Увидела я как-то в вестибюле нашего университета объявление: «Набор в парашютную секцию». И как-то вдруг захотелось в небо: гул самолета, белые купола… Красиво! Пошла на организационное собрание. Народу было много, и почему-то преимущественно девушки. Записалась, принесла справку о состоянии здоровья, и начались занятия и тренировки. На занятиях мы зубрили так называемую матчасть… До сих пор помню «Учебно-тренировочный парашют Д-1-8 серии 6: площадь купола 82 квадратных метра…. вес в уложенном состоянии 20,5 кг» (остальные подробности опустим как малоинтересные для неискушенного читателя). На тренировках мы отжимались, подтягивались и «отрывались» на тренажере системы Банникова, где имитировалось отделение от самолета. Все действия парашютиста в воздухе отрабатывались до автоматизма: там счет идет на секунды и особо думать некогда.
И вот в марте, когда прекратились морозы и метели, мы поехали на учебный аэродром на свой первый прыжок. К тому времени нас осталось не так уж много: основная масса девушек ушла еще во время тренировок: кого-то не вдохновила перспектива таскать на себе тяжеленный парашют, да еще и не один, а еще и запасной 9,5 кг. Кто-то ушел после первой укладки, поломав наманикюренные ноготочки. В общем, из 42 человек нас осталось всего 15.
На аэродроме нас встретил командир парашютного звена. Он же был нашим первым выпускающим. Надев парашюты, мы выстроились перед самолетом на осмотр. Командир шел вдоль строя и придирчиво проверял экипировку: подвесную систему, основной и запасной парашюты. Дойдя до меня, тронул указательными пальцами наплечные ремни… они легко сползли с моих отнюдь не богатырских плеч. Командир кинул с высоты своего 190-сантиметрового роста:
- Затянуть! – и двинулся дальше.
- А я все затянула! – пискнула я ему в спину.
Он замер с занесенной ногой от такой неслыханной наглости: какая-то пигалица-перворазница, метр с кепкой (154 см), смеет перечить ему – командиру парашютного звена, бывшему десантнику, офицеру запаса, мастеру спорта…
- Что такое?! – рыкнул командир, развернувшись ко мне.
- Я все затянула!
- Еще затяни!
- Так не куда!
Командир лично проверил всю подвесную систему…
Для тех, кто не в курсе: подвесная система парашюта – это такое переплетение лямок, карабинов и пряжек, соединенных между собой таким образом, чтобы удерживать тело парашютиста под куполом. И эта система из ножных, наспинно-плечевых охватов, грудной лямки подгоняется под габариты парашютиста так, чтобы все сидело как влитое: не болталось, но и не жало. При этом есть пределы регулировки по минимуму и по максимуму. И вот как оказалось, что я чуть-чуть меньше того самого минимума!
Командир нагнулся ко мне, аккуратненько взялся за грудную перемычку подвесной системы и, немного приподняв меня над землей, проникновенно сказал, глядя прямо в глаза:
- Ты уж постарайся во время прыжка из подвесной системы не выпасть! А то ж меня посадят из-за тебя, если что…
У моих товарищей, с интересом наблюдавших эту сцену, слегка вытянулись лица.
Наконец, проверка была закончена, и мы цепочкой потянулись к самолету. Погрузились, взлетели... Самолет набрал нужную высоту, люк открылся, прозвучала команда: «Приготовится» Мы встали и выстроились в цепочку лицом к люку.
- Первый пошел!
Первым пошел наш инструктор Саня. Ну, а потом – мы.
Говорят, что никто не помнит свой первый прыжок с парашютом. Не верьте! Я помню свой первый прыжок до мельчайших подробностей. Подошла к люку, как на тренировке. Выпускающий посмотрел в люк, чтобы проверить, как ушел предыдущий парашютист. Убедившись, что все в порядке, кивнул мне:
- Пошел!
Я глянула вниз, в пространство за открытым люком, и в мозгу появилась мысль: «А как туда идти-то, когда там пустота, ничего нет?!». Повернулась к выпускающему, глянула в его напряженное лицо, недоуменно пожала плечами и шагнула в небо. Несколько секунд ошеломительного свободного полета и дальше все было почти так, как на тренажере: рывок за плечи и резкое торможение – это раскрылся основной парашют. Началось плавное снижение. Памятуя инструкцию, проверила состояние купола – вышел штатно: раскрылся полностью. Красивое зрелище, между прочим, – белоснежный купол на фоне пронзительно синего неба! Расконтровала запасной парашют (там надо было выдернуть тросик из специального устройства, которое автоматически раскрывает запасной парашют на заданной высоте. Это на тот случай, если основной парашют не раскрылся, а парашютист не контролирует себя: например, потерял сознание. Если тросик не выдернуть, то устройство сработает, запасной парашют сам раскроется и придется приземляться на двух куполах, а это чревато…)
Перед прыжком наш инструктор советовал нам отработать повороты. Ну, естественно, я, как примерная ученица, сделала и это. Попробовала развернуться влево, вправо, сориентировалась на местности. До земли осталось совсем немного: развернулась лицом к набегающей земле, сгруппировалась, как учили: ноги вместе, полусогнуты, ступни параллельно земле, и… Земля приняла меня ласково: пушистым мартовским сугробом смягчив падение. Погасив купол и подобрав стропы, утопая по колено в снегу, побрела к избушке командного пункта.
Возле КП нервно вышагивал давно уже приземлившийся наш выпускающий - командир парашютного звена. Увидев меня, прошептал:
- Слава богу, живая! – и потянулся к медсестре, которая в стакан с водой капала остро пахнущую валерьянку. Мои товарищи тихо ржали. Оказывается, что мой вес (49 кг) сыграл со мной злую шутку. Если вспомнить физику, знаменитый закон Ньютона, то время падения зависит от веса падающего тела. Поэтому, когда вся наша группа уже приземлилась, я еще была в воздухе. В это время начала прыгать следующая группа. И выпускающий меня потерял из виду! Он бегал возле КП и ругался на чем свет стоит:
- Где эта пигалица? Недомерок-парашютистка, которая в подвесной системе болтается, как… (далее следовала непереводимая игра слов местного диалекта).
Ровно через неделю, в субботу, мы поехали на второй прыжок. Наши ряды поредели: после первого прыжка двое ребят и одна девушка покинули секцию. Было немного грустно, что ребята столько прошли и не дотянули совсем немного до получения 3-его разряда: для этого нужно было сделать всего лишь 3 прыжка! Но чем ближе наша машина подъезжала к аэродрому, тем радостнее было настроение: мы предвкушали очередную встречу с небом! Радость немного омрачили известием, что прыжки откладываются на неопределенное время из-за сильного ветра. Потянулись бесконечные часы ожидания. Мы сидели на скамеечках возле КП, подставив лица ласковому мартовскому солнышку и травили анекдоты. Наконец, нам дали «добро» - скорость ветра уменьшилась до допустимой по инструкции величины. Мы надели парашюты и выстроились на краю летного поля перед самолетом. На этот раз выпускающим был заместитель командира парашютного звена. Он привычно проверил нашу экипировку и, встав перед строем, объявил:
- Товарищи парашютисты! Ветер на пределе допустимого, поэтому варежку не разевать. Приземлились – сразу гасите купол. А то будет как вчера…
- А что было вчера? – спросил кто-то из нашей группы.
- А вчера один перворазник из политеха приземлился, стал стропы подбирать… купол еще не погас, а он варежку раскрыл и на девочек в небе засмотрелся. Порывом ветра купол наполнился и приподнял парнишку.
- И что?
- А то! Гравитацию никто еще не отменял. Его по дуге об землю и шарахнуло. Увезли с переломом позвоночника.
Мы сразу примолкли. Узнать такое, да еще перед прыжком! У кого хочешь настроение испортится! Сели в самолет. Выпускающий выудил меня и посадил на сиденье рядом с собой:
- Пойдешь первой, как самая легкая.
Мои коллеги захихикали, вспомнив историю недельной давности. Я явно приобретала известность!
Набрали высоту, люк открылся… Замигала лампочка «Приготовиться», потом – вторая «Пошел». Я привычно шагнула, уже занесла ногу, как сильный рывок за плечевые ремни меня остановил, а перед лицом показался увесистый кулак выпускающего:
- Куда торопишься?
- Туда, - показываю в овал люка.
- Команды не было!
- А это что? – показываю на лампочки.
- Ты здесь должна меня слушать, понятно?
- Ага… - киваю.
Самолет делает разворот над полем.
- ПОШЕЛ!
Все было как обычно – полет, рывок, медленное снижение и приземление. И вот тут-то…
Ветер был действительно сильный. Я тянула стропы под себя, стараясь погасить купол, но мне это не удавалось. 82 квадратных метра купола, наполненные лихим весенним ветром, надувшись парусом, потащили мою легкую тушку по снегу с бешенной скоростью. Мне не хватало физических сил противостоять этому напору, а застрявший в памяти рассказ про вчерашнего бедолагу с переломом позвоночника, обессиливал окончательно. Меня несло через поле в сторону леса. От КП, усиленный мегафоном, донесся голос командира парашютного звена:
- Да не стойте вы….. Ловите эту…..
Парни ринулись в мою сторону. Увязая в снегу, догнали уже почти у самого леса, погасили купол.
- Ты как?! Живая?!
- Почти…
Оглянувшись на траекторию своего «полета» по земле, я увидела широкую и прямую, как стрела, борозду, пропаханную моим тщедушным телом по заснеженному полю. Ребята проследили за моим взглядом:
- Красиво проехала!
Мы дружно засмеялись. Когда, наконец, утопая по колено в снегу, мы выбрались на летное поле, нас встретил командир парашютного звена. Он был спокоен, как скала, но от него несло острым запахом валерьянки.
- Тебе сколько еще до разряда-то прыгать?
- Один прыжок.
- Один… Это хорошо. Наконец-то я отмучаюсь!
На КП мне навстречу вышла медсестра:
- Тебе сколько еще до разряда-то прыгать?
- Один прыжок.
- Один… Это хорошо. Но все равно надо запас валерьянки пополнить!
Потом погода испортилась, начался снегопад, так что на третий (зачетный) прыжок мы поехали уже в начале апреля. Ветра практически не было. Небо было абсолютно чистое. Командир парашютного звена улыбался, как именинник – для меня третий прыжок означал получение спортивного разряда, а для него – исчезновение фактора стресса.
Ничто, казалось, не предвещало никаких ЧП. Но это только казалось…
Уже привычно прыгнув первой, приземляюсь, и неожиданно получаю довольно ощутимый удар по ногам. Оказалось, что я приземлилась на край взлетно-посадочной полосы. Утрамбованный многотонным самолетом снег по плотности не уступает бетону! Устояла на ногах, легко погасила купол и, испытывая сожаление о краткости процесса прыжка, начинаю не торопясь собирать стропы… И тут слышу непонятные крики, доносящиеся от КП, едва пробивающиеся через гул самолета… Оборачиваюсь и вижу несущийся на меня самолет. Он взлетает, и метрах двух над головой проносятся его огромные шасси. Проводив самолет взглядом, иду к КП, радуясь, что под ногами не рыхлый снег, а твердая поверхность летного поля. Возле КП с белым лицом стоит командир парашютного звена, и прямо из бутылочки пьет валерьянку:
- Ты... ты...
- А что я?
- Да что я сделала-то?!
- Ты что, совсем не видела куда приземлилась?
- На взлетно-посадочную полосу. И что?
- ЧТООООО?????!!!! А если бы тебе черепушку шасси раскроило?! Вон отсюда! И чтоб духу твоего здесь больше не было! На пушечный выстрел не подпущу!
Осенью, когда начался очередной набор в парашютную секцию, я затесалась в толпу желающих, надеясь все-таки продолжить заниматься этим спортом. Кто хоть раз почувствовал себя с высотой на «ты», никогда уже не может спокойно ходить по земле - его будет тянуть в небо. Нас пригласили в актовый зал аэроклуба, показали великолепный фильм про парашютный спорт. Начальник аэроклуба рассказал историю клуба, показал награды, завоеванные нашими спортсменами на соревнованиях, и пригласил познакомиться с инструкторами и командиром парашютного звена. Я сидела в последнем ряду, но, тем не менее, постаралась спрятаться за спины впереди сидящих. Но это не помогло. Едва командир парашютного звена зашел в зал, его наметанный глаз выхватил меня из толпы. Командир застыл как вкопанный, его лицо пошло красными пятнами, и он рявкнул:
- ТЫ?! ОПЯТЬ?! ВОООООООН!!!!!
Под недоумевающими и любопытными взглядами собравшихся, мне пришлось пробираться к выходу. Инструкторы, бывшие в курсе наших «взаимоотношений», едва сдерживали улыбки. Обходя командира, я услышала зловещий шепот:
- И чтоб на пушечный выстрел не подходила…
Так бесславно закончилась моя карьера парашютистки.
______________________________________
Фото с сайта http://www.parachutist.ru/