Наш дагестанский Беркли, каковым является автор книги «Стратегия счастья» Зубаир Османов, снова выступил в своем репертуаре. А его репертуар, это ни много ни мало, изъятие из научного оборота таких терминов, как «знание», «сознание», «философия» и ряд других, основополагающих понятия. И при всем этом, ни Кант, ни Гегель, ни Хайдеггер, ни Делёз с Рикёром, да и никто другой не являются для него авторитетами. У любого классика философии З. Османов, не моргнув глазом, находит «грубейшие ошибки».
В гостях у Султанова-Барсова, куда он прибыл в сопровождении литературоведа Ахмедова, преподавателя Дагестанского ГПУ, Османов затеял спор с Барсовым... И, хотя Ахмедов является носителем убеждения прямо противоположного Османовскому, дагестанский Беркли чувствует себя в его компании достаточно уютно. Это связано с двумя факторами. Ахмедов ему ни в чем принципиально не возражает, да и знаниями, достаточными для возражения Османову он не обладает. Хотя, если спросить об этом его самого, он будет совершенно иного мнения. И весьма высокого о себе любимом.
Тем не менее, литературовед Ахмедов, в отличие от креациониста Османова, не имеет ни одной, даже блеклой черты, делающего его похожим на каго-либо из классиков. Это типичный вузовский преподаватель, рефлектирующий сугубо компилятивно, то есть пользующийся существующими знаниями в объеме механически усвоенного.
Совершенно иное дело З. Османов!
Османов рефлектирует креативно и прозван дагестанским Беркли из-за страсти изымать из научного оборота, непонравившиеся ему термины и, соответственно, вводить – понравившиеся. И сколь бы ахинейной не выглядела эта черта его характера, особенно в свете таких заявлений, как «Мировая профессура ошибается», «В энциклопедических словарях допущены грубейшие ошибки» и т. д., берклианская старсть к изыманию терминов делает его весьма интересным афтором полуфилософских текстов. Более того, естественно возникающие рефлективные задачи при «изымании» терминов из науки, например, необходимость их замены, безсознательно ведет Османова к познанию истины, то есть позволяет интеллектуально развиваться. пусть черепашьими шагами, но все же он позитивно прогрессирует. И как ни странно, у него есть весьма любопытные с т. з. психологии творчества, результаты...
ПО СУТИ СПОРА
По сути спора, Зубаир Османов заявил:
- Формальная логика изучает правила формирования понятий и суждений. Суждения могут быть эмпирически получаемыми и логически выводимыми. Понятие – описательное имя объекта, обладающего четко определённой совокупностью свойств. Оно характеризуется содержанием понятия и его объемом. Чем шире содержание понятия, тем уже его объем. Понятия не могут быть истинными или ложными. Это свойство суждений. Суждение включает в себя фигурант, предикат и связь между ними.
(Цитата приведена верно. Проза.ру, Разделы эпистемологии, З. Османов).
Возражая Османову, Барсов заявил, что формальная логика изучает не только «правила формирования понятий и суждений», но еще и саму природу понятий и суждений, а так же их вероятные альтернативы, которые за века развития еще не обнаружены. То есть, Барсов исходит из того, что в природе человеческого сознания нет других форм мышления, кроме понятий, суждений и умозаключений.
Под «описательное имя объекта», тем более «обладающего четко определённой совокупностью свойств» можно подвести что угодно, в том числе и «понятие». Если уж задаться целью дать определение понятию, то не мешало бы З. Османову заглянуть в соответствующие справочники, например в БЭКиМ, где написано:
Понятие,
1) в философии — форма мышления, отражающая существенные свойства, связи и отношения предметов и явлений. Основная логическая функция понятия — выделение общего, которое достигается посредством отвлечения от всех особенностей отдельных предметов данного класса.
2) В логике — мысль, в которой обобщаются и выделяются предметы некоторого класса по определенным общим и в совокупности специфическим для них признакам.
Но не был бы он дагестанским Беркли, если бы не страсть находить ошибки в мировой науке. Потому-то и не может он дисциплинировано принять общеизвестные парадигмы. Отсюда и следующее мудрствование. «Оно характеризуется содержанием понятия и его объемом. Чем шире содержание понятия, тем уже его объем. Понятия не могут быть истинными или ложными».
В первом предложении нет предмета для спора. Во втором предложении Османов делает безответственное заявление, и буквально впадает в область когнитивной лингвистики, в которой он совершенно не разбирается. Говоря прямо, широта содержания понятия не может делать уже его объем. Это обыкновенный алогизм, невежественная игра слов. А вот в третьем предложении Османов ухватился за трудно доказуемую и весьма актуальную для теории познания эпистему и совершил очередную спекуляцию, что сродни классической демагогии.
В самом деле, верно ли заявление о том, что «понятия не могут быть истинными или ложными»?
Если, исходить из того, что понятие есть мысль, в которой обобщаются и выделяются предметы некоторого класса по определенным общим и в совокупности специфическим для них признакам», то становится очевидным, что понятия очень даже бывают истинными или ложными. Ведь существуют ложные мысли. Так же качество истинности и ложности становится присущими понятиям, если их рассматривать как форму мышления, играющие в любых суждениях безальтернативную роль посылок. Ведь известно, что в силлогизмах существуют ложные посылки. Причем, ложная посылка, в случае содержательного доминирования, неизбежно приводит к ложному суждению, умозаключению.
В то же время, надо сказать, что понятия не могут быть истинными или ложными, если рассматривать их в форме феноменологической редукции – за скобками обыденных и научных знаний, предельно абстрагировано от прочих связей человека с миром, действительностью. Но Османов не делает такой оговорки. Он говорит о полноценных понятиях, которые потенциально градируются, тематируются, ориентируются.
Например, понятие «алхимия» является – ложным, а «химия» - истинным. Или понятие «фантасмагория» - ложное, а «реализм» - истинное.
Если говорить об «алхимии», «фантасмагории» и др. подобных понятиях, как о лексемах (словах, как о единицах комуникативной знаковой системы), то, конечно же, они – истинны, ибо слова эти существует. Но нет знака равенства между лексемой и понятием, это разные вещи. Выражаемые лексемами «алхимия», «фантасмагория» содержания есть понятия и они – ложные, ибо не соответствуют действительности. То есть из меди нельзя получить золото, а сказки не становятся былью.
Полноценные понятия это такие понятия, которые содержат в себе потенциально-актуальные связи между субъектом мышления и объектом исследования по критериям соответствия действительности. Вот как раз эти связи делают понятия истинными или ложными. То есть всякое понятийное соответствие действительности – истинно, и наоборот, не соответствие – ложно.
О чем тут еще можно спорить?
Ясно, ни о чем.
Но дагестанский Беркли (интенциональный креационист, то есть полуфилософ, взявшийся доказать существование души как отдельного органа нематериального свойства и бога как Творца природы, Создателя мирозданья исключительно научными средствами) найдет предмет для спора без особого труда. Куда сложнее ему находить достойных его «открытиям» (почти каждую свою статью он считает научным открытием) оппонентов. Академически состоятельные ученые не воспринимают всерьез графоманов и доткихотовых мыслителей. Исключение делается только для особо оригинальных, к числу которых без сомненья относится З. Османов.