Я ЛЮБОВЬ ТЫ.
Возможно ли, когда на дворе конец зимы, а в России смута, когда в доме ссоры и безденежье и некуда деться от тоски и слез, а в душе ощущение вины перед ребенком от такой гадкой жизни. Возможно ли в это время влюбиться? Нет?!
Но она приходит и никакие горести не мешают ей.
Она наполняет душу, сжимает сердце, озаряет глаза чистым, ни с чем не сравнимым светом, заставляет смеяться во весь голос и плакать от счастья.
И нет никакой возможности от нее ускользнуть, отвернуться, отмахнуться. Она играет нами и мы задохнувшись от счастья играем в ее игры и не хотим с ней расставаться ни на миг. Позволяем ей все только бы гореть в ее огне, только бы греться в ее лучах. Только бы никогда с ней не расставаться.
И счастлив тот, кто встретил ее и испытал взаимность.
И более счастлив тот, кто не дал ей уйти!
Наконец –то май, волшебного времени Перестройка!
Конец дохляковой бледности, простудам и соплям. Теперь когда годы не спросясь нахально перевалили за 30 и приблизились к 40, Ольга стала бояться зимы и весны. Болезни явно ждали этого времени и набрасывались на нее с остервенением как бандиты из-за угла. Она резала пальцы и раны не заживали, подворачивала ноги на ровном месте и хромала с палкой месяцами и вот тут, простуда добивала ее. Она валялась в постели неделями, ела таблетки вместо еды и запивала их интерфероном.
Зеркала, которых в квартире было больше чем стен, на это время можно было зачехлить, чтобы отражения не пугали ее. А на дверях написать «временное отделение морга».
Если одна простуда проходила и Ольга вздыхала свободно, с полной уверенностью, что больше не поддастся, то вторая, не долго ожидая, наваливалась, сразив ее наповал.
Оправившись от очередной такой серии простуд Ольга, посмотрела в зеркало, слегка прикрыв глаза и не поверив ему пошла в Эрмитаж.
А куда еще? Не в магазин же с пустым кошельком. Только туда в Эрмитаж, хорошо, что для совков (советских тружеников) билеты в такой же цене как зайти в туалет на Невском. Ну не идти же ей в туалет, с такими доходами, и в выходной.
Работа, на которой она усердно продавцевала, давала ей только пропитание и очень дешевое нижнее белье. Все остальное: теплое красивое и меховое куплено во времена ее бизнеса: торговля матрешками, именуемого в простонародье, торговля Родиной – смородиной.
Иностранцем приходилось платить аж по 10 долларов за вход в Эрмитаж! И это правильно, раз приехал наслаждаться Россией плати за все и за воздух в том числе! Плати инострань больной глупостью и злостью России, одна надежда, что болезни временные хотя и затяжные с осложнениями.
Наложив на себя хорошее количество косметики и надев любимый костюм, нахально уцененный, потому как никогда не вывешивался в продажу из кладовой,Ольга направилась в Эрмитаж.
Одежда была одной из причин пойти туда, после денег конечно. Одеть костюм больше было некуда.
Лерчик была отправлена к прабабушке Машульке и Ольга могла принадлежать себе и ублажать только саму себя, что никогда ей не доставляло особого удовольствия. Ради небольшого отдыха и перерыва, чтобы вновь убедиться как они с дочерью любят друг друга.
Придав тусклым глазам выразительность и красоту не доданную природой, а губам цвет. Престарелый дохляк превратился в хорошо расписанную красавицу не первой и не второй свежести, но с уверенностью можно сказать третьей. В июне ей исполнится 40 и возможно эта свежесть не последняя.
- Ну ничего, встретим старость стоически, как фашистов в Сталинграде! Буду работать на одну только косметику и враг не прорвется! Ох..- уныло вздохнула она. - Никакой возможности быть счастливой в таком хрычевом возрасте. Если до этого не удалось, то теперь надежды и совсем нет...
Встреча с Эрмитажем заставила ее немного встрепенуться. Она любила его всем сердцем и скучала по нему, если не удавалось посетить из-за работы и безденежья. - Ну ничего теперь я наверстаю упущенное за год.
- Я просмотрю все, что люблю и во первых: Леонардо, Рафаэль и Боттичелли, а там уж как бог на душу положит.
Она неслась в Эрмитаж «на всех парусах», снова и снова благодаря Бога за такую чудесную возможность.
В Эрмитаже можно ходить вечно, она любила заблудиться в нем и найти что-то новое. Она не знала, что готовит он ей сегодня, но что-то невероятно особое распирало ей душу.
В кассе Ольга еще раз порадовалась цене билетов для иностранцев и встала в очередь. Неприятно было то, что инострань шла без очереди и сплошным потоком, а «совки», двигались с миллиметровой скоростью.
В очереди ее толкали и пихали такие же несчастливые как и она. Кто-то зверски наступил и постоял у нее на ноге. С трудом освободив ногу она наклонилась отряхнуть грязь с сапога, но это оказалось что-то коричневое очень похожее на гэ. Она стала лихорадочно икать чем бы стереть какашку.
- Пойти в туалет – потерять очередь. Нет. - думала она. Ольга топала и наклонялась ища, что-нибудь подручное. Кто-то толкнул ее в прическу сумкой и волосы, спрыснутые остатками лака, развалились. Она поспешно поправила их рукой с ....какашкой.
Опомнившись Ольга стала отряхивать волосы и руку, совершенно расстроившись.
- Ой, вся в говне и шваброй буду выступать в Эрмитаже....
Тут она заметила пристальный взгляд на себе, хорошо прокуренного, совка.
- Наверное думает я деньги ищу. .... Не беспокойся, чужого не хапаем! - подумала она и уничтожающе взглянула на него. - Хотя нет, это действие моей страшной красоты, теперь уже слегка под пачканной!
Совок лез без очереди и прикидывался иностранцем.
- Наглец какой..... и что таким нужно в Эрмитаже....здесь же не наливают...
На ОЧЕНЬ плохом английском, он объяснился и заполучил свой билет. Когда он отходил Ольга подарила ему еще один злобный взгляд.
- Знаю какой ты англичанин. Уж я-то знаю, что такое английский язык и как он произносится, целых 30 слов у меня в запасе! Как например – сколько времени, сколько стоит, где, куда, что, все цифры до десяти.
Это вам не что-нибудь, а великолепное знание языка, дававшее ей возможность продавать матрешки по той же цене, что и закуплены.
Он приветливо улыбнулся в ответ.
Тут, о, радость подошла ее очередь. Ольга схватила билет по туалетной цене и помчалась сначала в отмываться, а затем в Малахитовый зал, стараясь забыть все плохое.
Это такая отличная идея, подумала она, застеклить все картины. Раньше ее это раздражало, но не сегодня. Она любовалась на свое отражение рядом с мадонной Леонардо. Средневековая красота явно меркла рядом с собственным раскрашенным отражением, в ее понимании. Она переходила от картины к картине, любуясь своим отражением, поворачивая голову во всех ракурсах и думая это никто не видит.
Вдруг, в отражении она заметила на себе пристальный взгляд того же прокуренного совка. Он тоже разглядывал ее с интересом.
Стараясь определить куда он все-таки смотрит на картину или на нее, она переместилась. Тут он перевел глаза и стало понятно, что он разглядывает ее, а не картину.
Она двинулась к другой мадонне и он пошел за ней. Она стояла у картины не видя ее, а только глядя на их отражение в ней.
Она сделала шаг назад на него и повернула голову, чтобы краем глаза разглядеть его. Он не отрываясь смотрел на нее.
- О, должно быть хороший человек, такое впечатление от меня! – подумала Ольга, повернулась и посмотрела на него в упор.
Тут она испытала шок. Его глаза смотрели ей прямо в душу и встретившись с ними она не могла, боялась и не хотела пошевелиться.
Народ как обычно толкался даже в Эрмитаже. Ее пихнули прямо на него.
- Sorry – услышала она и что-то еще.
- Во дает! - Она потянула носом его духи. Нет не блевантин, а что-то не знакомое.
- Ничего ... хватит притворяться... можно подумать я иностранцев не видела...- у нее перехватило дыхание.
- Sorry? – повторил он.
- Зачем английский ..я в совершенстве владею русским... – уже сосем неуверенно пролепетала Ольга.
Он опять заговорил и тут она просто окаменела, старалась лихорадочно вспомнить свой богатейший словарный запас из 30 слов и фраз.
Он смотрел на нее во все глаза и что-то говорил. Она растерялась: не совок и не прикидывается.
- My name is Mike. Do you understand? – из далека доносилась до нее пока она лихорадочно соображала, что сказать.
- Ага , Ольга. – you American? –
- No, I am British. –
- Чево?- интеллигентно поинтересовалась она. – Бредиш.... национальность... у нас это называется болезнь.
- Ааа – вдруг сообразила она. – Британец! Англичанин!
- Yes. I am an English man. – сказал Майк и вдруг стал два метра ростом и косая сажень в плечах. – Ух! – взглянул на нее с высока.
- А ааа – вдохнула она от удивления разинув рот и округлив глаза, глядя на превращения. – Не болезнь, а что это?
- Да это не национальность, это мания величия! – воскликнула Ольга.
Она отошла на шаг, поставила руки в боки, что бы быть больше и с гордостью проговорила, показывая на себя пальцем.
- Ну а я Русская!
- Really? ( Неужели?) – фальшиво удивился Майк.
- Да! – поняв его сарказм повторила приподнимаясь на цыпочки. – Русская!
- I thought you are Chinese! ( Я думал ты китаянка.) – и сделал
очень серьезные большие глаза.
- Чайниз?? – передразнила она его и прыснула от хохота. – Я?
- Я сделала операцию на выразительность взгляда! – она хохоча поднесла руки к глазам, расширяя их и хлопая глазами.
Вдруг вспомнила нужное слово:
- Оперэйшен, оперэйшен. Ага!– за повторяла она кивая и хлопая глазами.
Майк поднял горизонтально кисть руки, покачал ею и головой отрицательно как бы говоря: - Результата никакого!
Ольга зашлась в хохоте, слезы брызнули из глаз.
Они совершенно потеряли интерес к Эрмитажу, ничего не замечая, двигались в непонятном направлении.....
Продоление будет