Помните эту сказку про двух лягушек, которые попали в кувшин с молоком и не могли оттуда выбраться. Барахтались, гребли бесполезно, казалось бы, лапками. Одной это дело быстро надоело, прекратила она свои старания и упокоилась с миром на дне кувшина. Второй же, у которой видимо комплексов и страхов побольше, жить захотелось. То ли грешна была, то ли дети, не накормленные, дома остались, но, в общем, на тот свет пока не собиралась. Била она лапками, взбивала молочко. Сначала сливки жирные, потом сметанку домашнюю приготовила, а там, через денек, и масло получилось. Так и выбралась лягушка на свободу, отдышалась и поскакала к деткам.
Эту историю нам с детства рассказывают, включая в любой курс молодого бойца. Побеждает тот, кто не сдается! И вот вам сказочка… Об этом на любом тренинге, и как бить лапками, и как не обращать внимание на пузыри которые испускает лягушка-неудачница со дна, и через сколько будут готовы сливки, сметана и масло.
Мало кто знает продолжение этой сказки. Лягушке нашей умелой, чтоб прокормить свою семью голодной морозной зимой, пришлось зарабатывать на жизнь, тем, чем она владеет лучше всего. Естественно приготовлением кисло-молочных продуктов. И барахталась она бедная с утра до ночи, трудилась. Не вольно вспоминается фраза из «Острова сокровищ»: «…А те из вас, кто останется в живых, позавидуют мертвым».
Сказка ложь, да в ней намек.
Смотрю в последнее время на все происходящее с какой-то усталостью, равнодушием, как у всего семейства кошачьих в зоопарке. Нет, не депрессия меня одолевает! Апатия тоже чужое слово. Обновление внутренней «операционной системы». На какую? Пока не знаю.
Жизнь казалась такой ясной, многообещающей, когда «кувшин с молоком» был просторным, удобным. Затем был еще один, второй, третий. Но вопросов – когда, зачем и почему, накопилось великое множество. Ответы на них, казалось, знает только определенная элита, которая меня в свои тайны посвящать не хочет. Не закрывающихся окошек стало слишком много, я ушел на перезагрузку.
Уехал к родителям, подальше от суеты, в деревню, где зима приятнее и белее. Как аистом брошенный, с довольной улыбкой, с вещами, компом, условно на месяц и со всеми вытекающими. Режим мой каким-то безобразным образом, абсолютно неконтролируемо изменился, превратив меня в ночного йоте. Нечаянно разбуженный, когда еще не доконца стемнело, спускаюсь к родным и близким, где какой-то праздничный ужин. От силы час своего драгоценного внимания я выделяю на участие. А ночью и до самого утра весь я погружаюсь в поиск. Интернет, Fruity loop, литература, все что может развлечь, заинтересовать, подкинуть дров в огонь мыслительного процесса. Тут мне и талантливые безыдейные бездельники хипстеры, равнодушные ко всему, и Tesla boy для фона, и Буковски с ветчиной и хлебом. И больше ничего не нужно.
По прошествии недели отросшая борода уже мешала спокойно спать. Мама все чаще, часа в четыре вечера, приходила проверить живой я или уже нет (так крепок был мой сон). Заскучал я по друзьям. И вот решил я оторваться. В предвкушении всех предстоящих развлечений - кино, роллы, пре-пати, клуб, я чищу перышки, Хемингуэю в зеркале говорю, «пока», и бреюсь.
Этот сочельник мне запомнился больше всего. В кино мы так и не попали, как раз перед сеансом пробили колесо. Так здорово, что есть мобильный автосервис. Пока, как опытный хирург, сотрудник службы, колбасил колесо, мы на газоне ФНС под мощными прожекторами устроили фотосессию (пусть неудачную, но подурачились). Затем были виски с колой, и долгая веселая ночь в клубе. Но мне запомнился наш ужин в Ассорти-Индусе.
Я сидел и смотрел на новогоднюю ель, метров пять в длину, она висела перевернутая вниз и спускалась к первому этажу. По лестнице поднимались разные люди, блондинки с ярким макияжем, полуспортсмены в красовках Bikkembergs, худые подростки - дети мажоров, менеджер со своей девочкой, рядом сидели две девочки, наверно снимались. Мои друзья веселились, фотографировались, я ел какие-то новые сытные роллы и был доволен. Но где-то не далеко в одном из аквариумов, где плавали разноцветные морские рыбехи, что-то хлюпало, плескалось, барахталось. То была лягушка, что так хотела жить. И казалось она была по всюду – и в тарелке с супом у того менеджера, и как логотип на часах мажора, и квакала резиновыми красовками спортсмена.
Жалко, что мы были ни где-нибудь в Париже, я бы заказал себе жаренные лягушачьи лапки, чтобы хоть символически покончить с этой лягушкой.