Было чудесное весеннее утро! В лифте он встретил мальчика с мамой. Мама была хорошенькая. Мальчик был прелесть! Пока они опускались с седьмого на первый, мальчик, прижавшись носом к стенке лифта, успел побыть собакой (он лаял), потом танком, ибо пушка стала стрелять – пых, пых! Потом он презрительно сказал побежденному врагу – у тебя нет шансов, старик!
Его милая мама, которой нельзя было дать больше двадцати пяти, потому что чудесный свет души в ее юных глазах, потому что тоненькая и длинноногая в джинсах, потому что такие оживляющие и пробуждающие духи!
- Вы прелесть, - сказал Петров, и мальчик у вас очень хороший.
- Спасибо, - женщина чуть-чуть покраснела.
Наверняка у нее муж хороший. Так не бывает, чтобы мужа нет или он гад, а у женщины так глаза светятся. Повезло товарищу или господину.
И вот Петров в метро. Там в это время ехать можно и дышать, и людей разглядывать. Вот дама лет семидесяти, но как красива! Какие роскошные седые волосы, какой породистый рот! И царственный поворот головы!
После метро – центр Москвы. Все перестроено, все отлакировано, все не так, как хотелось бы русской душе, все отдает евроремонтом. Но все же это центр Москвы!
Когда Петров шел по эти улочкам, то у него всегда билось восторженно сердце! Эта была любовь! Москва была его любовью лет с пяти, когда он в первый раз попал в этот великий город.
Наконец, Петров входит в ухоженный дворик, здесь, за стальной дверью находится издательство «Нимфа-2». В этом издательстве опубликовали роман Петрова, а теперь там прочитали его рукопись и предложили поговорить.
Все как обычно, улыбка секретарши, сразу в кабинет к Элеоноре, главному редактору издательства. Это была крашенная блондинка, которая очень любила черные чулки и красные костюмы. Ей было под пятьдесят. Она была хладнокровна, внутренне иронична и умна.
Но сегодня рядом с ней в кресле сидела вторая дама, вся такая уточенная, вся такая пресыщенная, только что с Мальвин или из Монако.
- Стела, - протянула она руку Петрову.
- Петров, - ответил Петров.
-Стела Викторовна хозяйка нашего издательства, - сказала Элеонора.- Она хотел бы сказать вам пару слов.
- Вы хороший писатель, господин Петров, - это если откровенно, - тут же заявила Стела и в упор посмотрела на Петрова.
«Без тебя знаю» - ответил Петров, но в уме. Он видел таких «Стел» уже много, в самых разных вариантах, бизнесвумен с железной хваткой, а вместо сердца пламенный мотор. Они даже сердцем считают деньги.
- Но господин Петров, - жестко сказала Стела, - мы вас просили не писать так для женщин, как вы пишите, мы рискнули, издали ваш роман, но он плохо расходится.
- Так он вроде уже разошелся, в магазинах нет, - сказал Петров, все зная заранее.
- Роман ваш плохо расходится, хороший роман, тот, который раскупают за два месяца. Мы же вас просили изменить манеру, вы же пишите для женщин!
- Но они же люди! – упрямился Петров.
Элеонора усмехнулась, Стела нахмурилась.
-Они не люди, - сказала Стела, - они женщины, у них свои вкусы, женщинам нужно льстить, женщинам нужно все розовое.
-Женщинам нужно врать, - сказала цинично улыбаясь Элеонора, - ваши герои это понимают, а вы нет.
-Но ведь женщины – люди, - еще раз повторил он.
- Понятно, - сказала Стела, - мы не будем публиковать ваш второй роман. Женщины, конечно, люди, но не до такой же степени, чтобы читать о себе правду.
…Петров вышел на свежий воздух, потер себе щеки, вспомнил ту милую даму в лифте, ей-то зачем нужно врать? У нее же все есть?
А в ушах его стоял спокойный голос Элеоноры:
- Женщины, это не люди, женщины – это целевая аудитория.