В блестящих конусных бёдрах медного магрибского кофейника плывет, переливается её грудь, её умопомрачительная налитая грудь, увенчанная наложенными на кремовую кожу крупными кофейного цвета ореолами сосков, до крайнего напряжения переполненная соком жизни грудь, готовая, кажется, при малейшем нажатии взорваться и расплескать
этот сок жизни на весь мир. Пылает в отражении её синий глянцевый халат в гогеновских тропических сюжетах, плескаясь и обрамляя грудь мистическим свечением; кажется, будто древняя праматерь заваривает всемирное начало жизни и страсти в ритуальной медной турке...
Лара варит кофе своему мужу, Геннадию. Лариса замечательно красива. Она обожает мужа, хотя он не слишком красив, не замечательно остроумен, не особенно богат, и не отличается сексуальным неистовством. Впрочем, начисто лишенным чувства юмора уродом без гроша в кармане - тоже. Гена – необычный. Гена иногда просто совершенно серьезно и неторопливо делал вслух интересное абсурдное рассуждение - и оно оказывалось такой гомерической бомбой, что окружающие моментально взрывались смехом, выстреливая содержимое своих ртов на стол или друг в друга, рыдая и хрюкая, а Гена только виновато улыбался, своим видом извиняясь за причиненное неудобство. Гена человек "не от мира сего" - археолог. Доводится ему путешествовать, хотя командировки и не частые - большую часть времени Геннадий разыскивает исторические факты в курганах книжных источников и погружается в моря хроник и летописей. Живая же работа на курганах и побережьях случается тогда, когда прелюдия внимательного чтения позволяет из субъективного выделить объективное - понимание того, где именно стоит попробовать обнаружить плоть истории. Геннадий часто поясняет новым знакомым, что он не историк, а именно археолог. Что он не даёт оценок и не делает выводов, что он устремлен к вещественным источникам времён и событий, а не к лукавым летописям их очевидцев и оценивающим прошлое трудам современников. Историки порой совершенно бессовестно и вольно употребляют добытые археологами осколки, небрежно складывая совершенно несовместные черепки в убогие подобия преследуемых изящных форм, замазывая прорехи эмоциональными тонами и пытаясь склеить ненадежные места словоблудием...
Лариса - превосходная домохозяйка. Лариса обожает встречать мужа из странствий. Каждое возвращение Гены есть маленький праздник - Лариса готовит изысканные блюда, которые муж никогда прежде не пробовал, украшает спальню на разные манеры - благо, много всякого такого Геннадий привозит из своих странствий. И всякий раз муж выглядит ошеломленным, благодарным и растерянным - и это доводит Ларису до оргазма раньше, чем они продолжают праздник окончания разлуки во взаимных ласках.
Сейчас Геннадий сидит за кухонным столом, ждёт бутерброды и кофе, и ковыряется с дужкой очков, пытаясь попасть винтом в резьбу и одновременно не пропустить видеоряд новостей. Это, конечно, нелогично - во-первых, без очков ему и так сложно эти очки ремонтировать; во-вторых, смотреть без этих очков маленький телевизор, стоящий на кухонном столе - почти бесполезно. Но новости Гена обожает, и рассудок ему в эти минуты отказывает. Новости он никак не комментирует, он просто входит в некое подобие транса.
Удивительно, что, будучи человеком, увлеченным минувшим и свершившимся, муж так одержим кутерьмой сиюминутного, ненадежного, не окаменевшего, не утвержденного временем в одних лишь вещественных свидетельствах, лишенных противоречивых интерпретаций. Во всякое прочее время текущая жизнь оставляет его равнодушным, но эти краткие, горячие и смутные новости муж жадно поглощает, словно бы пытаясь уловить само течение истории, течение её лавы, которая спустя века застывает и остывает, обретая твердую форму в одних лишь засыпанных землей материальных фактах. Сколько было посуды побито, сколько разлито чашек чая, сколько раз завороженный мировым водоворотом событий Гена вместо куска мяса резал ножом и протыкал вилкой свои ладони, сколько раз кофе из чашки или ложка супа выливалась на его грудь или рубаху...И всё же он не мог принять очевидное - ему нельзя смотреть новости и при этом заниматься едой. Это была органическая потребность - жевать и смотреть новости. Еда и новости соединялись и давали тот наркотик, который поглощал сознание мужа. Это Ларису раздражало. Лариса любила вещи и не любила их терять, тем более что многие вещи были необычные - сувениры из Генкиных экспедиций. Но куда более утраченных вещей Ларису раздражало новостное очарование мужа, которое исключало её из восприятия на время новостей. Иногда, войдя в дом и услышав новостную музыкальную заставку, Гена не снимая обуви и не обращая внимания на её сложенные к поцелую губы проходил в кухню и начинал изменять ей с новостями у неё на глазах. "Подай чай" - резко, не глядя в её сторону. "Несладкий" - жестко, не отрывая взгляд от экрана.
Лариса пробовала убирать телевизор с кухни - и Гена даже не замечал его отсутствия до того часа, когда наступало время новостей. В этот момент в нём срабатывал какой-то рефлекс, и он начинал искать неистово алтарь своего внимания, призывая её на помощь, ругая и как попало выкидывая вещи на пути своих поисков. Это было слишком, и от грубой хитрости пришлось отказаться. Попытки обсуждать с Геной возможность отказа от новостей ни к чему не привели. Резюме "давай смотреть новости в месте" фактически было дипломатичной формой предложения не мешать эгоистическому удовольствию - комментариев к новостям Гена не терпел, а обсуждать с Ларисой новости - не собирался.
- Кофе холодный -, замечает Гена жене.
- Только что сняла с огня, он в чашке уже минуту стоит. Ты не заметил, как я его подала.
- Кофе холодный.
" как и то, что официальный Киев в очередной раз демострирует эгоизм в отношениях с Россией, действуя только в корыстных..."
- Геночка, минуту назад сняла и сразу налила.
- Холодный
" однако украинские власти в своих антироссийских заигрываниях с Европой, видимо, забывают, что демократия зимой не греет..."
- Холодный кофе.
- Хорошо -, Лариса забирает чашку, выплёскивает кофе в раковину. Зажигает газ под кофейником, кофе моментально поднимается, она тут же наполняет чашку и подаёт мужу. В глазах её печаль и обида, она отворачивается и смотрит в окно. За окном
ранний октябрь, солнечно, прозрачно и прохладно.
- Кофе холодный
- Гена...я только что...ты издеваешься?
- Я просто говорю тебе - кофе холодный. И хочу горячего кофе.
" Лавров публично оценил решение европейского суда как грубое вмешательство во внутренние дела Российской федерации..."
Лариса растеряна. Она подходит к мужу со спины и кладёт ладонь на его грудь. Короткая пауза, муж неподвижен.
- Я не хочу ласк. Я хочу горячего кофе.
Губы Ларисы сжимаются. Она резко убирает руку, и круто разворачивается, так что по лежащему на столе газетному листу пробегает волна. Подходит к плите, опустошает кофейник, сваливает в него "на глаз" кофе из банки, не используя обычный узорный медный черпачок. Плескает в кофейник воду из серебряного ковша так, что та разлетается вокруг. Кофейник стукается о плиту, и пламя под ним вспыхивает слишком большое, облизывает конус всего кофейника. Лариса стоит и сквозь суженные глаза смотрит в темную глубину. Вода начинает бурлить и выкатывает через край, пахнет жженным.
- Кофе...
Внутри Ларисы, внизу живота вдруг рождается и сразу распрямляется, заняв всё её доброе тело, дикая обезьяна. Она голой ладонью хватает раскаленный кофейник за сужение и упругим прыжком оказывается возле мужа. Он ещё не знает об этом, он смотрит на экран, где человек с худощавым лицом делает резкие мимические движения губами и подбородком при неподвижных пронзительных глазах - " некоторые решили, что можно премьеру гнать без тормозов. Так мы можем тормознуть и высадить. У Крестов. И высадить, и посадить". Звериная сила дергает Гену за волосы, повергает на пол и тут же дикая обезьяна Ларка всем весом оседает ему на грудь так, что у мужа трескаются рёбра.
Пахнет палёной кожей. Обезьяна распластанной ладонью давит на лицо мужа, прижимая его к полу, и поливает крутой кипяток из кофейника на его лицо, и на свою ладонь - но не одергивает её. Глаза Геночки вот-вот взорвутся, но, кажется, даже не от боли, а от чудовищного удивления. На груди, где плюхнулась пижда Ларки, Гену ошпаривает так, словно и там плеснули крутой кипяток. Крика не слышно, ладонь жены крепко закрывает рот, и напор под ней постепенно утихает. Тогда Лариса ладонью берёт теряющего сознание Гену за челюсть, и, удерживая его голову, начинает неистово бить острым носиком толстостенного магрибского кофейника в губы. Губы Гены рвутся на лоскуты, трескаются и крошатся зубы, и сквозь эту кашу вырывается воздух и хрип из раздавленной груди, обдавая обнаженную Ларкину грудь кровавой пылью и осколками зубов. Лариса ещё несколько секунд месит лицо мертвого мужа кофейником, и прямо с его тела одним прыжком оказывается перед балконной дверью, которую рывком отбрасывает, а вторым прыжком бросает свою тело на оконную раму остекления, и высадив её с режущим страшным визгом, летит к земле. С ней рядом летит рама, осколки стекла, кофейник. С земли она похожа на падающую гигантскую райскую птицу, с краплёной красной грудью и диковинным огнецветным хвостом-халатом. Холодный воздух возвращает ей рассудок, и глядя на летящий перед её лицом кофейник, она вдруг спокойно вспоминает случившееся и искренне удивляется: "Как всё это произошло?"