Много закрутилось всяких мыслей, когда прошёл на посадку в самый заурядный самолёт DС-9, выполнявший ежедневный рутинный рейс малоизвестной авиакомпании Eastern SkyJets. На таком самолёте летел тоже впервые. Раньше они составляли значительную часть авиапарка многих европейских стран. Чаще всего, такие в Питер летали под флагом FinnAir. Но потом на смену пришли более современные, а где-то ещё, как в глубинке различных государств, DC-9 продолжали трудиться.
Помню, внимание отвлеклось на какую-то необычную странность. Не сразу осознал, что же было не так. Потом всё-таки понял: в очереди на посадку наблюдалось полное отсутствие такой категории пассажиров, как дети и женщины. Одни мужики! Разновозрастные, отличающиеся по комплекции, социальному статусу и одежде, но все – представители мужской части населения. Ясное дело, что туристами тут и не пахло! Какие-то не то, чтобы сумрачные, но очень молчаливые и сосредоточенные, это уж точно! И я – один из них. Тоже неразговорчивый и задумчиво-загадочный...
Самолёт внутри выглядел просторным, чем-то напоминал салон родного Ту-154. А пассажиров оказалось маловато. Едва ли на одну треть были заполнены кресла лайнера, поэтому проблем с размещением посвободнее не возникло...
Чувствовалась жара и духота – где-то уже за тридцать градусов, но я не успел испытать неудобств. Экипаж быстренько задраил входную дверь, споро вырулил на исполнительный старт и взлетел. Комфортно и обычно. Перед взлётом я с интересом прослушал информацию капитана лайнера о предстоящем перелёте и невольно сравнил с тем, как это принято у нас. Показалось – то, о чём и как сообщал капитан, звучало более раскованно, человечно и не подвергалось строгим рамкам трафарета. Однако, возможно, это только показалось. Пассажиры равнодушно восприняли небольшую речь и продолжали устраиваться в креслах. А потом и стюардесса ознакомила с правилами использования аварийного снаряжения и расположением туалетов на борту. Пообещала, что чем-то лёгеньким обязательно покормят в процессе перелёта.
Поначалу, я поглядывал в иллюминатор. Мелькнула водная гладь, а потом уже начался бесконечный «пляж» пустыни. С набором высоты смотреть стало не так интересно. Что разглядывать-то? Иранская территория, плоскогорья, переходящие в высоченные горы, а где-то потом незаметно пересекли границу с Афганистаном. Внизу наблюдался довольно плотный слой кучёвки, не исключалась вероятность попадания в грозовые очаги. Вскоре голос капитана многообещающе предложил пристегнуться, так как ожидалась турбулентность в процессе снижения. И действительно, мы прошли сквозь грозовые скопления облаков, даже дождичком смочило, но краешком и легонько!
На подлёте к Баграму пейзаж стал поинтереснее – горные ущелья, кусочки зелёных деревьев, клочки огородиков в самых неожиданных местах. Не там ли выращивают знаменитую коноплю и опийный мак?... Сразу вспомнился раритетный советский значок тридцатых годов «Знатный коноплевод»... Населённых пунктов рассмотреть было невозможно. Да и были ли они? А вообще-то, места даже чем-то понравились, если сравнивать с тем, что представляла собой унылая местность вокруг Кандагара... Река, горы, что-то зелёное – кусты, деревья и травка. В общем, жить можно! Но это – ещё всего-лишь Баграм.
Когда заходили на посадку, то и вовсе стало интересно. Мелькали многочисленные ангары, как металлические, так и брезентово-камуфляжные. Неужели возможно натянуть тенты такого размера?! Я и раньше бывал на всякого рода аэродромах, где размещалась военная авиация. Как правило, это были наши аэродромы совместного базирования и использования. Там всегда много капониров – своеобразных укрытий для самолётов, вроде крытых ангаров с рулёжными дорожками, чтобы воздушное судно сразу же при любой надобности следовало на взлёт, как из гаража, а также и для того, чтобы зевакам преградить возможность что-то рассмотреть поподробнее. Такие сооружения являются капитальными строениями долговременного использования.
А как-то, в один год, аэропорт Мурманска на несколько месяцев закрывали на ремонт и реконструкцию ВПП..., пришлось выполнять рейсы в Североморск, где базируется авиация ВМФ. И других подобных аэродромов повидал немало, как сверху, так и «вживую». Но то, что представляла собой авиабаза Баграм, поражало воображение, а дух захватывало от неожиданности и количества авиатехники, а также всего того, что обеспечивает полёты!
Всем известная американская авиабаза Манас расположена на территории аэропорта Бишкека, столицы Киргизии. Туда мы регулярно выполняли полёты. Но когда туда попадаешь впервые, складывается впечатление, что всё обилие громадных махин US Air Force как раз и предназначено для выполнения перевозок грузов и техники именно в широко разрекламированных целях миротворческих миссий. Самолёты – именно грузовые, и нет практически никаких следов присутствия других типов ВС. Ни перехватчиков, ни истребителей, ни штурмовиков, ни вертолётов! Вернее, если и присутствуют, то совершенно не бросаются в глаза или совсем «задвинуты» на второстепенный план, да и количество такого рода авиатехники – единично. А в Баграме как раз наоборот: массовое присутствие вертолётов и любых других ВС, предназначенных именно для боевых действий. Типы этой техники перечислять не стану по разным причинам, да и не знаток, если честно признаться, а перевирать или привирать вовсе не хочется.
Упомяну лишь, что пока мы заруливали на стоянку, на перроне удалось усмотреть большое количество противолодочной и даже палубной авиации. Тут же возник вопрос – где Баграм, и где – ближайшая морская акватория с авианосцами? Если бы таких самолётов было немного, то вполне можно допустить, что они тут оказались случайно после боевого дежурства или патрулёжки, для дозаправки или техобслуживания..., но, на самом деле, количество оказалось настолько велико, что не возникло никакого сомнения в том, что они здесь базируются конкретно, постоянно и уже давным-давно.
За непродолжительное время руления нашего лайнера я успел немало рассмотреть. Скажу, что кое-что действительно видел впервые! Такой техники не во всех американских боевиках о войне увидишь. И меня разбирало нешуточное любопытство, интерес и непреодолимое желание тут же всё запечатлеть не только в памяти, но и на фото. Такая возможность существовала – имелись телефон с фото и видеофункциями, а также цифровой фотоаппарат. Но здраво рассудив и взглянув на пассажиров-соседей, я благоразумно отказался от таких каверзных мыслишек. Никто не суетился, не проявлял какого-то пристального интереса. Видимо, для остальных всё это выглядело обыденно и привычно, а мне выделяться совсем не хотелось. Да и неизвестно ещё, кто именно летел вместе со мной, какова бы была реакция, и какие бы возникли потом осложнения и последствия от такого необдуманного шага.
Поэтому пришлось подавить жгучее желание стать фотокорреспондентом без должной аккредитации, подумав, что всё ещё впереди! На самом-то деле, тогда поразило не столько обилие и разнообразие воздушных судов, а именно те самые брезентовые ангары. Они были похожи на громадные каркасные теплицы, укрытые камуфляжной маскировочной тканью и защитными сетками. Разница – только в светонепроницаемости и просто непередаваемо больших размерах сооружений. Туда запросто мог поместиться любой военно-транспортный самолёт типа «Геркулес», а быть может, даже и побольше!... И таких ангаров насчитывалось бесчисленное множество по всему периметру аэродрома. Ну, и конечно же – пикеты патрулей, охрана, шлагбаумы и всё остальное, подчинённое духу войны... Никаких малейших намёков на что-то гражданское, мирное и спокойное. Всё источало готовность в любую минуту начать действовать, если возникнет надобность.
… Самолёт зарулил, двигатели выключились. Было объявлено, что стоянка предстоит около часа, но выходить никуда нельзя! За исключением тех пасажиров, кто уже прибыл к месту назначения. Так что нужно было сидеть ровненько на том месте, на котором я и оставался, покуда самолёт заправили и подсели пассажиры, летящие в Кандагар и назад в Дубай...
Заключительный отрезок пути я провёл уже довольно-таки равнодушно, если принять во внимание, что состояние стало похожим на то, с каким «перегоревший» на скамейке игрок, выходит на замену. Моральных сил что-то переживать практически не осталось! Я понимал, что уже всё сделано, остался только завершающий этап. Меня, наконец-то, встретят в конечном пункте назначения, разместят где-нибудь и дадут чуток отдохнуть, осмотреться и подготовиться к тому, для чего, собственно, и прибыл. Ведь меня ожидали, встречали, и, по заверениям, даже уже подготовили комнату для проживания.
Местность в окрестностях Кандагара разительно отличалась от той, которую я наблюдал вокруг Баграма. Она резко контрастировала... и далеко не в лучшую сторону. Унылый и бесконечный песчаный пейзаж, взвеси пыли в воздухе, никакого намёка на какую-нибудь растительность. Лишь вдалеке виднелись силуэты горушек... И яркое солнце, стоявшее практически вертикально в зените. Широта уже такова, что пекло в самую макушку. А если себя представить в одиночестве на солнцепёке, и что на горизонте нет никакого укрытия, никакой возможности куда-то спрятаться от палящих лучей и нестерпимого зноя, становилось уж совсем грустно... А ведь стоял ещё не самый жаркий период, он только лишь начинался, я это знал. Пока ещё воздух не прогревался выше 30-35 градусов, но вскоре и 40-45 станут обычным явлением!
… Самолёт успешно приземлился... Никаких аплодисментов, как это ныне принято у счастливых авиатуристов... Довольно приличного вида аэровокзал, поблёскивавший на солнышке, мы почему-то миновали и прорулили подальше к какому-то древнему строению, напоминающему среднеазиатские мазанки из кизяка или самана. Только размеры строения казались вполне подходящими для оформления пассажиров. Потом я узнал, что это старый аэровокзал, оставшийся с тех времён, когда и сам аэропорт только-что открылся. Улетая назад, потом неплохо его рассмотрел внутри. Глиняные своды помещения были сплошь исписаны в стиле «Киса и Ося были здесь»... Только по одним этим автографам можно доподлинно изучать историю посещений Кандагара представителями самых разных стран. Надписи тщательно вырезаны на штукатурке... Не забывали и подписаться, поставить дату и увековечить страну или город, откуда «подписанты» приезжали, указывая и срок пребывания...
А новый аэровокзал выполнял роль, своего рода, «свадебного генерала». Его использовали для того, чтобы встретить или проводить высоких и важных гостей из правительства, представителей многих делегаций и комиссий ООН. А народ попроще удовольствовался помещениями старого здания, где располагался пункт досмотра багажа, стояли ящики с водой и старенькие кресла-диванчики, висел на стенке большой телевизор. На холодильнике красовалась листовочка-призыв, предлагающая поставить внутрь две бутылочки воды взамен взятой холодненькой. Это – своеобразная традиция и принадлежность каждого рефрижератора. Надо проявлять гуманизм и сострадание, то бишь, заботиться и о других жаждущих, а не эгоистично думать только о себе!
Много времени здесь не проводили, так как гражданские рейсы по расписанию летали редко. Но это я узнал уже потом. А пока было не до размышлений – здорово волновал вопрос относительно чемодана, сданного в багаж ещё в Питере. Увижу ли его снова? Перелёты были длинными, а случаев утери на моей памяти – хоть отбавляй! Честно говоря, в чемодане ничего особенного и ценного не перевозилось. Одежда и разнообразные учебные материалы, нужные для проведения занятий. Я бы запросто обошёлся без всего, что там находилось. Но и лишиться этого немногого и незначительного совсем не хотелось.
Я терпеливо ожидал на перроне в отгороженном отсеке. Кругом виднелись только бесконечные лабиринты бетонных заборов, натянутая сверху колючая проволока, никаких признаков обычных в аэропортах встречающих и дежурных – только солдаты с оружием. Гражданскую часть декораций составили две пластиковые кабинки биотуалетов...
Багаж наконец-то стали выгружать прямо на пыльный бетон. Каждый подходил и забирал свою поклажу. Появился и мой многострадальный чемодан. Как ни странно, но его внешний вид меня вполне удовлетворил. Надо было куда-то продвигаться дальше...
А куда именно? Продвигаться можно было лишь в одном направлении – по узкому дощатому настилу, волоча чемодан на колёсиках мимо четвёрки вооружённого солдатского патруля, сидящего у металлического прохода, ведущего куда-то за пределы КПП. За этими пределами виднелась пыльная дорога, идущая вдоль бетонного забора, на котором виднелась начерченная жёлтая линия, и висела грозная надпись с предупреждением о том, что никакую фото и видеосъёмку категорически производить нельзя. Эта надпись повторялась на заборе через каждые десять метров.
А самое-то главное, что я, озабоченный, поначалу, своим чемоданом, сразу и не обратил внимания, что пассажиры уже как бы рассосались, а я остался практически в одиночестве. Куда все подевались, осознал только потом. Привыкший к тому, что после выхода из самолёта надо пройти обязательный паспортный и таможенный контроль, я и ожидал чего-то такого, в этом роде. Пассажиры, получив багаж, заходили в помещение и, вроде бы, пропадали там или проходили куда-то дальше... Так, поначалу, мыслилось. На самом деле, всё выглядело не совсем так. Просто я оказался слишком поглощён получением поклажи и тем, что высматривал за решёткой КПП кого-нибудь, кто мог и должен был встречать. Поэтому и не обратил внимания, что пассажиры сначала входили в помещение, что-то там делали и потом выходили снова на дощатый помост, уже минуя патрульный пост.
Короче говоря, я остался один, но с многострадальным чемоданом. И – никого на обозримом пространстве, кто махал бы приветственно рукой или подпрыгивал от нетерпения, выкрикивая: «Хелло, Владимир!»... – Куда дальше идти и что предпринимать, я просто не знал. Надо было ждать... А как оказалось, ждать-то можно бы, конечно же, но – не очень долго. Ровно столько, сколько потребуется для дозаправки самолёта, на котором прибыл. Если не встретили, и нет пропуска-ID, то уж – будь добр, возвращайся назад и утрясай свои проблемы. Нечего здесь делать на секретном военном объекте со строгим режимом!
Некоторое время пребывал в определённом раздумье и особенно поначалу не волновался. Но что-то подсказывало, что сие приключение – не из категории приятных. Что-то не срослось, произошла какая-то досадная накладка. Где же мои распрекрасные встречающие?
Американский сержант подошёл и вежливо спросил, почему я не продвигаюсь на выход? Я любезно ответил, что жду тех, кто меня должен встретить. На этом пока разговор и закончился, но я успел поинтересоваться насчёт того, чтобы перекурить где-нибудь, если можно. Сержант равнодушно сказал, что курить около урны – можно. Я воспользовался такой возможностью, а потом даже посетил одну из пластиковых кабинок биотуалета. Время шло, а «воз был и ныне там»! Надо было решаться и что-нибудь предпринимать. А что я мог?
Мог позвонить, если работала связь... Связь имелась. На телефоне даже высветилась надпись какого-то афганского филиала родного МТС. Позвонил проверенной «палочке-выручалочке» – сыну Павлику. И поведал, что стою один, как перст..., на горизонте нет никаких признаков встречающих, и – совершенно без понятия, как дальше быть, если только не возвращаться в Дубай. Павлика попросил срочно послать о сложившейся ситуации пару сообщений – в офис Дубая и в Кабул неведомому Душко. Ничего лучшего в голову не лезло. В Торонто сообщать бесполезно, учитывая разницу во времени... И буквально через несколько минут, Павлик сообщил, что вроде бы, отчаянный сигнал «SOS» принят, и люди пытаются связаться с Дмитрием в Кандагаре, чтобы уточнить причину неувязки... Но время шло, а толку не было...
Снова подошёл тот самый сержант и уже более настойчиво предложил ускорить процесс разрешения возникшей проблемы. И недвусмысленно сказал, что если ничего в этом направлении не произойдёт, он вынужден будет меня отправить в Дубай на этом же самолёте... Ничего не поделаешь. Ничего личного. Служба!
Да я и не имел никаких претензий. Права такого не было. Правда, на вопрос, куда и к кому я прибыл, пришлось сказать, что у меня контракт со SkyLink. Продемонстрировать, к сожалению, не мог. Показал лишь бумагу о том, что компания собирается его со мной заключить (письмо в МИД Афганистана с просьбой обеспечить визовую поддержку. К слову сказать, самого контракта я не подписывал и в глаза не видел ни до..., ни после. Читал только такой же, но на имя Дмитрия). Сержант неопределённо хмыкнул, но всё-таки решил попытаться чем-нибудь помочь.
Он пригласил в то самое помещение, куда пассажиры входили и потом бесследно, как казалось, исчезали. При более внимательном рассмотрении обнаружилось ещё одно небольшое отгороженное и застеклённое помещение, где сидела парочка дежурных. Виднелись телефонные аппараты, какое-то связное оборудование и масса всяких ящичков. После небольшого взаимообъяснения ребята-дежурные вошли в моё бедственное положение и попытались куда-то дозвониться по известным только им телефонам. Надо отдать должное, они сделали всё, что могли в этой ситуации. Но мне это ничем не помогло...
На моё счастье, внезапно ввалился Дмитрий собственной персоной, хотя внешне я его вовсе не представлял, и бурно начал объяснять, что вовремя не приехал из-за какой-то накладки в информации о рейсе. Ему, якобы, сказали, что самолёт здорово задерживается...
Ну, ладненько. Не будем о плохом. В глубине души я уже мысленно проигрывал незавидное возвращение в Дубай, пытаясь отогнать подальше возможные дальнейшие неприятности и неудобства. Я поблагодарил сержанта и дежурных за содействие и понимание, а также пообещал проставиться в следующий раз. На такое заявление последовал взрыв хохота и одобрения. Мы расстались чуть ли не лучшими друзьями! Но всеё это произошло только после того, как они решительно забрали мой паспорт, упрятали в недра и глубины многочисленных ящичков, а взамен выдали невзрачный ID-бэйджик ядовито-оранжевого цвета, который требовалось всегда носить поверх одежды. Там красовалась совершенно обезличенная надпись «Visitor», то есть – посетитель. И орядковый номер 861. Как я понял, в ячейке-ящичке с этим номером упокоился до лучших времеён мой загранпаспорт... Всё...Паспорта не было, а соответственно, не имелось и никаких особенных прав, не говоря уже о каких-то привилегиях. Со всеми вытекающими выводами и возможностями передвижения...
Дмитрий потащил мой чемодан на выход мимо четвёрки постовых, которые уже никакого внимания на меня не обращали. На улице ожидал джип-внедорожник, на котором приехал Дмитрий. И мы «потошнили» по жаре и пылище туда, где мне предстояло работать. Почему именно – «потошнили»? А потому, что максимальная скорость при передвижении по территории авиабазы ограничивалась двадцатью километрами в час...
… Пишу об этом спустя уже почти полгода после возвращения из поездки в Кандагар. По-прежнему не делаю из этого никакого культа и стараюсь понапрасну никому об этом не сообщать. Причин много... Во-первых, я – никакой не герой-афганец, прошедший через боевые перипетии прежних лет, когда там выполнялся интернациональный долг. Во-вторых, всё-таки я находился, образно говоря, на стороне тех, против которых этот долг и выполнялся, как бы к этому не относились спустя много-много времени. Конечно, многое поменялось в умах, сознании людей и отношении к событиям вокруг Афганистана. Да и вообще, всё стало совершенно другим, нежели в семидесятые-восьмидесятые годы. А в-третьих, если кому-то действительно интересно, то я готов в приватных беседах ответить на конкретные вопросы... Однако, меня пока настораживают хитренькие взгляды «с подвохом», если речь заходит о пребывании в Кандагаре, как будто бы я что-то особенное узнал, увидел, рассмотрел... и утаиваю, как носитель крупного государственного или военного секрета. А скрывать и, тем более – раскрывать, по большому счёту, нечего и незачем!
Не стану детально день за днём описывать свою жизнь на авиабазе Кандагара. Просто попытаюсь рассказать о том, чему был свидетелем, о личных ощущениях и впечатлениях. Надо сделать скидку на то, что пробыл я там относительно недолго, поэтому мои выводы и умозаключения не претендуют на какую бы то ни было исключительность и непогрешимую истину в последней инстанции... Наоборот, мне кажется, что если бы я оставался там подольше и стал описывать об этом гораздо позже, то какие-то детали просто отошли на второй план, потеряли свежесть восприятия..., как бы «замылились» в череде новых впечатлений, став второстепенными или вовсе исчезли из повествования. А чего-то я просто не успел узнать или увидеть... Да и осмыслить полностью не представилось возможным в силу того же ограниченного срока пребывания на авиабазе.
Ну, а самое главное, касающееся неподдельного всеобщего интереса к «шпионской» стороне данного вопроса, то особенно любопытных поспешу разочаровать сразу. Секретов и тайн нет! Я ничего специально не вызнавал, не вынюхивал, не выспрашивал, не выпытывал... и так далее – в этом направлении. Надо понимать, что меня и на пушечный выстрел не подпустили бы к мало-мальски значимым секретам и тайнам. На это есть специально обученные люди со спецдопусками и соответствующими ID-пропусками. Праздношатающихся нет и в помине, если не считать тех, кто пришёл на «деревяшку», а о ней расскажу чуть позже.
Уже упоминалось, что фотографировать, как это принято у туристов, на авиабазе небезопасно. Есть реальная возможность быть замеченным патрулём или видеонаблюдением. А разбираться потом пришлось бы на самом неприятном уровне, начиная с МР (военной полиции) и заканчивая американской военной разведкой. И результат, думаю, был бы одним и тем же – мгновенная депортация после муторного промывания мозгов.
У каждого, кто там находится, имеется вполне ограниченный круг деятельности. И если ты вдруг почему-то выходишь за эти рамки, пытаясь появляться там, где тебе не положено, то это сразу вызывает подозрение у окружающих. И обстановка на авиабазе не располагает к таким вылазкам. К тому же, есть различные инструкции и напоминания, касающиеся всякого рода подозрительных субъектов, а особенно – объектов, в виде случайно оставленного чемоданчика, пакетика, сумки или чего-либо подобного... Патрули появляются неожиданно. Они бывают пешими, по нескольку человек, или на автомашинах. Так что, вероятность быть застуканным за каким-то неблаговидным, с их точки зрения, делом – почти стопроцентная. Повторяю, нет никакого желания лишний раз испытывать судьбу и проверять функциональность этих служб...
Расположение авиабазы не представляет абсолютно никакого секрета. В современных условиях нет никакой возможности скрыть факт местонахождения такого монстра, да и смысла в этом тоже не имеется! По различным данным, на авиабазе квартируется от 20 до 25 тысяч контингента, включая военный персонал и работников, обслуживающих его нужды. Если учитывать, что уже принято решение о дополнительной посылке в Афганистан нового штата военнослужащих (что уже и происходит), то это количество ещё и увеличится в самое ближайшее время.
… Кандагар играет ключевую роль в транспортном обеспечении операций НАТО в Афганистане. Если принять во внимание, что в Кандагаре расположен центр тактического управления боевыми полётами всей авиации сил НАТО в Афганистане, то становится понятно, что эта цитадель имеет первостепенное значение, а значит, и неплохо укреплена и охраняема. Но ведь тем заманчивее непримиримым и непокорным талибам при каждой возможности «пощипать и покусать» такого грозного врага, чтобы доказать себе и всему миру, что они тоже мобильны, сильны и могущественны!
В общем, если кто-то уже разочаровался в том факте, что секретов я всё-таки не открою, и никакой подобной «клубнички» не будет, то прошу таких читателей некоторое время подождать. Я закончу вскоре повествование о Кандагаре, и вновь вернусь в Маган, где пока лишь предвкушаю прелесть обладания полученной квартирой... Ну, а там – вновь морозы, холода, полёты, терзания, сомнения и радости почти тридцатилетней давности... Погодите немного и потерпите!
Остальным же предлагаю представить себя в роли экскурсантов, перенесясь из уютных городских квартир на авиабазу НАТО, а меня – в роли гида-экскурсовода, обладающего некоторыми поверхностными знаниями о предмете, но и собственным взглядом на него.
(продолжение следует)