Итак, лозунг дня: «Даешь рыночную экономику!».
К лозунгам мы давно приучены и посему – привычные. Не удивишь. Посему: либо игнорируем, либо имитируем, либо вполне искренне готовы «давать»...
Но, бывает нелишним иной раз (да и вообще – не от случая к случаю) хотя бы беглой рефлексии (а этому – учиться Надобно) подвергнуть вещи, казалось бы, очевидные. Хотя бы затем подвергнуть, чтобы в результате иметь право вслед за М.Горьким повторить: «боюсь людей, чья энергия равна их невежеству». А убоявшись – избежать удела и жребия, уготованного и предназначенного для тебя этими «энергичными».
Итак, что же есть «свободный рынок», к которому «мы стремимся», которому «нет альтернативы», по законам которого «живет весь мир», на который «мы обречены», о котором «мечтаем», «на пороге которого стоим»?
Мародеры от «перестройки» сумели осуществить и успели осуществить в бесконечном ряду иных еще одну гнусность.
Речь идет о сознательной фальсификации тех культурных обретений (материальных, духовных, чувственных), которые вовсе (сами по себе) не несут деструктивного, разрушительного, антигуманного потенциала. (Впрочем, нет, не было и не будет никогда такого культурного обретения, которое не могло бы быть при желании и необходимых предпосылках использовано и во благо, и во зло. Вспомним: «… здесь та же разница, что между огнем на службе у человека, и пожаром …» (Ф.Энгельс). Именно такая судьба нынче у многих понятий (и выражаемого ими содержания, разумеется), в частности, таких как «общечеловеческое», «демократия», «реформы», «рынок». Сегодня в массовом сознании (и даже – в подсознании) данные термины, после целенаправленного более чем десятилетнего насильственного внедрения в это самое массовое сознание и подсознание (что поделаешь – жизнь, практика – великий учитель) данные термины устойчиво ассоциируют с развалом, воровством, ложью, деструкцией, сознательным демонтажом и утратой практически всех достойных полноценного человека систем ценностей.
Рынок… Если бы нашелся добросовестный «учетчик» и дал себе труд подсчитать (а затем поделиться результатом с нами), какое слово звучало, писалось – употреблялось – за последние 10 – 15 лет всего чаще, то таким, вне всякого сомнения оказалось бы именно оно: «рынок». А поскольку, повторяем, практика – есть критерий истины, то вот эти самые ПРАКТИЧЕСКТЕ результаты «рыночных преобразований» нынче – на каждом шагу. И главный из них – у нас сложился ПОЛНОКРОВНЫЙ (в том, буквальном, смысле, что кровь уже вовсю течет ручьями, а обещает течь – реками) рынок, то вполне естественно, что вызывает сейчас все, что с ним, рынком, связано, реакцию неприятия, отторжения, ненависти… И даже научная, базирующаяся на единственно состоятельной, добротной – диалектико-материалистической методологии – теория нет-нет, да и позволяет вовлечь себя в такой, эмоционально окрашенный, а по существу – чисто позитивистский, резко отрицательный, одноцветный тип характеристики и оценки рынка. И тем самым – отдать все, с ним связанное на откуп отвязанным мародерам от науки и политики. Стремится «очиститься», так сказать...
Не «очищаться» надобно, но ОЧИЩАТЬ. Средствами науки очищать общеизвестное, заляпанное, заяложенное, захватанное, затертое грязными ТОРГАШЕСКИМИ пальцами, чувствами и мыслями понятие. Категорию. (Вскользь замечу, что такого рода очистительные задачи касаются не только ЭТОГО слова, либо же справедливы лишь для ЭТОГО места и времени. Вспомните слова великого пролетарского поэта: «Сиять хочу заставить заново величественное слово «партия»).
Рынок – это ОБМЕН. Величайший, если не сказать – главный и определяющий цивилизаторообразующий фактор развития рода человеческого. Фактор, обусловивший прорыв кровнородственной основы бытия первобытной общности, ставший главным условием трансформации общности в ОБЩЕСТВО. А последнего – в обобществленное общество – ОБЩЕСТВЕННОСТЬ. Обмен деятельностями в виде застывших в результирующей форме деятельностей – продуктами, потребительными стоимостями. Материальными, духовными ценностями, услугами и т.п. В конечном счете – обмен становящимися самостями (и одновременно – условие становления самое этих самостей: индивидуальности, личности, субъектности). Ибо, поскольку обмен имеет своим результатом связь социального, культурного порядка – общественность, то ее персонифицированным проявлением, бытием в форме единичности есть не что иное, как ЛИЧНОСТЬ.
Если же обмен и рынок в их общефилософском (субстанциальном) значении – практически полные аналоги, то чем можно объяснить то положение, что в нашей (социологической, философской и прежде всего – экономической) теории сложились кричаще некорректные его, рынка, варианты интерпретации? Подчеркну особо, что речь идет не о варианте сознательного теоретического мародерства, традиция которого начала усиленно складываться в средине 60-х годов и связана, в частности, с именем небезызвестного пионера контрреволюции Отто Шика (ЧССР), ну, а затем в нарастающем темпе была небезуспешно «привита» странам социалистического содружества и нынче обильно «плодоносит» на руинах этого самого содружества…
Нет, речь идет именно о добротной, научной теории.
Даже применительно к базовой, экономической составляющей бытия социума – экономике (вследствие отсутствия либо же острого дефицита той самой философской, диалектической культуры мышления, о которой шла речь выше) наши нотариально заверенные теоретики (и прежде всего экономисты: вспомните всех этих буничей, абалкиных, аганбегянов, заславских, шаталиных и пр. «академиков», с глубокомыслием неимоверным тиражировавших на всю страну собственное слабоумие и разоружавших ее, страну, духовно) насадили, утвердили, сделали расхожей ЛОЖНУЮ диспозицию: «экономика рыночная, ЛИБО плановая». От диспозиции до контроверзы было уже РУКОЙ подать. Или план, или рынок. Или социализм, или капитализм… Ну, и так далее. Можно – до бесконечности. До «дурной бесконечности» (Гегель).
Ибо истина ОДНА. А неистин – бесконечно много. Итак, ложна сама исходная (дремуче метафизическая) установка на ПРОТИВОПОСТАВЛЕНИЕ рынка и плана.
Рынок – это не одна из двух диспарантных (противоположностей в составе одной сущности), но СИНТЕЗИРУЮЩАЯ, представляющая самое эту сущность – осуществляющееся диалектическое противоречие – категория. Плановость – это противоположность … стихийности. В составе … рынка. Однако историзм предмета детерминирует императивность историзма его познания, его мыслительного постижения. Поэтому о рынке (как, к слову, и о демократии, и о многих других хороших вещах) бессмысленно и абсолютно бесперспективно, если только не соскальзывать с прочного фундамента науки на зыбкую почву мифотворчества и версификаторства, вести речь КАК О ТАКОВОМ. Раз и навсегда данном.
Лишь историзм, лишь диалектика, лишь умение использовать весь арсенал, весь инструментарий научного познания может застраховать от создания фетишей с последующим мыслительным шаманством и теоретическим идолопоклонством. От «приватизации истины». От неимоверной цены, которую затем неизбежно доведется (и доводится) уплачивать за наше – всех – тотальное НЕВЕЖЕСТВО. Тупость несусветную.
В условиях, когда основной целью производства выступает прибыль субъекта частнособственнических отношений (частного собственника средств производства – буржуа) потенциал стихийности и его актуализация равны потенциалу и актуализации СЛУЧАЙНОСТИ по отношению к КАЖДОМУ (да, и по отношению к буржуа; вспомните: «буржуа и пролетарий представляют собой одно и то же отчуждение от человеческой сущности» (К.Маркс) эмпирическому индивиду. Случайности как их самих, так и того, что, почему, как и зачем производится, распределяется и потребляется. Отношения социальные выходят из-под контроля тех, чьими отношениями они являются и помещают их (людей) в ситуацию, в систему тотального отчуждения.
Безусловно, плановое, рациональное начало допущено в этот и такой рынок, однако тут планируются лишь репродуктивные, ставшие, сложившиеся алгоритмы экономического (и только экономического, утилитарно-экономического) бытия. Умеют, умеют господа капиталисты планировать. Даже, пожалуй (и даже наверняка) на уровне существования – ЛУЧШЕ, чем мы, 70 лет официально и неофициально гордившиеся тем, что у нас общество, развивающееся на плановых началах, на основе плана. (В том и беда, что, ни бельмеса не смысля в сущности, гордились «по долгу службы». «Мы не пашем, не сеем, не строим. Мы гордимся общественным строем». Потом, стервецы, даже в этом подвижническом и героическом ремесле своем, отменно усвоенном в профессии «начальник, руководитель» разленились до невозможности...).
... У нас не было плана. Ну, то есть, не то, чтобы вовсе и начисто, но отнюдь не настолько, чтобы с гордо поднятой головой утверждать, что созидали мы социализм. Им заклинали, ему присягали. Со словом «план» на устах вставали и ложились. Но...
За невыполнение плана – порицали, наказывали, клеймили и воспитывали. За перевыполнение – поощряли, награждали, славили. Но ответьте мне на простой и наивный вопрос: что это за план, если его можно было и даже нужно было ПЕРЕВЫПОЛНЯТЬ??? Да, мобилизационная экономика. Да, условия изоляционизма. Да, необходимость иметь практически по ВСЕМ видам производства замкнутый цикл, т.е. ПОЛАГАТЬСЯ ТОЛЬКО НА СЕБЯ, да...
Однако же ж в том и суть строя социалистического, что он возможен лишь как результат «живого творчества масс» (В.И.Ленин). Творчества каждого, многих и всех. Ибо предполагает каждого, многих и всех – целью, самоцелью, высшим достоянием бытия, но не в качестве «случайного эмпирического индивида». Предполагает и начинает (именно потому, что НАЧИНАЕТ – социализм; выйдет «на режим» – коммунизмом будет) осуществление такого положения вещей что гений – это нормальный человек. Все остальное – отклонение от нормы. Обеспечивает в форме практической всеобщности ситуацию и положение, при которых профессией КАЖДОГО самодеятельного человека есть его имя: Маркс – марксизм, Эйнштейн – соответственно...
Впрочем, у нас здесь и теперь – несколько иные задачи. И в первую очередь – инвентаризация и характеристика тех основных глупостей и ошибок, которые были допущены нами за 70 лет созидания социализма, написания первых страниц ИСТОРИИ. Ошибок, критическая масса которых сделала возможной очередную (последнюю) попытку предыстории взять реванш, остановить и заставить вертеться вспять пресловутое колесо... Т.е., в основном речь ведется и будет вестись о том, чего делать не стоило, нельзя и не надо. Касательно же того, а что делать следует – отсылаем читателя... к теории марксизма-ленинизма в целом, и к нашей лепте малой – книге «ТВОРЧІСТЬ ЯК СПОСІБ ЗДІЙСНЕННЯ ГУМАНІЗМУ») К., 1998. – 380 с.)...
… Итак, что же есть «свободный рынок» к которому «мы стремимся» и которому «нет альтернативы»? При всей кажущейся сложности вопроса, ответ на него предельно прост: свободный рынок – это полный аналог того содержания, что его выражает понятие КАПИТАЛИЗМ. Однако здесь – расчет чисто психологический: поскольку у народа нашего (трудового) уже на уровне социального генотипа заложено категорическое неприятие, отторжение капитализма, то для начала данное понятие (вспомните) начали более или менее уклюже подменять паллиативами (или, если иметь в виду собственно вербальный аспект – то эвфемизмами) типа: предпринимательство, приватизация, разгосударствление, акционирование, бизнес и т.п.
Когда я слышу (а слышать, в силу известных обстоятельств, это словосочетание я вынужден на каждом шагу) словосочетание «рыночная экономика» – меня смех разбирает. И это было бы действительно очень смешно, если бы не было столь печально и грустно.
Что есть «рыночная экономика»? В двух словах – это такая же точно (по отношению к истине, разумеется) ГЛУПОСТЬ И ЛОЖЬ НАМЕРЕННАЯ (и ненамеренная), как и «экономика должна быть экономной», «правовое государство», «гражданское общество», «новое мышление», «прозрачные границы», «однополярный мир» и тому подобные перлы, неутомимо вызываемые к жизни вполне прозрачными … ну, скажем так, мыслителями. Теми самыми, «энергия которых равна их невежеству».
Экономики, которая не была бы рыночной, в природе не существовало, не существует и существовать не может (а посему – и не будет). Разве что первобытный строй жизни, в котором имеет место полное и безраздельное доминирование присваивающих форм труда, еще не знает рынка, сиречь обмена в его товарной форме. Сегодня же рынок (здесь речь не идет о его эффективности, оптимальности, рациональности и пр.) у нас есть. И был вчера. И будет завтра. Рынок ресурсов сырьевых, услуг, финансов, продуктов, движимого и недвижимого имущества, интеллекта и пр. Другое дело, что загонять это положение в заскорузлые формы доселе известных форм (ФОРМ) и на этой основе – пугать себя и людей «принципиальной несовместимостью» товарного производства и обмена – и коммунистической формы (ФОРМЫ) организации этого и такого – хозяйственного обмена – это досужая интеллектуальная аэробика.
Не бывает формы бессодержательной. Равно как и содержания – неоформленного. Когда произойдут качественные, революционные изменения (а без таковых всякие, даже искренние упования на их коммунистичность – беспочвенны) в социальной форме, характере и содержании человеческой, в т.ч. и хозяйственной, деятельности – неизбежно будут вызваны к жизни и соответствующие исторические формы такого обмена.
... Предикат же «свободный» предусматривает одно малюсенькое условие, ну совсем «ничтожный» дополнительный параметр: появление на этом и таком рынке в качестве ТОВАРА … живого труда. Человека труда. Человека, комплексом детерминант, условий, средств, институтов, способов и т.п. средуцированного, сведенного до этой его функции лишь и тем самым – до уровня товара. Товара среди товаров. До статуса пролетария. То есть – предполагает появление на этом рынке того (ТЕХ), от чего с таким трудом неимоверным, усилиями превеликими и жертвами неисчислимыми народу нашему удалось избавиться семь десятилетий тому назад. Удалось повесить замок на последней бирже труда в СССР...
Когда человек – товар, товар наряду со всеми иными, то он, человек, всегда и непременно – СРЕДСТВО. Он, повторяем, всегда – функция. Аргумент же в этих условиях – то общественное отношение, имя которому – КАПИТАЛ. Капитал же в его чисто экономическом значении – самовозрастающая стоимость, а в значении социальном – неоплаченный труд человека, низведенного до уровня пролетария. И не суть важно, пролетария КАКОГО труда: физического, умственного, управленческого, обслуживающего (мы просим прощении у читателя за необходимость повторения этих элементарных, прописных, азбучных истин, однако же ж повседневный опыт свидетельствует, что и сегодня (и вчера – когда научная теория общественного развития была официальной) у многих, кто слышит слово «пролетарий», перед глазами (в воображении) мгновенно возникает образ мускулистого мужчины с обнаженным торсом и занесенным над головой тяжелым молотом… А поскольку успехи научного и технического прогресса сделали такого кузнеца существом реликтовым, то естественно напрашивается вывод, что «Маркс безнадежно устарел», что пролетариат – это сегодня какой-то атавизм и анахронизм...).
Слово «обмен» всегда ходит рука об руку со словом «обман». Разумеется, ходят рядом и те явления, которые они выражают. Обман – это НЕАДЕКВАТНЫЙ обмен. (Попутно заметим, что Гегель, которого весьма трудно заподозрить и обвинить в «коммунистической заангажированности», в свое время теоретически безукоризненно отследил диалектику обмана:
а) обман в форме единичного – ХИТРОСТЬ;
б) обман в форме общего – ПОДЛОСТЬ;
в) обман в форме всеобщего – ЭКСПЛУАТАЦИЯ).
Итак, обман есть НЕАДЕКВАТНЫЙ ОБМЕН и момент этой неадекватности именно и воспроизводится понятийным блоком «прибавочная стоимость», которого содержанием является величайшее открытие К.Маркса, позволившее познать сущность не только исторически последней формы предыстории – капитализма, но и гениально провидеть, научно безупречно «вычислить» основные контуры общества ДЕЙСТВИТЕЛЬНОГО гуманизма – КОММУНИЗМА. Открыть. (Он открыл, а вы – попробуйте «закрыть»…).
Адекватный обмен, это, собственно говоря, и есть НОРМАЛЬНЫЙ обмен, есть нормальное производство и воспроизводство людьми своей сущности (по природе человек – существо биосоциальное; по сущности – социальное: есть ансамбль общественных отношений), торговля, рынок. Обмен самостями, деятельностями, творчествами и застывшими, объективированными формами их – продуктами. Торгашество же – ординарный случай формы превращенной: была торговля (нормальное, осуществляющееся диалектическое противоречие), стало торгашество): попранная диалектика, внешняя, грубая противоречивость – антагонизм). И попытайтесь возразить Марксу, который назвал буржуазность КОНЦЕНТРИРОВАННЫМ ВЫРАЖЕНИЕМ ТОРГАШЕСТВА.
И для того, чтобы с уму непостижимой (а, впрочем, что тут загадочного и непостижимого???) методичностью, последовательностью и зацикленностью через все предусмотрительно и своевременно прибранные к рукам средства и каналы информационного (дезинформационного) воздействия, именно ВОЗДЕЙСТВИЯ, а это есть форма информационного интервенционизма, форма агрессии) заклинать, стенать, апеллируя скорее к подсознательному, нежели к рассудку либо тем паче – разуму, что «свободный рынок» есть «благо», есть «единственный шанс» стать и быть как «все в мире» и тому подобное в том же стиле и духе – нужно быть либо поразительными невеждами, либо очень наивными, либо лукавыми людьми, либо – законченными НЕГОДЯЯМИ (ежели: ведают, что к чему).
Поскольку же первых и вторых к сегодняшним массмедия (массдезия) на пушечный выстрел не подпускают и чужие там не ходят (впрочем, тех, кто ведает, что к чему, зачем и почем – к ним не подпускают на два пушечных выстрела), то, совершенно очевидно, что ЗНАЮТ, что, к чему, зачем и почем и тем не менее – истово вершат свое дело неправедное …
А «что к чему», так об этом еще 150 лет тому назад превосходно знал Карл Маркс: «Свобода торговли есть освобождение капитала от национальных оков, которые в большей или меньшей степени сковывают еще это развитие. Это свобода капитала по отношению к труду. Следовательно, вместо того, чтобы упразднить противоречие между капиталом и наемным трудом, свобода торговли еще больше обостряет его. Разве мой враг … перестает быть моим врагом от того, что он разрывает путы, сковывающие его борьбу против меня? Рабочим может помочь лишь уничтожение всей системы отношений между наемным трудом и капиталом».// Маркс К., Энгельс Ф. Соч.; 2-е изд. – Т.42, с.454).
Так вот, если ты – товар, товар наряду со всеми иными на «свободном» рынке, то ты всенепременно – средство, функция, эксплуатируемый, ПРОЛЕТАРИЙ. То есть – несвободен. А, принимая в расчет то обстоятельство, что несвобода экономическая (как базисная, коренная, фундаментная) своими производными имеет все без малейшего изъятия несвободы прочие (политическую, правовую, духовную, социальную, моральную, художественную и пр.), то становится вполне понятным, почему такое, казалось бы, совсем неприметное общественное (производственное) ОТНОШЕНИЕ, как отношение человека к средствам производства ВСЕГДА находится в эпицентре политических, экономических, идеологических, словом – всех мыслимых борений. Здесь СУТЬ, здесь КОРЕНЬ.И не вина же марксизма, что его философский и исторический материализм связан с открытием и признанием этого факта.
Свобода начинается там и тогда, где и когда есть ВЫБОР. А если ты еще и на свет не появился, а УЖЕ ВЫБРАН, выбран теми, жестко зафиксированными (неустанно, как зеница ока оберегаемыми, совершенствуемыми и укрепляемыми) общественными отношениями, определяющим из которых – священным и неприкосновенным как индийская корова – есть КАПИТАЛ, то твой жребий, твой удел и судьба: упование и надежда на то, что на «свободном» рынке, на рынке живого труда тебя КУПИТ другой человек. Собственник средств производства.
... Спрашиваю на лекции (либо на семинаре) отнюдь не у самого слабого студента (так это ж – КПИшник, так это ж – будущий профессионал-социолог): «Представь себе, что у тебя есть, а, может и без «представь»: эка невидаль, легковой автомобиль, «Жигули». Ты – его собственник. Представил? Ах, тебе отец подарил в прошлом году «Москвич»? Прекрасно. Тогда ответь: является ли этот автомобиль твоей ЧАСТНОЙ собственностью?».
Ответ, и ответ утвердительный следует почти мгновенно. Моментально и без раздумий наималейших. О чем тут думать??? Это же – очевидность …
Вот эта-то оперативность ответа и удручает и угнетает меня всего более. Господи, как же его, невежества неистребимого много и как прочно оно в нас сидит… А представьте – и не КПИшнику вовсе вы вопрос сей адресуете? А любому (пересічному) встречному? Он посмотрит на тебя (не на себя в зеркало) выразительно, еще и пальцем у виска покрутит для наглядности. «И каждый мнит себя стратегом // Глядя на бой со стороны... «.
« Нет, Вася, должен удивить тебя слегка, не является «Москвич» твоей ЧАСТНОЙ собственностью. Ежели – стоит на приколе (в гараже) 11 месяцев в году и лишь на каникулы ты садишься в него – и на юга, в Крым, к благодатному Черному морю. Дикарем. С невестой...
Меняем ситуацию. Ты приходишь с института, умылся, поел, попил, отдохнул, подготовился к завтрашним занятиям, и – за руль. Своего «Москвича». Грачевать. Чтобы маленько подзаработать к своей стипендии – 25 гривням в месяц (стоимость двух пачек «Мальборо») дополнительную копейку. Стал ли ты в этой ситуации ЧАСТНЫМ собственником авто? Ведь ты используешь его как средство производства и извлечения дополнительного заработка?».
«Да» – отвечает Василий. Правда, после некоторого раздумья. Догадывается, что вопросы, ответы на которые лежат на поверхности, в КПИ уже давно не задают. И это обнадеживает. Ибо: НАЧИНАЕТСЯ МЫСЛИТЕЛЬНЫЙ ПРОЦЕСС.
«Нет, дорогой, не является. Ты волен в своем выборе. У тебя ЕСТЬ выбор. BЫБOP. И твоя воля не ограничивается и не детерминуется ЧУЖОЙ волей. Выбором ЗА ТЕБЯ. Хошь – хоть до утра: «грачуй». Хошь – валяйся на диване цельный день, плюй в потолок, поглощай «информацию» с «ящика»… К самому себе нельзя ОТНОСИТЬСЯ. Для греха, как и для добродетели нужно минимум ДВОЕ. Чтобы сложилось ОБЩЕСТВЕННОЕ ОТНОШЕНИЕ. Отношение. И такое среди многообразия их огромного (которые, кстати сказать, и составляют СУЩНОСТЬ человека), как отношение ПРОИЗВОДСТВЕННОЕ. Вернее будет так сказать: отношения (ОТНОШЕНИЯ) производственные.) Ну, те самые, которые: отношения между людьми по поводу производства, обмена, распределения и потребления произведенного...). И важнейшее из них – отношение СОБСТВЕННОСТИ НА СРЕДСТВА ПРОИЗВОДСТВА.
Самого себя нельзя эксплуатировать. Эксплуатация есть форма общественного отношения, всецело базирующаяся на такой исторически определенной форме собственности на средства производства, как ЧАСТНАЯ. Точно так же, как нельзя аплодировать одной рукой, для феномена эксплуатации (равно, как и любого иного общественного ОТНОШЕНИЯ) необходимы минимум двое. Минимум. Оптимумы и максимумы складываются исторически…
А посему, Василий Петрович (по глазам вижу, что до Вас начинает доходить существо дела), моделируем третью ситуацию. У Вас есть «Москвич». А у Вашего соседа по лестничной площадке – семеро по лавкам, больная жена и теща со скверным характером в двухкомнатной квартире. Правда, у него, у Вашего соседа, где-то в серванте пылятся водительские права) имел он при «тоталитаризме» постоянную работу: был дальнобойщиком в «Совтрансавто» и были у него виды на собственную «Волгу». Не успел. Пришла – ворвалась в его жизнь демократия, свобода и независимость. Полнейшая: от рабочего места, заработка, отдыха, образования, перспективы получить государственную пятикомнатную квартиру. Да и от куска хлеба регулярного для себя и своей семьи. И вот просто так стоите вы однажды с соседом на этой самой лестничной площадке, курите. У бывшего гегемона в глазах – тоска зеленая и грусть вселенская (если только до тех пор он еще не успел их, глаза эти, залить), а ваш, крепнущий в периметре КПИ интеллект вдруг выстраивает логически стройный ряд аргументации, которую Вы и озвучиваете в форме предложения: «Сосед, мысль есть. Почему бы тебе не соединить свой профессионализм и водительский опыт с моим «Москвичом»? Хоп. Вот он – момент истины в нас интересующей теме. ТВОЙ с МОИМ. Возникло ОТНОШЕНИЕ. Производственное. Общественное. С вытекающими последствиями. В т. ч. и с пресловутой эксплуатацией. (Ну, в том, разумеется, случае, если сосед скажет: «согласен». А ведь не скажет – начнет хоронить умирающих с голоду членов своей семьи... Тaк что выбора у него (по крайней мере – в периметре лестничной площадки – НЕТ.). НЕТ ВЫБОРА. А у Вас, Василий Петрович – есть. Вон и в соседнем подъезде есть безработный бывший водитель, и в соседнем доме, и через дом... Так что ты, Вася, становишься: хозяин – БАРИН. Буржуем ты становишься, Вася, как только соединились труд накопленный («Москвич») и живой (сосед), и в это же мгновение он, «Москвич», стал СРЕДСТВОМ ПРОИЗВОДСТВА, а ты – ЧАСТНЫМ собственником его. (Ну, а сосед в то же мгновение стал ПРОЛЕТАРИЕМ, сиречь твоим будущим (как БУРЖУЯ) – могильщиком. Впрочем, обо всем об этом ты можешь получить исчерпывающую информацию из многих умных книг, а в особенности из одного захватывающего бестселлера. «Капитал» книга называется, и написал ее полтора века тому назад один бородатый немец с помощью своего такого же бородатого друга...
Так что дело вовсе не в автомобиле – это может быть авторучка, шило, сапожная щетка, трактор либо токарно-винторезный станок. Главное, что их посредством ты порабощаешь (эксплуатируешь) другого (других) человека.
Ибо капитал в чисто экономическом плане – это самовозрастающая стоимость. В плане социально – экономическом – право на чужой живой труд. На этом, с твоего позволения, я и закончу изложение для тебя лично на пальцах основ одной очень симпатичной научной теории».
Именно и ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО собственность на средства производства, о чем лукаво недоговаривая и тем самым абсолютно НАМЕРЕННО – внося невероятную путаницу в существо вопроса, предпочитают общаться с «плебсом» наши и ихние реставраторы, в состоянии дать феномен ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ. Если ты лишен собственности частной на средстве производства – ты товар. Уповай, что тебя на «свободном» рынке купит собственник частный. Иной. Другой. Чужой. Уповай и радуйся. Радуйся, что получишь элементарные средства для элементарного же (нет, не жизни человеческой, жизни, достойной человека) существования. Радуйся и не пытайся выказывать (и даже – высказывать) свое естественное право на выбор, право на свободу. Радуйся тому, что тебе несказанно, неслыханно повезло по сравнению с тем, другим, которого на этом («свободном») рынке обошли стороной и НЕ КУПИЛИ. И он пополнил резервную армию труда: стал безработным. К слову: безработный – это эксплуатируемый вдвойне, ибо ему не только ОТКАЗАНО в праве на внешний (случайный) труд, но отказано в праве на труд ВООБЩЕ, отказано в праве и возможности быть хотя бы и ущербным, случайным, но – человеком. Для него начинается (продолжается) процесс РАСЧЕЛОВЕЧИВАНИЯ. Процесс деперсонификации. (Депрофессионализации, десоциализации и пр. – словом, люмпенизации).
Скажут: он не работает, а ему платят. И здесь стоит и даже необходимо остановиться на данном вопросе чуточку подробнее, поскольку в арсенале буржуазного идеологического мифотворчества сей миф, сия ложь превеликая: миф об альтруизме (человеколюбии) и филантропии буржуа – один из наиболее старых, живучих; один из наиболее активно насаждаемых и распространяемых.
Известно, что строй, базирующийся на «священной частной собственности» не может существовать, не создавая и не воссоздавая перманентно резервную армию труда: армию безработных. Иногда в самом факте наличия безработицы в странах капитала склонны усматривать (и к ней сводить) чисто и исключительно экономическую сторону дела. А между тем, это отнюдь не столь простое и одномерное явление.
Сформулируем вопрос следующим образом: существует ли безработица исключительно потому, что в условиях капитализма объективно невозможно обеспечить трудовую занятость каждому, к ней способному и в ней нуждающемуся? (Именно нуждающемуся, а не ИМЕЮЩЕМУ ПОТРЕБНОСТЬ, ибо труд, работа – есть «негативная форма самодеятельности», есть внешняя и вынужденная необходимость. Впрочем, об этом принципиальнейшем аспекте существа проблемы – ниже и позже).
Нет. Безработица как социальный феномен, как общественное (производственное) отношение и социальный институт – это весьма неоднозначное, многоплановое и полифункциональное социальное образование.
Вo-первых, она является тем жупелом, грозной перспективой и призраком, постоянное ожидание которого для пролетария (и ожидание, к слову, вполне реализуемое) позволяет господствующим классам сравнительно легко достигать относительно высокой (по сравнению с отучившимися бояться «совками», скажем) производительности труда, которая характерна для экономически продвинутых (фасадных) капиталистических стран за счет неизбывного, врожденного и непреходящего СТРАХА тех, кто имеет работу, потерять ее. А страх, что говорить, средство сильнодействующее...
Во-вторых, безработица, безработье форсированно разрушает, деструктивирует психику индивида, нивелирует личность и тем самим делает человека социально-пластичным, покладистым, конформным. Резко понижает, минимизирует уровень его социальной активности, в значительной, если не в полной, мере, понижает, пассивирует и нейтрализует его врожденную (естественную) критичность и революционность: умножает в зародыше «на ноль» креативный потенциал человека. Не говоря уж о том, что не заинтересован данный строй в том, чтобы создать условия для всяческого его усиления, развития и актуализации (востребования). Расчеловечивает человека. Редуцирует его к «определенным образом выдрессированной силе природы» (К. Маркс).
В-третьих, безработица выполняет сугубо охранительную по отношению к капиталу функцию, весьма небезуспешно атомизируя, робинзонируя, разъединяя людей труда (отсюда – вожделенный культ индивидуализма, насаждаемый постоянно и всячески власть предержащими). Впрочем, в первую голову адресуется это пролетариату; вспомните из недавней нашей истории начала контрреволюции в CCCP: как дружно затравили, заулюлюкали и убрали из газет, когда оперативно и по-воровски прибирали их тотально к своим рукам, лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Но: тут же, мгновенно, не мешкая ни одного дня, на фронтоне одной на самых развязных и злобно-антикоммунистических газет, беззастенчиво субсидируемых из Лэнгли появился понятный для посвященных слоган, девиз, строчка из виршика хорошо раскрученной в свое время посредственности музыкальной и поэтической, однако же искреннего и неутомимого ненавистника «этой» страны: «Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке». Так что «друзья» в курсе дела, кого необходимо РАЗЪЕДИНЯТЬ, а кому надобно – КУЧКОВАТЬСЯ...
Ведь безработный пролетарий, некупленный товар находится в состоянии, в режиме жесточайшей, не на живот, но на смерть, конкуренции к себе подобным. Дівіде эт імпера. Не нами сказано и придумано, а действует надежно …
Апологеты «чисто» буржуазной схемы отношений между буржуа и пролетарием (впрочем, в последнее время буржуа предпочитают, чтобы их называли «работодатели», – ну, вылитые благодетели рода человеческого,-много сделали и делают все, от них зависящее, для того, дабы репрезентовать подобные отношения как гуманистические. Демократические и цивилизованные. И «коронным» аргументом в подобных социальных идеологемах и мифемах выступает факт наличия в фасадных капстранах института «вспомоществования» безработным. И опять – круто замешанное на цинизме и человеконенавистничестве лукавство. Не из альтруистической сущности (натуры) буржуа сие вытекает и следует, но исключительно – из СТРАХА. (Да, и на этом полюсе – страх). Из перманентного, непреходящего и постоянно нарастающего страха перед своим, буржуазии, собственным будущим (мимоходом отметим: отнюдь не безосновательного страха. Буржуазия стран, не вырвавшихся покамест из клетки предыстории, сегодня готова хорошо платить и платит не раздумывая, лишь бы ни в какой форме не повторился в ихних странах и в странах, находящихся в полной зависимости от них (в странах – ЗАДВОРКАХ) опыт 1917-го года. Нo даже за страх свой липкий и неизбывный она платит … чисто по-буржуазному: не говоря уж о том, что отчуждаемые ею средства на выплату указанного пособия составляют исчезающе малую, ничтожную толику, частичку наемного труда, присвоенного буржуазией в виде прибавочной стоимости, т.е. БЕЗВОЗМЕЗДНО, т.е. – УКРАДЕННОГО, уворованного, отчужденго от субъекта этого труда – пролетария; она стремится пожать еще и МОРАЛЬНУЮ ПРИБАВОЧНУЮ СТОИМИСТЬ в виде мифа о собственном человеколюбии и милосердии. Еще бы: «платит ни за что». Исключительно из чувства любви к ближнему …
Но уже давно и хорошо известно: «...реформы никогда не были проявлением слабости сильных. Они всегда были и будут проявлением силы слабых...».
И оторопь берет, когда слушаешь (если еще не обрыдло слушать за 10 лет катастройки) сегодняшних сирен капитализации («демократов», «рыночников», «реформаторов» и прочей контрреволюционной гнуси). И не от того вовсе оторопь, что ихние жизнерадостные резоны (впрочем, оптимизм, задор и прыть убывают стремительно: с 1991-м годом нечего и сравнивать) базируются на полном вакууме разума, логики, науки. Это – само собой и с известного (для каждого – своего) времени уж для все меньшего числа людей (лохов) – загадка. О другом «резонируют». Нет, вовсе не о самом факте допустимости либо недопустимости безработицы в нашей стране (которая долго и по праву гордилась тем, что еще в 1930-м году повесила замок на ПОСЛЕДНЕЙ бирже труда). Для них (и за них) этот вопрос давно и окончательно решен, обсуждению и обжалованью не подлежит. О другом рассуждают (делая деньги с умным лицом): сколько, тридцать или сорок миллионов безработных нам следует ожидать в ближайшее время. То есть о людях, о человеках, о личностях (пока еще) рассуждают, как … о дровах. А, впрочем, все верно: товар, он и есть товар. И какая, собственно, разница: дрова, люди или гуталин … Ну, «друзья народа», «демократы» и «реформаторы»…
Мне их жаль. Более того, я панически опасаюсь, переживаю и боюсь за их судьбу. Уготовленную и уготавливаемую нынче ими... самим себе. Ибо все это уже было в истории. Разве что детали не совпадают.
Была и внутренняя оккупация, и долларовая интервенция, и охота за ведьмами, и «разделяй и властвуй», и пятые колонны, и сознательно насаждаемые невежество и беспамятство, и умело разведенные костры межнациональных и межрелигиозных конфликтов и усобиц с реками крови, и неутомимые попытки привить отвращение к самим себе, к своей собственной истории, и посев ядовитых зерен недоверия и надменного небрежения со стороны детей к трудовой и ратной славе своих матерей и отцов, бабушек и дедов, и табуны троянских лошадок, втянутых народом нашим в душу свою и в дух свой, и ставка на столь же незатейливый, сколь и безотказно срабатывающий прием: «чтобы обезглавить, надобно возглавить», который давеча почти удался одному пятнистому подонку, меченому герострату... Было и тотальное воровство, под которое лихорадочно подгонялись идеологической (в первую очередь – юридической) обслугой «законы» и «конституции» (а чем иным есть право, как не «волей экономически господствующего класса, возведенной в ранг закона»???). И было нервическое, нетерпеливое, суетное ожидание «нового порядка». Принесенного на кончиках штыков то ли Антанты, то ли вермахта, то ли НАТО…
Не выйдет. Но все же очень жаль, что история учит только тому, что ничему не учит...
Однако вернемся к нашим баранам: частной собственности и ее субъектам и апологетам.
Появление феномена (идеи, отношений и института) обмена в свое время стало кардинальным поворотным пунктом в развития человечества, людей и человека. Его непосредственными следствиями (кроме многого прочего) были: стремительное складывание общественности (и персонифицированного репрезентанта последней – личности); новых исторических форм общности людей (этносов, народностей, наций); социальное расслоение людей по КЛАССОВОМУ основанию; появление государства и как следствие – превращение власти в … профессию; конституирование и практическое утверждение в качестве доминирующей ЧАСТНОЙ собственности на средства производства.
И сколько же копий сломано, сколько мечей затупилось, сколько пороху сожжено на ристалищах теоретических и отнюдь не только лишь теоретических по поводу частной собственности и детерминируемого ею тотального отчуждения, по поводу судеб исторических этого феномена… Однако было бы наивным предположение и преждевременным вывод, что сегодня эта проблема представляет собой исключительно предмет для академического интереса.
Казалось бы: ну что еще нового можно сказать обо всем, что так или иначе связано с феноменом частной собственности после того, как этой проблемы касались сотни тысяч исследователей во все времена и народы, после того, как ее осмыслению посвятили свою жизнь Кенэ и Смит, Сисмонди и Рикардо, Лассаль и Прудон, Дюринг и Штирнер, Кейнс и Хайек, Маркс, Энгельс, Ленин... Но опыт жизни нашей повседневной неумолимо и постоянно убеждает: то ли мы предшественников невнимательно читали и читаем (а это занятие куда более сложное, нежели «почитали и почитаем»), то ли они сами были всего лишь детьми своего времени, хотя и (в разной мере, разумеется) сумели опередить его мыслью, сумели увидеть при помощи РАЗУМА то, что было закрыто временем и пространством для ихних современников, равно, как и остается закрытым для немалого числа современников наших …
И необходимо обращаться и прикасаться к этой проблеме вновь и вновь, прикасаться скальпелем безупречной в своей добротности научной методологии и научной теории, чтобы не доводилось уже настоящим скальпелем из легированной стали на операционных столах Белфаста и Кaбула, Могадишо и Сараево, Иерусалима и Бейрута, Чикаго и Багдада, Нью-Йорка и Вашингтона, Скопье и Белграда, Грозного и Шали, Баку и Вильнюса, Сумгаита и Оша, Шуши и Сухуми, Грозного и Шали, Очамчира и Душанбе, Буйнакска и Волгодонска, Бендер и Цхинвали прикасаться к искромсанному и исковерканному горячим металлом человеческому телу; не приходилось вот уж сколь веков подряд практически ЕЖЕДНЕВНО И ЕЖЕЧАСНО (включите срочно телевизор и посмотрите последний блок новостей) платить столь ужасную дань Молоху капитала и пополнять кладбища свежими могилами, а мир – сиротами, вдовами, вдовцами, калеками, беженцами, пожарищами и тем самым тупо и неотвратимо набирать ту критическую массу нищеты, несправедливости, горя, отчаяния и ненависти, которая, в случае своего «срабатывания» сделает неактуальным не только ответ (в том числе и истинный), но и сам вопрос: «кто прав», «кто виноват», «кто победит», «кто будет побежденным»? НЕКОМУ будет не то, что отвечать – вопрошать будет НЕКОМУ.
(Архив 2001 года)