Восхождение

Встретивший меня инструктор по серфингу Алексей, кивнул на купол аэропорта Шарм-эль-Шейх и бросил мимоходом: «Ор-р-ригинально".

Я посмотрел вверх. Аэропорт построен в виде шатрового лагеря бедуинов: «Да, интересно».
Подошли к микроавтобусу с табличкой на лобовом стекле «Дахаб». Попросил Алексея задвинуть мой телескоп подальше от любопытных глаз. Натерпелся с ним на таможне – чуть не отобрали. Он по форме и упаковке очень похож на оружие. Несколько раз пришлось открывать и убеждать контроль, что это любительский астрономический прибор.
Инструктор бережно уложил его в микроавтобус и помог разместиться остальным пассажирам. Сам сел рядом с водителем-арабом и дал отмашку.

Микрик, набрав скорость, полетел в сторону марсианского пейзажа Синайской пустыни. Дорога черной змеей петляла среди испещренных морщинами гор, сожженных беспощадным солнцем и израненных песчаными бурями. Закатное светило подкрашивало склоны красноватым светом. «Вот почему море называется Красным. Открытие, правда, не мое, но зато второе наблюдение тянет на мировое признание. Многие вершины Синайских гор похожи на египетские пирамиды. Древним зодчим было что копировать».

«Грязновато живут, как и у нас, в России». По обочинам и всему видимому пространству торчали из песка обрывки всевозможного мусора. Через дорогу, как перкати-поле, ветер гнал целлофановые пакеты. Там, где они цеплялись за препятствия, песок наметал маленькие барханчики. «Послание потомкам. Целлофан долговечнее мумий. Вообще, если просеять песок Синая, чего только в нем не найдешь – и истертые подошвы воинов армий Тутмоса и Рамсеса, и пряжки римских легионеров, и пуговицы от мундиров отрядов Наполеона… А сколько следов от последних арабо-израильских конфликтов? Спрашивается, из-за чего здесь возникают войны? Бери эту бесплодную землю даром – не хочу».

От монотонного пейзажа клонит в сон. Голова раскалывается на части. Не от боли. Просто так. Каждая извилина живет своими впечатлениями. Мозг остается без диктатуры доминирующей мысли. Остальные мысли, то забегают вперед, то взлетают на вершины ноздреватых холмов, то присаживаются рядом: «Куда нас везешь? Где и на какие шиши будем жить? Сколько времени здесь пробудем?»

С трудом собираю их в кружок.
Мой друг купил себе билет на Красное море. Но у него случилось затруднение по работе. Он предложил мне воспользоваться поездкой. В Москве сейчас холода и сугробы, а кому не хочется поплавать в теплом море. Вы же знаете, мои хорошие, врачи не разрешают мне летом отдыхать под жарким солнцем. На Красном море сейчас плюс 20-25. Я охотно согласился. Но друг попросил об одном одолжении.
– Каком? – хором спросили извилины.
Объясняю: как говориться «не для печати», компаньона моего друга, генерального директора крупной фирмы по недвижимости, сняли с поезда мертвым. Врачи констатировали инфаркт. Но на работе никто в эту версию не поверил. Молодой, спортсмен, здоровый. Своим умом, настойчивостью и упорством достиг положения. Начинал карьеру охранником на фирме. А стал генеральным директором. Его очень ценили и уважали за порядочность в делах. На фирме решили, что его убрали конкуренты. Называли даже конкретных личностей. Но где доказательства? По секрету – вот мы с вами и едем за доказательствами.
– Какими? – шепотом вопрошают мысли.
– Объясняю: генеральный все переговоры записывал на диктофон, а кассеты хранил в банковской ячейке. Об этом знал только его компаньон, мой друг. В ту роковую ночь, генеральный пытался дозвониться до друга. Но тот забыл мобильный в машине. Только на следующий день обнаружил пять пропущенных звонков и две СМСки. То были шифровки. Когда -то в их студенческом общежитии в туалете среди эпистолярных опусов висела и такая вырезка из газеты – «Из одного металла льют медаль за бой, медаль за труд». Когда надо было предупредить друг друга об опасности или о чем-то неприятном, посылали эту строку Твардовского. Судя по всему, генеральный, заподозрив неладное, пытался предупредить друга. А вторая СМСка – «Отечество нам Царское Село» – озадачила. Долго ломал голову мой друг, но, в конце концов, расшифровал и ее. Генерального звали Сергеем. Его первая любовь жила в Пушкине, то есть в Царском Селе. Возможно, через нее он намекал на какую то развязку. Ее звали Татьяна. После сложных поисков мой друг вышел на след девушки. Но в Москве, куда она вышла замуж, след оборвался. Единственная зацепка – она увлекалась серфингом. Мой друг решил, надо попробовать ее искать там, где имеются базы серферов. Для нас наиболее популярным местом является Дахаб на Красном море. Я не читаю детективы, не смотрю уголовные сериалы по телевидению, так что сыщик из меня плохой. Но просьба друга – святое. Задача благородная. Спасти доброе имя человека. Положение на фирме тяжелое. На нее претендуют новые владельцы. Увольняют сотрудников. Прежнего генерального обвиняют в переводе денег в офшоры. А мой друг убежден – его компаньон был честным человеком. Но это надо доказать. И прежде всего найти Татьяну. И еще. В купе у Сергея не нашли никаких документов, паспорта, водительских прав, компьютера, бумажника, телефона.
– А может, сама Татьяна причастна к драматическим событиям в поезде? – выдвигает версию одна из извилин.
– Безусловно, она причастна, – отвечаю, – Но в каком качестве?
Наши размышления прервала неожиданная остановка. Машину задержали на блок посту вооруженные люди в черной униформе. Один из них подошел к машине и заглянул в салон. Перекинулся несколькими фразами с водителем. После чего дал команду открыть шлагбаум. На обочине стояли часовые, прикрытые бронещитками. «Похожи на легионеров Цезаря. Только вместо мечей, в руках автоматы Калашникова».

Сидевший рядом с водителем инструктор, развернулся лицом к салону и вдруг стал рассказывать то, что туристам обычно не говорят. Охрану дорог в Египте усилили после нескольких терактов. Пустыня поделена между племенами бедуинов. Когда началась застройка побережья Красного моря, у бедуинов возник конфликт с федеральными властями. За землю и доходы от турбизнеса. Одним из аргументов в споре стала взрывчатка. Ударили по больному месту – по туристам. Взрыв прогремел на оживленном перекрестке. Сейчас все вроде бы утряслось. Наверное, спор решен. Но контроль и бдительность сохраняются.

Микрик развез туристов по адресам. Мне надо было еще искать себе жилье и встретивший меня инструктор, предложил остановиться у него. Машина въехала на подворье, похожее на декорацию к пьесе Горького «На дне».
– Лайт-хауз, это бывший маяк, – пояснил инструктор. – а также бывшая израильская тюрьма для пленных арабов. Дешево и сердито. Интернет можешь подключить завтра утром в соседнем дайв-центре, спросишь Бориса. Арабы сдают комнаты, даже дома, не вопрос, найдешь за день от 150 до 500 баксов в месяц. Можно и в отель, сейчас народ схлынет после праздников и можно кэмп за 10-15 в сутки с завтраком найти. Но вообще-то мой сосед, фотограф, уехал на несколько дней в Каир снимать для глянцевого журнала. Койка свободна. Поживи, осмотрись. По субботам на Лайте - блины. Приноси с собой,что хочешь к столу. Вообще супер, если ты купил в дьюти-фри алкоголь, тут только «голимое» местное пойло. Нормальную выпивку только туристы привозят. Кстати, сегодня блины. Со всеми познакомишься.

Я спросил, где можно купить еду к блинам и вышел через двор в переулочек. Он был завален грязными ящиками из-под овощей и вялой зеленью. Тут же среди мусора на мангале местные готовили ужин. Кто-то сидел прямо на пыльной земле.
«Полнейшая антисанитария», – моментально поставила диагноз одна из извилин. – «Значит кушать здесь надо осторожно…и пить тоже».

Я вышел на приморскую «авеню» Дахаба. Это была довольно оживленная улочка огибающая залив. Лавки, магазинчики с сувенирами, кафе, ресторанчики – вроде все как и в любом восточном городе. Но то ли в этих покачивающихся на закате разноцветных фонариках и кострах было свое очарование, то ли в общем облике была разлита лень и расслабленность. Я вспомнил, что несколько моих знакомых зависали здесь чуть ли не на полгода и говорили про Дахаб, что это не место, а образ жизни.


Ко мне стали обращаться дежурившие у входа своих заведений  торговцы сувениров и официанты.
– Привет! Хорошо! Как деля? Захади! Папробуй! Бест прайс, бест прайс! – звучало со всех сторон.
«У меня, что, на лбу написано, что я новенький? Ах, да. Московский цвет лица и одежда выдает туриста. Завтра надо перейти на летнюю форму, принять облик аборигена и подзагореть».
Вспомнилось одно из наставлений приятеля. В Дахабе все на «ты». Он рассказал случай. Как–то в Дахаб прилетел Борис Немцов. Был он тогда чуть ли не в должности премьер-министра. Его подвели к самому крутому серф-инструктору.
– Как зовут? – обратился серфинструктор к высокому гостю.
Гость слегка опешил.
– Я – Немцов.
– Мне по барабану, кто ты. Как зовут?
Немцов, наконец, врубился и ответил, – Борис.
– Вот что, Борис, – приказывает инструктор, – положи доску и смотри за мной.

«Египет заметно отличается от других арабских стран, где я побывал. Назойливое попрошайничество, недостойное наследников великой цивилизации. А может они вовсе не наследники? Пришли на развалины предыдущей формации. Некоторые навыки, особенно в строительстве, не исчезают бесследно. А у египтян, похоже, исчезли. Высказываться вслух не буду, иначе забальзамируют заживо».

В конце торговой улочки присел на каменную ограду. В двух шагах плескалось прозрачное море. Вода синяя от глубины. Группа дайверов в своей экипировке, похожая на отряд диверсантов, выходила из воды. Другая группа тут же на берегу снимала гидрокостюмы и из-под внушительных «скафандров» высвобождались тщедушные беленькие тельца офисных работников каких-то восточных стран. На противоположном, саудовском, берегу за вершины гор цеплялись последние лучи солнца. Мои мысли вели неспешный диалог.

– Почему на море можно смотреть часами и не надоедает? – спрашивает одна.
– Потому, что оно всегда живое, – отвечает другая.
– А почему Дахаб так облюбовали наши? – интересуется третья.
– Из-за дешевизны. До других морей и океанов далеко и дорого.
– ЭЭЭ тут что-то есть еще, - заключила еще одна извилина. – Мне это напоминает международный слет маргеналов. Куда-то слетаются глобалисты, куда-то меньшинства, а сюда антитрудоголики.
Запищал сотовый. Читаю СМСку, – «Поторопись. Того требуют обстоятельства».
– Что за обстоятельства?
Я-то думал, времени у меня вагон. «Временем не ограничена только природа. У нее в запасе миллионы и миллионы лет. Его не хватает только человеку». Так, кажется, утверждал естествоиспытатель Ламарк.

Вспомнились рассказы Хемингуэя про охоту на африканских львов. Охотник идет по следу льва, а зверь по следу охотника. Может такая ситуация и у моего друга?
Я пошел искать магазин, где торгуют спиртным. Мне сказали, что он один на весь Дахаб, на рынке в Ассале. Купил две бутылки вина и фруктов. Когда вернулся в Лайт-хауз, компания уже собралась. Двор наполнился запахом жареных блинов и дымом от кальяна.
Меня взял за плечо знакомый инструктор и подвел к общему столу.

– Друг нашего друга, наш друг. Вы помните Андрея Сорокина, бывшего менеджера. Он рекомендовал Владимира окрестить в нашу веру и обучить серфингу. Владимир астролог, на такую профессию у нас вакансия. К тому же он привез с собой телескоп. Мы его научим серфингу, а он будет объяснять нам, почему на небе так много звезд и что они нам предсказывают.

Меня приняли тепло, но без «ахов» и «охов». Раз приехал – значит так надо.
Подумалось – с такими людьми можно промолчать весь вечер и скучно не покажется. У них общение происходит на бессловесном, флюидном уровне.

Через какое-то время во двор въехал парень на чудовищном и неизвестно из чего собранном велосипеде. Он произнес трагическим голосом: – «Турист ушел!»
Все ему подыграли глубоким вздохом. Велосипедист получил порцию блинов, посыпал их какой-то травкой, съел, развернулся и уехал, только потом я заметил, что он отталкивается от земли ногами, потому что на нем нет педалей.

Я подсел на краешек стола к загорелой блондинке с правильными чертами лица модельного вида. Она была стройна, почти раздета, томна, дымила и молчала.
– Что означает ритуальная реплика: «Турист ушел», – и почему все вздохнули? Из какой это мелодрамы или оперы?
– А-а-а, ты про нашу Кассандру? У велосипедиста кличка «Вестник». – Ответила блондинка, не меняя позы. – Он сообщил нам не совсем приятную новость. Сегодня заезд туристов был, а туристов в нем не было. Значит завтра мы, инструкторы, останемся без новых клиентов, работы и бабла.

Появился еще один персонаж. Его приветствовали возгласами и аплодисментами. То был араб неопределенного возраста, роста и рода занятий. Лысый  и улыбчивый. В правой руке он держал за жабры большую рыбину.

– Контрабанда, господа судьи и присяжные заседатели. Свежая акула, – произнес он на приличном русском. Я от неожиданности чуть не подавился блином.
Под шумок, что раз туриста нет, то и алкоголя из дьюти-фри, тоже нет, и кто пойдет за местным питьем, я спросил свою соседку
– Кто этот гость?
– О-о-о, это наша местная достопримечательность. О нем даже статью писали в московской прессе. У него дома под стеклом вырезка. Он юрист, – она так и не шелохнулась при этом, медленно обдувая меня едким дымом. – Он, как и многие тут, сначала случайно встал на серф, потом влюбился в ДХБ и оставил семью и офис. Построил здесь дом и живет один, тусуется с русскими.
«Похоже, что Дахаб не только для наших, но и для некоторых арабов, превращается в Запорожскую сечь, в некую казачью вольницу».
– А кто та дама, что напротив? – Я указал на экзальтированного вида особу с браслетами с бубенчиками на ногах.
– Почтенная мать троих детей. Дайвер. Ныряет на задержке дыхания. Муж – настоятель одной  из церквей в центре Москвы. Близок к Лужкову.
«Ничего себе, компашка. Чем глубже, тем сильнее перехватывает дыхание».
Началась раздача второй порции блинов. Все почему-то посыпали их какой-то трухой и очень веселились, я так и не понял чему…
Я подошел к арабу, разделывающему рыбу.
– Я новичок в Дахабе. Но обратил внимание – многие продавцы и официанты употребляют русские слова и целые предложения. Здесь что, русский учат в школе?
Улыбчивый юрист заулыбался еще шире.
– Я русский бы выучил только за то… Сами учатся. Я русский выучил в России. В Университете. Здесь у меня свой юридический офис. Все дела русских веду лично я сам.
– А какие у них юридические дела? Они же здесь на отдыхе?
– ООО – по-восточному запел он -Не совсем так. Россияне владеют станциями, оборудованием и недвижимостью. Но по нашим законам они могут быть только совладельцами и только с арабами. Без юриста тут – и он характерно развел руками и состроил гримасу.
Чтобы разговор не прервался, я стал помогать разделывать рыбу.
– Мне нужна ваша консультация, как юриста.
– В чем проблема?
– Я прилетел сюда в поисках одной молодой женщины.
– Многие русские обычно прячутся в Дахабе от женщин. А вы ищите.
– Так получилось. Меня попросил мой друг. Он бизнесмен. Она его первая любовь. И он хочет сделать ей денежный перевод. Не афишируя, не привлекая внимания.
Араб понимающе кивнул и глаза его загорелись азартом.
– Я помогу вам ее найти. Здесь все друг друга знают.

На топчане в углу трое мужчин, полулежа, раскуривали кальян, по очереди передавая трубку. Предложили мне. Жестом показал – не курю. Они продолжили обсуждать какой-то технический прием в серфинге. «Не умереть бы нам от одиночества при таком скоплении народа», – шепчут извилины. Снова подсаживаюсь к блондинке с правильными чертами лица. Она все в той же позе, томной и дымящей.

– Когда-то я легко угадывал имена, особенно женские. Вас, наверное, зовут Маша. Ту даму напротив – Ирина. Еще дальше – Светлана. За ней Полина.
Я напрягся в ожидании хоть какой-то реакции.
– Ну, вы же астролог, у вас работа такая, – и она, наконец, оглянулась на меня.
– Нет среди вас только ни одной Татьяны.
– Почему же, есть. Только она не ходит на Лайт. Она теперь в Лагуне тусуется.
– Где? А-а-а, это там где отели? Я еще туда не ходил. А сколько серф-станций в Дахабе?
– Три русских и пяток иностранных. Со своими инструкторами и клиентурой.
«Итак, какая-то Татьяна имеется, но только на другой станции. Уже неплохо», - подвел я итог разведки боем.
Мне передали кусок жареной рыбины и пару блинов.
– Я вижу, все посыпают блины какой-то травкой. Это что, укроп?
– Нет, петрушка, - ответила девушка и, наконец, засмеялась.
– Скажите, а ту Татьяну, с другой станции, вы знаете? Я учился с одной Татьяной, она увлекалась серфингом, может быть это она и есть?
– Я с ней знакома. Завтра в Лагуне покажу.
Началась любопытная игра. Ведущий задавал вопросы участникам: Кем бы ты хотел быть в Норвегии в ниши дни? Все по очереди отвечали:
– Владельцем буровой на Северном море.
– Спортсменом лыжником.
– Хозяином отеля в фиорде.

И так далее. Затем ведущий менял страну, эпоху, а вопросы почти не менялись. Игроки должны были обосновать свои ответы.
В качестве суперприза выступал супергрязный граненый стакан с каким-то пойлом. Они называли его свежевыжитым соком из табуретки. Много позже от естествоиспытателей я узнал что это не шутка, а действительно местный напиток из сахарного тростника, идущего на изготовление плетеных поделок.

В Лайт-хаузе мне спалось плохо. Снились страшилки. Возможно, мешали души прежних обитателей тюрьмы. Я для них был чужаком. А может быть мешало отсутствие нормального матраца и крыши над головой. Я понял, что если здесь задержусь, то телескоп будет установлен в рабочую позицию прямо в изголовье.

Утром до серфстанции в Лагуне я пошел пешком по длинной дороге вдоль моря. Путь занял минут сорок быстрым шагом. На море начался отлив. Берега обнажились. Среди коралловой отмели бродили дети и женщины. Они искали розовых кальмаров, били их о камни, что было неприятно видеть, и складывали в сумки. Дул легкий ветерок. Издали мне было видно, как Лагуна заполнялась парусами. Минуя пляж дорогого отеля «Хилтон», дошел до той станции, где базировалась вчерашняя компания. Распоряжалась инвентарем и снаряжением знакомая блондинка.
– Здравствуйте, Маша. Поздравляю с удачной погодой.
– Спасибо. Погода для таких, как вы, начинающих. Ветер устойчивый и не порывистый. Вы вчера проговорились о знакомой Татьяне, я сегодня с ней ехала на станцию. Она живет в Старом городе. И сообщила, что вы ее ищите. Она в Лагуне. У нее синий парус под номером шесть. Вот бинокль, поищите сами.

Вдруг одна из самых язвительных извилин изрекает: – «А что если Татьяна соучастница преступления? Получается, что она предупреждена?»
Я как будто почувствовал похлопывание по плечу. Оглядываюсь – Штирлиц: – Дружище, это провал!
Моя голова снова раскололась на части. Мысли посыпались на песок: «Что же нам теперь делать?»
«Где я совершил ошибку? Наверное, вчера, на тусовке. Ляпнул блондинке лишнее. Поспешил – насмешил. Но теперь не до смеха».
Собрав волю в кулак, отвечаю мыслям: «Продолжать думать!»
Машинально разделся и полез в воду. Море освежает, но думается в воде плохо. Вылез на берег и лег на лежак.
– «Как быть? Играть под простачка? Хотя бы посмотреть, как Татьяна выглядит».
Иду по пляжу. Всматриваюсь в лагуну. Парусов много, а синего под номером шесть не видно. Проходя мимо очередной станции, вдруг вижу  его на песке. Рядом – никого. Странно. Неужели что-то спугнуло ее?
Вернулся назад. Знакомая Маша говорит мне:
Я только что видела Таню. Она вернулась в город. Вечером она с компанией едет на гору Моисея. Сбор возле «Хилтона» в десять вечера. Если желаете, я забронирую вам место. Только одевайтесь потеплее, ночью в горах холодно.
Поблагодарив Машу, пошел обратно в Лайт-хауз. Еще раз перечитал смску – надо торопиться. Ни подъема, ни радости я не ощутил. Все уже пошло не так, как предполагал. Тело начинало знобить, не то от простуды, не то от провального начала моей сыскной карьеры. Отлежаться бы, да не до того. Надо ехать.

Дождавшись вечера, на попутной машине доехал до «Хилтона». Там уже меня ждали три девушки и один мужчина.
– На гору? – спросил я.
Они кивнули головами.
– Нас Маша предупредила. Вы тот астролог, кто по звездам предсказывает судьбы. Вчера, говорят, вы в Лайт-хаузе угадали имена всех девушек.
– Просто вчера было удачное расположение звезд и на меня снизошло озарение. Сегодня чувствую себя хуже. Решил подняться на гору Моисея за энергетической подпиткой. Все мы частицы мироздания. Одному нужна финансовая, а мне космическая подпитка.
Девушки держались дружелюбно и посмеялись моему признанию. Кроме одной. Она даже не смотрела в мою сторону. Но я чувствовал, прислушивается к интонации моих слов. И совсем угрюмым выглядел мужчина, лет сорока, в черном свитере и черной вязаной шапочке.
«Вылитый, душман», - подсказывает одна из извилин. – «Если кто и столкнет нас в пропасть, так это он». – Добавляет другая».

Подъехал микроавтобус. Мы загрузились и поехали.

Пустыня ночью совсем не такая, как днем. Ни одного встречного огонька. Летишь в темноту, как в черную дыру космоса. Только мелькают изредка отблески дорожных знаков. Иногда мы обгоняли караваны верблюдов. В свете фар, закутанные в покрывала погонщики и всадники, выглядели фантастическими привидениями. Казалось, что нет в этом мире никакого прогресса. Так было и тысячу лет назад. О двадцать первом веке напоминало только асфальтированное шоссе. Я пристроился на заднем сидении и погрузился в раздумья.
До монастыря святой Екатерины у подножья горы Моисея около четырех часов езды. Когда прибыли на место, там было уже много автобусов с туристами и частных машин. Несмотря на глубокую ночь, работали киоски с сувенирами, бойко шла торговля билетами, фонариками и водой.

Историки утверждают, что это самый древний христианский монастырь и самая маленькая епархия в мире. Он расположен в глубине узкой долины на площади 85 на 74 метра. Высота крепостных стен до 15 метров. Над воротами высечены две надписи. Одна по-арабски, другая по-гречески: «Этот святой монастырь у горы Синай, где Бог говорил с Моисеем, был возведен во спасение его основателя, благочестивого римского императора Юстиниана… в год 6021 после Адама, в 527 году новой эры». Одной из святынь монастыря является часовня «Неополимая купина». На этом месте Моисей увидел куст, полыхающий пламенем и не сгорающий. Библиотека монастыря святой Екатерины, по многочисленным бесценным книгам, вторая по значению после Ватиканской. Здесь хранится более трех тысяч манускриптов на одиннадцати языках.

Отсюда начинается четырехчасовой подъем для поломников и туристов на Джебель Муза – Гору Моисея, высотой 2285 метров.

Строгий контроль проверки билетов. Проходим вдоль монастырской стены. Слева лежбище верблюдов. Своего рода египетский таксопарк. Те, кто не уверен в своих силах, пересаживается на животных. Начиная с этого места, освещение тропы только индивидуальными фонариками. Через какое-то время у меня на плече повисла слюнявая морда верблюда. Погонщик жестами и бормотанием назойливо предлагал услуги. Я не соглашался.
Я шел вверх уже больше двух часов. Чем дальше, тем круче подъем и ярче звезды. По всему серпантину, как новогодняя светящаяся гирлянда, мигающие огоньки фонариков. Сотни паломников и туристов устремляются к вершине, где Бог вручил скрижали Моисею – свод законов с десятью заповедями. Их святость признана тремя мировыми религиями – иудаизмом, христианством и исламом. С древних времен существует поверье, что тому, кто поднимется ночью на священную гору и встретит на вершине рассвет, будут отпущены все грехи.
 Среди толпы встречались и настоящие паломники, поющие псалмы всю многочасовую тяжелую дорогу вверх. Я посмотрел вниз мимо кромки дороги – подо мной чернела пропасть. Только тонкая ниточка движущихся огоньков рисовала дорогу, по которой поднимались люди. Я взглянул вверх. Звезды были завораживающие. Они мерцали, как живые, казалось они так близко, что до них можно дотянуться рукой. Да и небосвод выглядел  неправдоподобно, как купол планетария. Поражало количество звезд – настоящие бриллиантовые россыпи.
Из четырех священных гор, в разных странах, где мне удалось побывать, библейская гора Моисея оказалось самой трудной. Еще через час я стал тяжелее дышать и отставать. Кое-как дотянул до последнего приюта, где полагалась передышка. Там можно было укрыться от ветра и передохнуть на лавке. Очередной партии российских туристов, проводник давал пояснения.
– Здесь последняя остановка верблюдов. До вершины Джебель Муза осталось триста гранитных ступеней. Довольно крутых. Будьте внимательны.
–В группе преимущественно молодые девушки и женщины. На лицах готовность к подвигу. До вершины осталось всего ничего.
«Что люди, что их ратный труд. Они прошли, они пройдут», – нашептывает одна из извилин.
Они то пройдут, а вот мне не светит. Не дотяну. Свитер мокрый, а майку - хоть отжимай. В одной ветровке идти дальше рискованно. Пронизывающие порывы ветра грозят воспалением легких. Бойкие бедуины-торговцы предлагали напрокат пледы и матрасы. Не знаю, почему я не взял теплый плед. Теперь пожалел. Придется остановиться на этом рубеже и встречать рассвет не на вершине горы, а здесь, на склоне.
Мимо меня двое бедуинов понесли вверх на руках какую-то женщину. Оказывается и такое возможно. Наверное, за дополнительную плату.
Ищу закуток от ветра на крутой горной тропе. Все кто мог – прошли вверх. Я один на высоте двух с лишним тысячи метров над уровнем моря. И вдруг почудилось, что на меня кто-то смотрит. Оглядываюсь – никого. Бросаю в темноту:
– Здесь кто-то есть?
Темнота отвечает женским голосом. Жестким и властным.
– Зачем в таком состоянии вы пошли в горы?
Соображаю, что ответить. Иду ва-банк.
– А вы и есть та самая Татьяна?
Пауза.
– Она и есть.
У меня застучали зубы и передернуло все тело.
– Если вы та самая Татьяна, то я решил подняться на священную гору ради вас. Но не рассчитал силы. Простуда преследует меня от Москвы.
– Кто вы и зачем меня ищите?
– Если вы и есть та самая Татьяна, то я привез вам известие.
– Какое?
– «Отечество нам Царское Село».
Нависла грозная пауза. Не всякий народный артист способен ее отыграть на сцене. Показалось даже, что тьма сгустилась еще сильнее. Властный голос из темноты приказывает:
– Дима, укрой его моим спальником.
Чьи то сильные руки стаскивают с меня мокрую одежду и пеленают в спальник. Извилины шепчут: «Это тот самый подозрительный тип, что ехал с нами».
Мужской голос из-за спины:
– Тебе не кажется, что он нас дурачит?
– Кажется. Но пароль назван точно.
Ищу в себе чувство самосохранения. Не удается. В воображении лечу в бездну. Но прежде чем преобразиться в иное измерение, успеваю подумать о душе. Со дна ущелья ей будет высоко и тяжело возноситься на вершину священной горы, не говоря о небесах. Чтобы этого не случилось, беру инициативу на себя.
– С тех пор как я стал изучать ведическую астрологию, у меня  исчезло желание кого-либо обманывать. Жить, правда, от этого не стало легче. Но мои духовные устремления были вознаграждены даром предвидения и озарения. Вот и сейчас вижу ваши души в виде голубоватого свечения. Голубой цвет по ведам означает доброту. Только у вас, Татьяна, он в ореоле красного цвета. Возможно, вашу душу сковывает страх. А у спутника наоборот – красная сердцевина. Как будто у него в душе затаенная тревога.
Голос из-за спины:
– Таня, подобную галиматью несут все, так называемые, экстрасенсы.
Снова длинная пауза.
– Скажите, уважаемый, откуда вам известен пароль? – женский голос стал чуть мягче.
Чувствую, момент истины для меня отодвигается.
– От друга вашего друга. Когда - то у вас была любовь с Сергеем. Мы считаем, что он вам передал важные бумаги или ключ от банковской ячейки. Документы нужны следствию. Они спасут честь Сергея, генерального директора. Недруги распускают слух, будто он скрыл деньги в офшорах. А друзья считают его честным бизнесменом.
Голос из темноты:
– Дима, отведи его подальше от обрыва.
Сильные руки отодвигают меня  куда - то в сторону.
– Несколько дней назад здесь оступился и разбился молодой человек, – сообщает Татьяна. – Долго искали. Даже вызывали вертолет.
Мужской голос, – Возможно, ему помогли оступиться.
Странно, но мне стало легче дышать. Как на ринге, появилась уверенность, что после первого нокдауна я смогу продержаться все двенадцать раундов.
Снова женский голос, – Дима, его надо кантовать вниз. Я позвоню своему знакомому в пресс-службу монастыря, там есть лечебница. Приводи верблюда.
– Не надо. Боюсь верблюдов. Я знаю свой организм лучше врачей. Еще пол часа и лихорадка поутихнет. Вниз дойду сам. Нечто подобное у меня с Афганистана. Как-то в засаде мы получили приказ – перехватить оружие. На горной дороге появился трактор с копной травы. Надо было его остановить и обыскать. У кого-то из солдат не выдержали нервы. Началась стрельба. Оружия не обнаружили, зато в кабине был убитый тракторист и раненая девочка. Рядом находилось селение. Мы знали, что мужчины там вооружены, но с нами они соблюдали нейтралитет. Они наверняка слышали стрельбу. Как поступят в такой ситуации? Нарушат нейтралитет – и мы получим еще один огневой рубеж? Кто-то предложил, надо удирать. А я сказал – нет. Перевязал девочку и на руках понес в селение. Меня обступили вооруженные люди. Я отдал ребенка и несколько индивидуальных медицинских пакетов. Когда уходил, боялся выстрела в спину, но этого не произошло. По возвращении к своим началась лихорадка. На нервной почве. С тех пор при чрезмерной нервной встряске, приступы повторяются. Как сейчас. Но через час, полтора, пройдет.
– Дима, поищи девочек, а я подежурю. Как вас зовут?
– Владимир.
– Вы верующий?
– Легче ответить, какая из мировых религий мне больше по душе. Буддизм. Ты достигаешь нирваны и сам становишься Богом. А вообще- то я верю в гений человека.
– Насколько срочно нужен ключ от банковской ячейки?
– Чем скорее, тем безопаснее для нашего друга и нас с вами. Я вам поверил, прошу верить и мне. Мой друг обнародует документы в интернете и передаст в прокуратуру. Насчет голубого свечения я соврал. Просто поступил как опытная гадалка. Говорил то, что нравится клиенту. Другого выхода, как вы понимаете, у меня не было.
– Раз вы так со мной откровенны, предельно искренней буду и я. На эту гору я уже поднималась дважды. Вчера услышав от Маши, что меня разыскивают, у меня возникло ощущение опасности. И я решила вас сюда заманить. Мой спутник йог и каратист. Сами понимаете, чем бы могло закончиться восхождение. Но мы с Димой решили вас проверить.  Пароль и ваше поведение нас убедили. Вы не из тех, за кого вас сначала приняли. А о голубом свечении угадали точно. Теперь о сути дела. Я ехала в командировку в Нижний Новгород. В проходе вагона кто-то сзади сжал мою ладонь и прошептал: «Отдашь тому, кто назовет пароль – «Отечество нам Царское Село». Мужчина обогнал меня и скрылся в одном из купе. Я вздрогнула. То был пароль моей первой любви. Но бабушке, воспитавшей меня (родители работали на Севере) не нравился жених, зарабатывающий челночным бизнесом. Для старшего поколения, она блокадница, такой бизнес казался чем-то недостойным. Потом мы с Сергеем разъехались. Со временем он стал генеральным директором. Я вышла замуж. Развелась. И вдруг такая встреча. Я сразу узнала Сергея. Почему-то я долго не разжимала ладонь. Мне казалось в ней крестик. Через какое-то время в вагоне возникла суета, появились санитары с носилками и мимо моего купе пронесли мужчину. Прозвучало слово - инфаркт. На носилках лежал Сергей. Помню, что в течение дня не могла разжать ладонь. Когда разогнула пальцы, увидела маленький ключик. Только от вас услышала о его предназначении.
– Вы сказали, что в пресс-службе монастыря у вас имеются знакомые. Надо воспользоваться их интернетом и срочно передать сообщение моему другу. Именно ему Сергей оставил доверенность на банковскую ячейку.
– Я отправлю с телефона. Давайте телефон друга.
Я продиктовал московский номер.
– Смешно сказать, но тот ключ хранится в туалете моей младшей сестры в Питере, в коробке для обуви.
– Очень хорошо. Только слово туалет, для конспирации замените строкой, – «Из одного металла льют медаль за бой медаль за труд». Он догадается, где искать.
Начался рассвет. Тьма отступила в ущелья. Мы сидели на склоне горы, может быть самой живописной, среди нагромождения камней. Под нами был выступ как будто оплавленный космическим лазером. Подобные природные образования встречаются  довольно редко на Синайском полуострове. Я их называю, пейзажными горами. Среди таких живописных скал, укрылась и знаменитая Петра.

Мимо нас спускались первые группы туристов. Впереди шагал плотный мужчина в кожаном пиджаке и, не оглядываясь, на кого-то ворчал. Сзади, прихрамывая, ковыляла, судя по всему, жена. В легкой кофточке и в обуви на высоких каблуках. Мужу, наверное, было за что на нее злиться. Мерзла наверху. Мешала общению с Богом. Да еще и догадалась отправиться в горы в модельной обуви.

Вскоре подошли и наши спутники.
– Ну, как? Вам удалось поговорить со звездами? – спросили девушки.
– Я сегодня не в ударе. Но с одной звездой был контакт и с ней пообщался по душам.
– Дима сказал, что вы чуть в обморок не упали.
– Его Бог спас.– задумчиво произнесла Татьяна.
– Я тому свидетель – добавил Дима.
Я выпрямился и почувствовал, что могу стоять на ногах и двигаться самостоятельно.