Мне лет пять, и мы идем с мамой по мосту Лейтенанта Шмидта на Васильевский рынок. На специальных стойках висят настоящие пробковые спасательные круги. Не на замках – каждый может бросить его утопающему. Правда, высота такая, что вниз и смотреть страшно.
Отец мне рассказывал, что на соревнованях ему было приказано выступить от эскадрона – прыгнуть отсюда в Неву. Прыгал солдатиком. Трудно поверить и представить; не знаю; но ведь и времена были непредставимые. А позже отец ремонтировал разводное устройство здесь же.
Вот ко мне направляется милиционер в белой гимнастерке и белой фуражке– такие носили летом. Страшновато – вдруг арестует. Но он протягивает мне небольшой мячик.
На сходе с моста образуется площадь. Здесь моя мать убегала от колеса, сорвавшегося с оси автомашины. Удалось.
Чуть левее – угловой дом, весь увешанный мемориальными досками. Здесь жило очень много знаменитых ученых. Среди них – академик В.А.Фок. Однажды к нему пришел академик В.И.Смирнов и сказал, что задача, которую просил решить для него В.А.Фок, очень сложная и вряд ли кто с ней справится. Надо же было так случиться, что сам Владимир Александрович перед приходом гостя нашел решение. Теперь уже ему было неудобно говорить об этом, и он долго мучился в молчании. Эту историю с юмором рассказал сам В.И. в своих воспоминаниях.
Вообще, на Васильевском много разной науки. Главное – центр Университета. Но это – совсем другая история.
Немного в глубине – Андреевский рынок. Четырехугольный гостиный двор. В то давнее время торговля проходила внутри каре на лотках и в маленьких деревянных зеленых павильонах-сарайчиках. В одном из них мама покупала мне за рубль какой-то белый сладкий пирожок с ангельским вкусом (буханка ржаного стоила в то время рубль тридцать пять). Много, много лет после я гадал, что это было? Таяло во рту. Теперь я думаю, это была большая меренга. Но по вкусу ничего похожего я уже не встречал.
Посреди двора продавали гипсовые картинки на стену. И, кажется, всякие коврики.
Рядом с рынком – самая узкая в городе, а, может, и в мире, улица Репина(Соловьевский переулок). Это был проезд для доставки еды по черным лестницам домов. Конечно, она не так живописна, как таллинские улочки. Но, думаю, она уже их всех – особенно это ощущается на фоне высоких стен.
Если вернуться на набережную и идти в сторону залива – много средних и малых судов пришвартовано. Здесь стояли и те корабли 55-го года (http://www.proza.ru/2010/11/26/3). Здесь ждут ночи и разводки мостов суда класса река-море, идущие в Ладогу. Это озеро не менее опасно, чем море. Я не раз попадал на таких судах в сильный шторм. Если уцепиться в поручни на носу, то на волнах видно – в один момент только воду, в другой – только небо. Сейчас я, наверное, не стал бы повторять такой опыт.
Там же летом 1993 мы с невестой исследовали пустые и, возможно, списанные буксиры и катера, в два ряда стоящие у причала. Как странно и таинственно было проникать в трюмы, искать незапертые двери, перешагивать через высокие комингсы. Не удивился, если бы кто-то снаружи запер нас. Или если бы мы отчалили и ушли в море. Правда, тогда ничто никого не могло удивить.
А раньше примерно на этом месте появлялись многомачтовые парусники – «Товарищ», «Крузенштерн». На них проходили морскую практику курсанты мореходок. С их возвращением эта часть города приобретала несколько сказочный вид.
Дальше набережная упиралась в Балтийский судостроительный завод; на противоположном берегу стоял Адмиралтейский судостроительный. Прохода не было. Мне, однако, доводилось наблюдать спуски на воду новых кораблей от своей работы. О таком событии как-то узнавали заранее, и все, кто мог, выходили к кромке воды .
Однажды новое судно, соскользнув в воду, не остановилось посреди Невы, а с грохотом врезалось в противоположный берег. Почему так – не знаю. Судостроители начала шестидесятых должны помнить этот редкий случай.
В глубине острова находится Смоленское кладбище с часовней Ксении Блаженной. Хотя попасть внутрь тогда было невозможно, к стене часовни – туда, где у храма был бы алтарь – приносили множество записок с просьбами к Ксении и ставили свечи. Помню, перед экзаменами наша знакомая школьница просила об успешной сдаче. Конечно, не всегда этому сопутствовала подлинная вера.
Где-то на этом кладбище похоронена няня Пушкина, много и других приметных могил.
Знаете ли Вы, что такое подкидыш? Это такой трамвай тяни-толкай, т.е. с двумя кабинами, который и ходит туда-обратно по одной колее. Было время, когда такой вот подкидыш ходил на остров Голодай, отделенный от Васильевского рекой Смоленкой. Тогда это было довольно пустынное и, думаю, бандитское место. Здесь были похоронены декабристы и жила Параша, невеста Евгения из Медного всадника. Кончался остров болотистым выходом к заливу.
Закончив службу, мой двоюродный брат решился из удобной квартиры в Риге переехать сюда, в тесную коммуналку. Приезжая к нему на праздники, мы встречались и с его боевыми друзьями. Помню одного летчика. Я заметил, что при разговоре о детях в его глазах появлялась особая грусть. Позже узнал, что ранение, полученное при боевом вылете, навсегда исключило длч него возможность иметь сына или дочь.
Нелегкое прошлое брата сказалось на здоровье, и во время гипертонического криза временно помутился рассудок. Срочно вызванный с работы отец фиксировал своего племянника, который перестал узнавать родных, считал, что находится среди врагов, пытался выскочить из окна третьего этажа и кричал: «Караул, душат!». Мама и его жена ждали у подъезда военного врача. Дело было летом. И что удивительно – на эти крики издалека прибежал милиционер. Несмотря на объяснения внизу, он добежал до квартиры и убедил брата, что здесь все свои. Тот потребовал показать ему удостоверение, изучил его – правда, из чужих рук - и после этого успокоился совершенно. Видимо, сработал алгоритм военной службы.