мне не хочется говорить,
А хочется драться.

- Знаешь, она делает паузу,
как в кино,
- Я тут переспала с девочкой.

Я тушу сигарету.
Я поднимаюсь с дивана.
Я надеваю трусы,
Рубашку,
Джинсы,
Носки,
Очки.
Я беру в руки свою школьную сумку.
Я поворачиваюсь к ней спиной,
И не отвечаю.
Я не могу говорить, когда улыбаюсь.

- Всё, мне пора, говорю я, скрывая радость.

Теперь я точно свободен.

***
тонкая струйка крови бежит по подбородку
тонкая струйка крови стекает за ворот безупречно белой рубашки.
Тонкая струйка крови – это моя фантазия,
И весь его образ – моя фантазия.
И он – моя фантазия, хотя он – реальнее, чем я.
Он даже реальнее, чем ты.

- Хочешь, я спрыгну вниз – кричит он мне,

- Хочу, - я отвечаю максимально просто

и он прыгает,
хотя стоит рядом со мной, и мы едем куда-то в метро,
я точно знаю, что он уже мёртв.
И метро везёт нас в долину настоящей смерти.
Тонкая струйка крови – это моя робота,
Тонкая струйка крови – это мои проблему с деньгами,
Учёбой,
Работой,
Будущим,
Прошлым,
Настоящим,
Это мои проблемы с космосом
Вложенные в один простой удар.

Я не убивал его – насилие я не приемлю,
Но я убил его – словом,
Отказом,
Отрицанием,
Я убил его – и он умер.
Ангелы не воскресают.

Тонкая струйка крови,
Тонкая струйка крови –
Как тонкая красная линия – в фильме про войну,
Как тонкий пояс убитого самурая,
Как красная река, – которая только течёт,
Река впадает в океан,
И я стою на берегу этого океана,
Я сейчас одинок – хотя в метро так много народу,
Что кажется,
Словно весь мир собрался здесь.

Тонкая струйка крови – бежит по его подбородку,
И я протягиваю ему свой безупречно белый носовой платок,
Что бы другие пассажиры ни о чем меня не спрашивали.

Тонкая струйка крови,
Тонкая,
Струйка,
Крови.

Когда мы выйдем, он меня превратит в кровавый фарш,
Поэтому мы никогда не выйдем из метро.
Я буду сидеть до последнего пассажира,
А когда он уйдёт – я покончу с собой…

***
Писал о смерти – и не видел смерти.
Вру – видел смерть,
Только один раз.
Не со мной – и меня не было в свидетелях,
Я не был участником,
Я шёл мимо.
В палате горел свет электрических ламп,
Такой ядовитый, такой мерзкий,
Но мне хотелось, что бы горели свечи,
Потому горели свечи.

Его тело лежало на постели больного,
А его душой были пропитаны все вещи в комнате.
- Пациент умирает, вопили белые лилии на столике,
умирает человек – и что-то внутри меня – не треснуло,
не сломалось,
ничего не было, кроме слёз –
но я не плакал,
я не смог.

Тело лежало, как лежат в гробах,
И люди кругом голосили – как на похоронах.
Но тело дышало – и в этом было самое страшное.
Они оплакивали ещё живого человека –
И я был тем живым человеком…

Мальчику было пятнадцать,
Но умирал не он – его возраст.

А мне было – в тот момент – пять лет,
И я стоял рядом с мальчиком,
Как тогда стоял – рядом с мёртвой кошкой.
Смесь любопытства и отвращения.
Когда я ушёл, ушло только моё тело,
Моя боль осталась с ним,
Я стал таким же, как и он – только умирающим.
Маленький ребёнок в огромной палате.

Что осталось? Только слова,
Но слова имеют свойства праха – потому ничего не осталось.

***
Мне кажется, я могу читать твои мысли.
Мне кажется, что, те вещи,
О которых ты думаешь каждый день,
я делаю каждую минуту.
Помнишь, ты сказал мне, что если бы ты был писателем,
Ты убил бы меня в самом начале своего бесконечного романа,
Что бы оставшиеся страницы сожалеть обо мне.
Ты боялся повторяться, но всякий раз,
Когда мы сталкивались с тобой,
Ты держал меня за руку,
Как маленького ребёнка
(так держат щенка на поводке – миловидная картинка ежедневного насилия),
и говорил, что так редко мы бываем вдвоём,
и тебе кажется, что ты меня перестаёшь понимать.
Ты меня не понимал,
И я научился читать твои мысли,
Что бы подтвердить наличие пропасти между нами,
И в твоём сердце.

Я научился читать твои мысли,
Что бы ловко копировать тебя,
Что бы ловко говорить тебе
Твои слова,
Твои обороты,
И показать тебе правильность
Или неправильность твоего следующего шага.

***
помнишь море лиц,
в котором мы утонули.
На рассвете была роса,
И ты был – в прозрачном тумане
Прозрачным образом,
Силуэтом,
Который манил меня своей красотой,
И отталкивал своей реальностью.
Я пишу о любви к тебе,
И я помню, как ты говорил мне:

- Ты меня любишь, как собака любит своего поводыря.

- Это как?

- Это верность, - ты сказал верность,
а мне послышалось:

- Смерть.

Я пролил кофе на траву,
Ты ласково пожурил меня,
И мы вернулись в туман,
В котором нас никто и никогда не увидит.

- Хочешь ещё кофе? – ты спросил меня, и поцеловал в кубы,
словно поцеловал камни.

- Нет, - я ответил на поцелуй – чем?

Наверное, я ответил тебе изменой.

Нас считали самой лучшей парой на земле,
Потому, что землёй служил маленький остров.

Ты дотрагивался до меня руками,
И ногти рвали мою плоть,
Ты дотрагивался до меня губами,
Но я чувствовал только острые зубы.
Ты проходил мимо меня – и твой запах
Был запахом тлена.

Когда ты ушёл от меня – выглянуло солнце.

Нас было двое, только двое – на этой поляне.
Но ты был один – в своём сердце.
И я был один – в твоём сердце…

***
Тонкая линия рассвета –
когда над рекой поднимается солнце,
А у тебя в ширинке поднимается твоя судьба –
Тебе нравилось любить меня на рассвете – ты считал,
Что так лучше – когда утро наполнено не светом и теплом,
- а настоящим животным сексом.

Отсюда до нашего лагеря – несколько минут ходьбы,
Но народу вокруг никого нет, - ты умел выбирать время и место.
Ты сидишь на бревне – ты такой высокий, сильный и красивый,
И тебе всего шестнадцать лет.
Ты даже гордишься своим возрастом, членом и мускулатурой,
Хотя я видел и лучшее,
Но я не говорю тебе б этом,
Потому, что мне всего двенадцать,
И я не имею права быть взрослым.

Ты сегодня в синих джинсах – твой любимый цвет,
Я пока в шортах.
Мне холодно, но ты меня заметишь только тогда,
Когда я разденусь,
Что бы искупаться в утренней реке,
Хотя ты сочтёшь мой поступок – как призыв к действию.
Ты медленно поднимаешься,
И одним движением снимаешь свои штанишки.
Ты босиком,
Твоя футболка у тебя в руках,
И я вижу только безупречно белые плавки.
Ты ждёшь,
Но чего ты ждёшь?
Я стягиваю шорты.
Они падают в песок,
И я еле заметно краснею – мне очень неловко.
Дальше самое интересное.
Ты смотришь в мои глаза,
Я ниже тебя,
И ты сморишь на мою голову,
Но я прекрасно знаю, что ты смотришь в мои глаза.

- ты будешь купаться в них?

- Нет.
Я порывисто снимаю плавки.
Моя белая попа притягивает твоё внимание.
Я знаю об этом.
Ты следующий.

Что-то будет.
Мы купаемся недолго.
Ты отплываешь немного.
И останавливаешься.
Ты смотришь на горизонт.
И мастурбируешь.
Я знаю, что ты делаешь.
Я это просто знаю.

Когда ты оборачиваешься,
Я уже стою на берегу
И вытираюсь полотенцем
(твоим),
в тайне ото всех я курю
(твои сигареты),
И ещё я никому не говорю,
Но мне нравятся твои белые плавки.
С полотенцем на плече, с сигаретой в руках
Я их рассматриваю.

Ты выходишь из воды,
И начинаешь одеваться.

- Зачем тебе я,
 раз у тебя есть целая река? – я спрашиваю еле слышно,
но ты меня слышишь!

Ты краснеешь, и всё.

Начинается очередной,
Скучный, жуткий, одинокий день,
Когда я весь день буду смотреть на тебя,
А ты так и не сможешь понять,
Почему.

***
Ради секса я убил человека
Внутри себя.
Ради денег я превратился в машину,
Основная задача которой – работать,
И больше ничего.
Ради любви я продал душу дьяволу,
И дьявол уже на следующий день изменил мне с девушкой.
Втройне обидно – и измена, и тело, и девушка.
И всё остальное, что следует за этим – такая странная мелочь – жизнь,
Она проносится, как поезд, перед глазами,
И я даже не пассажир,
Я случайный прохожий.
Ради будущего я отказался от прошлого,
Прошлое, которое могло стать настоящим кошмаром в настоящем времени,
Если бы я не остановился вовремя.
Я не говорил: стоп, это никому не было нужно.
Я не говорил: хватит с меня, я ухожу,
Потому, что идти и говорить было некому.
Я не говорил, что я пресытился, эта жизнь мила,
Но трудные вопросы, которая она задаёт, так и остается в воздухе.
Ответы проносятся пред глазами, как всё тот же поезд.
Ради случайной улыбки я прочитал миллионы книг,
просмотрел миллионы фильмов,
 и одеваюсь, как монах.
Аскетизм стал смыслом моего существования,
но само существование требует света, воды
 и много любви.
Любовь тоже осталась в поезде.
Ради билета на этот поезд я отказался даже от собственного имени,
что бы превратиться в табличку на каменном надгробии.
Ради чего я живу?
Что бы в один прекрасный момент сказать себе – я умер,
И это будет правдой только наполовину.
Вторая половина осталась всё в том же поезде.

Этот поезд очень скоро собьет человека.

***
Я так долго ждал, когда он уйдёт,
Что не заметил его ухода.
Тогда была метель, и было даже хорошо – что метель.
Тогда была осень, или самое начало зимы,
И метель вполне могла сойти за дождь,
Или дождь так сильно напоминал метель,
Что казался и был метелью.
Я сидел у окна, и ждал, когда откроется дверь,
И он войдёт ко мне, в меня, пройдёт сквозь меня,
Я был призраком его настоящего,
Хотя лицом скорее напоминал живого человека.
Он вошёл дом, как в склеп,
Он закурил на кухне,
Как будто я мог позволить себе – позволить ему закурить.
У меня не хватало сил сказать ему: нет.
Я молча соглашался с ним, и мне было так просто согласиться,
Что я удивлялся собственной слабости.
Он появился, и всё стало понятно.
Он даже не снял пальто.
Ему нечего было брать, и он наклонился ко мне,
Что бы, наверное, попрощаться.
Он сказал только – я могу выпить чаю.

- нет.

И это было моё последнее: прости.
Он ушёл обратно в подъезд,
А я понял, что больше никогда его не увижу.

Что это было?
Капля воды на камне.

***
В этой теме нет смысла - каждый сам за себя,
Это не война - в войне есть жертвы и мёртвые дети, 
которые приходят во сне, и смотрят в твой глаза 
своими глазами - глазами, которых нет. 
Это не любовь - в любви есть выходы,
и ещё есть спасение в виде другой любви. 
Это не смерть - после смерти нет ничего, 
так сказал самоубийца Сенека. 
Тогда что это? 
Мальчики, которые носят женские шмотки. 
Лысые девочки с манерами грузчиков. 
Дикие глаза. 
Кокаиновые ночи с дешёвых квартирах, из которых нет выхода. 
Ночь секса с человеком, который старше тебя на целую жизнь. 
Утро с чашкой кофе, когда чашка разбита, а кофе на полу. 
Смятая купюра на подушке - благодарность за стоны. 
Возвращение в школу - с глазами, полными тоски и голода, 
с трясущимися руками, 
с порванными трусами,
потому, что он не смог сдержать страсть. 
С не выученными уроками, 
потому, что на столе между коньяком, пепельницей и копчёной курицей 
не нашлось место для тетради по алгебре.
И вопрос учителя - что с тобой?
хочется немедленно ответить:
- Пошла на ***, старая сука! 
Пошла на ***, старая сука, 
потому, что ты ничего не понимаешь в жизни. 
Ты не знаешь, что такое, когда тебя забирают из школы, 
для того, что бы от трахать.
Ты не знаешь, что такое, когда тебя забирают из дома,
что бы от трахать...
Ты не знаешь, что это такое,
когда приходится врать друзьям, что ты ещё ни  с кем не спал,
когда ты спал со всеми,
кто старше тебя.
Ты не знаешь, как это бывает, когда мать находит
смятые пятьсот рублей, и ты врёшь,
что ты их нашёл,
и в тайне надеешься,
что мать не найдёт остальные.
Ты не знаешь, что после того, как всё кончается,
хочется выпрыгнуть из окна,
потому, что твоё тело тебе больше не принадлежит,
и ты из живого человека превратился в кусок мяса,
измазанного спермой.
Ты не знаешь, что это - каждый день
похож на каждый день в Аду,
потому, что сам Сатана платит тебе, и отвозит домой.
И когда на уроке, она, старая ****ь, зарабатывающая за месяц столько,
сколь ты за один вечер,
спрашивает, кто такой Юлий Цезарь,
тебе хочется послать её в ****у...
И ты посылаешь.
Громко, внятно, чётко...
***