Надломленная веточка
На уроке опять не было Марины Авраменко Зиночка сидит над тетрадями 7-го «Б»,
. и вялотекущая мысль ее уже в который раз советует молоденькой учительнице завтра же узнать у классного руководителя, почему эта девочка ни разу не появилась в школе с начала учебного года. Да и реакция одноклассников на отсутствие девочки какая-то неестественная: ни сочувствия, ни желания говорить об этом. Сегодня, например, на вопрос Зиночки: «Все в классе?»,Верескун Валерка, отчаянный шалопай, сказал сквозь зубы: «Все, кроме «красавицы» .По лицам мальчишек прокатились недобрые ухмылки, а девчонки как-то смущенно потупились…
В учительскую вплыла дородная белокурая «химичка» :Горохова : «Всем-всем: дня – доброго, учеников – умных!»
-Морковки – крупной! – это завуч Валентина Ивановна так стала вставлять свое объявление по поводу того, что завтра вместо занятий ученики 7-х и 8-х классов поедут убирать урожай с поля подшефного совхоза. Учителя объявление это восприняли без признаков энтузиазма, не в пример радостным ученикам:- Ура, завтра не учимся!
Опять забыла спросить у Эмили Юрьевны, почему Авраменко в школу не ходит, и вообще: что из себя представляет эта загадочная «красавица»- думала Зиночка, автоматически обрезая ботву и складывая морковку рядочками в новые пахнущие смолой ящики.
-Привет «героям кому нести чего куда», - это как раз Эмилия Юрьевна подошла- Давайте, Зиночка чайку горяченького Вам плесну- И она открыла красивый китайский термос. Сбросив перчатки, Зиночка стала с удовольствием дуть на кружку, наполненную ароматным чаем..- Спасибо,. Эмилия Юрьевна, а то пока день разгуляется, тут и задубеть можно! Ночью, видимо, приличный морозец был.
-А я люблю конец сентября. Посмотрите, красотища то какая вокруг! Там за полем – заросли боярышника, и ягодки на нем после мороза янтарем светятся. А вкусные, ну просто объедение! – Эмилия Юрьевна сладко потянулась и мечтательно посмотрела в сторону багряного склона, под которым делала поворот печально знаменитая речушка, по преданию местных жителей, ставшая последним пристанищем грозного Колчака .
-Эх, сбегать бы туда сейчас, веточек боярышника наломать, там и брусничка, наверное, еще есть! Ан-нет! Сиди тут, следи за «гавриками».
«Гаврики», меж тем, споро выдирали морковку и сносили её в кучи, у которых сидели Зиночкины коллеги и орудовали опасными инструментами – кухонными ножами.
-Эмилия Юрьевна, я всё спросить Вас хотела, почему Авраменко в школу не ходит, болеет?
-Да нет, тут всё сложнее. Не до школы ей теперь, проституцией она , дрянь такая, занимается.
-Чем?!- Зиночка едва не задохнулась от услышанного.
-Ну, понимаете, её зэки используют.
-Какие зэки?
-Город-то наш, если знаете, заключённые строили и все комбинаты с заводами тоже. Их здесь видимо-невидимо, зэков-то И расконвоированных- тьма
-
- Что значит «расконвоированных»?
- А то и значит: тюремный срок они уже отбыли, но ещё не имеют права выезжать в другую местность. Они, вроде, уже не в тюрьме, но ещё и не на свободе К некоторым семьи сюда приезжают, а кто вот такими Маринками обходится.
Ошеломленная услышанным, Зиночка простодушно пробормотала: «Но она же совсем ребёнок, это невозможно.»
-Наивняк Вы, Зиночка, во- первых : не такой уже она и ребёнок; в двух классах по два года просидела во-вторых: она уродлива. Но это убоище уже вкусило все прелести вольной жизни. Да и вообще, нам что, поговорить не о чем?
-Но позвольте, Вас что же, совсем судьба ребёнка не волнует?
-Зиночка, Ваш педагогический стаж сколько дней насчитывает? То-то! А мой- двадцать второй год разменял. Меня тоже когда-то волновала судьба учеников, а теперь больше – поступление сына в институт.
-Педагогический?- с нескрываемой издевкой спросила Зиночка и ожесточённо стала отсекать морковную ботву.
-Ну зачем Вы, Зиночка, такая максималистка? То на Вас – розовые очки, а то сразу чёрные…С вами трудно разговаривать. –она закрутила крышку термоса и примирительно мягко добавила: Пойду- ка угощу Галкину чаем
Весь остаток дня в сознание молоденькой учительницы всё глубже вбуравливалось чувство вины перед совершенно незнакомой ей Мариной Авраменко. Вечером ноги гудели, а в голове пульсировала боль хуже физической - боль за искалеченную судьбу Марины. Иначе, как искалеченной , она её после полученной информации не считала. Кто виноват? И что можно ещё изменить? Утром на первой перемене Эмилия Юрьевна приблизилась ко вчерашней собеседнице и подчеркнуто вежливо сказала: « В Вашем 5-ом-«А» Володя Зиновьев учится, так это Маринкин брат, только у них отцы разные. Вы его ещё не посещали? Давайте как-нибудь вместе сходим, туда по одиночке ходить небезопасно.
. –Давайте сегодня!- загорелась Зиночка.
- Нет, у меня сегодня шесть уроков, плюс факультатив, пойдёмте на следующей неделе.
И тут девушку захлестнула новая волна вины, да ещё почему-то за всех коллег сразу. После урока в 5-А классе она подозвала щупленького Зиновьева Вовку и сказала: «Я хочу, Володя, сегодня в гости к вам сходить, проводишь?» Вовка беспомощно заморгал, попытался улыбнуться, но получилась жалкая гримаса: половина лица, обтянутая тонкой кожицей, сморщилась, а большой рваный рубец, уходящий от скулы до уродливого уха, стал выделяться ещё чётче на резко покрасневшем лице.
-Конечно, провожу, Зинаида Ивановна.
Из школы они вышли вдвоём. Вовка то и дело забегал вперёд и закидывая учительницу незатейливыми вопросами, пытался выяснить, собирается ли она жаловаться на него за отсутствие словаря, или за вчерашнее курение за школой. И остался в конце концов доволен тем, что целью визита учительницы было знакомство с родителями и изучение условий жизни своего ученика.
-Только папки у нас нет, он - в тюрьме. Мы втроём живём: мама, Маринка и я. Мама – на работе, она на вокзале убирается и приходит поздно, а Маринка – дома, она уже взрослая.
-Сколько ей лет?
. –Скоро уже пятнадцать будет. Она у нас, знаете, какая добрая!-и тихонько добавил: «Я её люблю». До намеченного пункта можно было почти доехать на трамвае, сделав большой крюк через половину города, но они шли напрямик: через товарную станцию, мимо высокого угрюмого забора, обтянутого тремя рядами колючей проволоки.
-Здесь уже недалеко, устали?- спросил сочувственно Вовка, глядя, как попутчица подсовывает в туфелек на высоком каблуке багряный резной листок боярышника Свернули на тропинку и вскоре стали продираться сквозь сплошные заросли облетающего малинника. Внезапно колючий малинник расступился, и они оказались перед низеньким порогом коренастой избушки. По обе стороны двери на них глянули два окошка. Одно- с двойной рамой и с яркими ёлочными игрушками на вате , другое – одинарное, затянутое поперёк пёстрой занавеской. Войдя в коридор, Зиночка обнаружила, что это вовсе не домик, а барак По обе стороны довольно длинного коридора – по полдюжины дверей. Зиночка не успела толком присмотреться, как Вовка распахнул первую дверь, из которой выпала на грязный коридорный пол полоска света. И тут же послышалось: «Вовка, ноги вытирай!»
-Марин, к нам учительница пришла, Зинаида Ивановна. Она добрая. Боком к входной двери, перед умывальником стояла девушка, ладно скроенная, с высокой девичьей грудью. Её фигурку обтягивало простенькое вылинявшее платьице. Девушка на мгновение замешкалась, но, услышав бодрое «Здравствуйте!», повернулась к вошедшим. - - Добрый день, проходите пожалуйста.- Её правая рука машинально завелась за спину, но Зиночка успела заметить изуродованную кисть. Это была кисть скелета с тоненькой перепонкой между большим и указательным пальцами. Безбровая Маринка, со шрамом во весь лоб, приветливо улыбнулась: «Давайте чай пить» - и пошла к печке только что ею подбеленной. Привычно легко вкинула в неё несколько поленцев, оттесала пару смоляных лучинок, и вот в печи затрещали-запели дрова, наполняя убогое жилище атмосферой спокойствия и доверия.
-Марина, ты немецкий-то ещё не забыла? Когда в школу придёшь?- как старой знакомой неожиданно для себя выпалила Зиночка.
-Чуть-чуть шпрэхаю, - улыбнулась девушка и, заскочив в соседнюю комнатку, принесла учебник седьмого класса. – Мне нравится немецкий. Хотите, почитаю.
Марина стала листать учебник. Зиночка едва прикоснулась к её изувеченной руке и спросила: «Откуда это у тебя, расскажи, Мариночка!»
Юная хозяюшка захлопнула учебник и опять юркнула в соседнюю комнатёнку.
-Вот, почитайте лучше, а я пока Вовке обед поставлю и чай нам приготовлю.
«Вчера в нашем городе едва не сгорели двое детей»- громко прочитала Зиночка заголовок в пожелтевшей газетной вырезке. И продолжила тише: «Из-за небрежного обращения с огнём и безответственного отношения к воспитанию детей вчера в Южном посёлке, в одном из общежитий произошёл пожар. Страшной трагедии удалось избежать благодаря ребёнку: шестилетняя Марина, объятая пламенем, вытянула из пылающей комнаты своего двухлетнего брата. Маленькая героиня и спасённый ею мальчик находятся в ожоговом отделении областной больницы. Слишком дорого заплатили дети за антиобщественное поведение своей матери. Пожелаем Марине и маленькому Вове
скорейшего выздоровления».
-Мариночка, ты же героиня- с почти французским от слёз прононсом сказала Зиночка. - Тебе гордиться за свой поступок надо и ходить с высоко поднятой головой! В школе знают о твоём подвиге? Дай, пожалуйста, заметку, я прочитаю её в твоём классе, и в учительской. И больше никто не посмеет обидеть тебя!- она приблизилась к Марине и провела рукой по её плечику.
- А когда ты окончишь школу, у тебя будет красивый парик! Бровки тебе подведём, реснички наклеем, и будешь ты красавицей!
Они пили чай с карамельками, и Марина исповедовалась:
…Васька сказал: « Кому ты нужна, такая страшная! А я тебе дело предлагаю, с нами – не пропадёшь…» Они в нашем бараке вчетвером живут. Так всё и началось. Уже второй год я- с ними. Всё делаю: и мою, и стираю, и готовлю. А они деньги мне платят. Вовке, вон, костюм к школе недавно купили. И на продукты хватает. Мамку тоже кормлю. Она как получку получит, два дня где-то ночует, а потом голодная, грязная домой заявляется….А Васька потом на мне женится, он обещал…Ему немного осталось…
Сердце Зиночки зашлось от жалости и нежности к этим несчастным, ставшим ей совсем не чужими.
-Марина, ну дай же заметку! – Не надо,- потупилась Марина.
, Её и так никто не любит, а она же наша мама!- и Марина смахнула слёзы жалости к непутёвой матери своей изуродованной рукой.