Живая

Ночь – это вовсе не мрак, что скрывает под своим покровом чьи-то тайны, и это вовсе не время когда случаются чудеса и волшебство в это время суток не расхаживает по набережной, не проводит рукой по холодным перилам моста, не заглядывает с любопытством вниз всем своим существом, перегибаясь через каменные плиты человеческих строений. Так не бывает. Ночь - это такая же проза жизни. И лишь сама темнота смотрит в черную водную гладь, и уже неважно, кто отразился в ком, они уже давно привыкли каждую ночь становится единым целым.
Странный стук нарушил покой мостовой, разгневал тишину, невидимо задрожала земля то ли от ужаса, то ли просто подернула своими сильными, но женскими плечами, пытаясь прогнать этот беспокойный звук. Но ночная  тишина продолжала оставаться нарушенной. Что-то неживое приближалось к самому центру моста, постукивая пустой полостью своих конечностей. Будто бы что-то пластмассовое совершало свои нечеткие, прерывистые шаги, а может это что-то вот только научилось ходить и под ночной завесой решило освоить это новое несвойственное своей сущности действо. Несмелые, но с каждым разом обретающие силу шаги вели вперед, возможно бесцельно, хотя нет, цель определенно была. Существо достигло центра моста, замерло, оказавшись, помимо всего прочего в центре фонарного светового потока. Неживой свет, искусственный осветил неживое, такое же искусственное как и он, осветил, но не согрел, да и не в силах он был это сделать, да и существо вряд  ли могло удержать чье то, подаренное ему тепло, ведь сделано оно было из простого пластика. Свет, какой бы он ни был, все же открыл путнику самого себя. Тот взглянул на свои руки, хотя скорее та, т.к. все-таки черты были скорее женскими, запястья узкими и ломкими, руки длинными и изящными. Но все же это не были руки живого человека, им не была присуща живая мягкость и плавность очертаний, напротив угловатость и чрезмерная правильность линий характеризовала их. С трудом сгибались пальцы, да и эти незначительные порывы, едва заметные движения были невероятны и столь прекрасны для по всей видимости статичного в прошлом существа. Она разглядывала при свете фонаря свои тонкие узловатые пальцы и даже притопнула от удовольствия, сумев пожать правой рукой левую. Если бы не выдающийся рост, то на первый взгляд можно было бы решить что перед нами всего лишь ребенок, так нелепы и смешны были движения, реакции на собственные совершенные действия, будто бы первый раз она сжала ладонь в кулак, впервые согнула руку в локте, впервые помахала открытой ладонью кому-то невидимому с кем прощалась. «Впервые» - это слово по всей видимости было здесь к месту, ведь тот кто сейчас находился в центре его вселенной действительно впервые познал пусть для кого-то и обыденные, воспринимаемые как должное, но для него определенно важные возможности. Как же наверное приятно жить, хотя бы просто чувствовать себя живым. Вероятно, именно так молчаливо думало про себя существо.
С реки дул прохладный ветер, и любой  редкий в данное время суток прохожий непременно бы поежился, пряча руки в карманы, если конечно у него таковые имелись бы, принимая согнутое положение, так чтобы все части тела были как можно ближе друг к другу, в целом становясь некрасивым и скрюченным по рукам и ногам движущимся объектом. Но та, что в эту минуту была здесь на всеми забытом мосту, выглядела совсем иначе. Все ее тело дышало грациозностью, легкостью и свободой. Прямая гордая осанка, открытые ветру ладони и лицо повернутое навстречу природной стихии сбивали с толку и в который раз наводили на мысль что она вряд ли одна из нас, живых, теплокровных и столь восприимчивых к окружающей среде и всему что она собой представляет и несет. Незнакомка стояла незащищенная в одном легком шелковом платье, удивительной красоты и прекрасного кроя, будто бы только что спешно покинула званый ужин. Она смотрела прямо перед собой, и в ее глазах отражалась черная, как бездна река и не менее пугающее своим мраком безлунное небо. Стеклянные неподвижные глаза, безмолвные губы, непослушные руки и лишь крошечный огонек где-то глубоко внутри, заставляющий совершать едва заметные попытки придать телу хоть какое-то подобие жизни. Он иногда искрился в уголках ее глаз, неожиданно вспыхивал, а затем медленно исчезал. Это пульсировала в ее теле надежда, она слегка улыбалась, осознавая это, но в то же время не позволяла проявлять чрезмерную радость по этому поводу, боясь спугнуть эту столь требовательную и своевольную птицу под названием жизнь.
Неожиданно с ее губ сорвались звуки, сначала трудно что-то было разобрать, каждое слово давалось с трудом, но постепенно голос стал обретать силу, звуки стали складываться в слова, обрывки слов в предложения. И тот, кто в эту минуту ненароком оказался бы рядом, сумел бы разобрать текст, но вряд ли бы смог понять смысл.
- ….каждый день ты проходишь мимо, временами почти что бежишь, не замечая ничего и никого вокруг, а иногда, когда Солнце, прорвавшись сквозь вечную пасмурную мглу, бесценно одаривает нас своими ласковыми, по-летнему теплыми лучами, ты идешь мягкой поступью, блаженно щуря глаза. Я тоже всегда чувствовала это тепло, солнце настойчиво пробивалось и в наш магазин, заливая золотистым оттенком все стеллажи, и тогда все искрилось и оживало, становилось не так грустно. Я тянула руки к стеклу витрины за которой был ты.. а ты едва повернув голову, смотрел на свое отражение, лишь несколько секунд я могла видеть твои глаза. Но эти два серых облака, таких же, как и наше привычное всесезонное небо не замечали меня, не видели они и моих протянутых к тебе открытых ладоней.  Каждодневных мгновений мне было достаточно, чтобы досконально изучить твое лицо, запомнить до мельчайших подробностей каждое из твоих выражений. Ведь я была твоим отражением. Нет, я вовсе не повторяла  за тобой, просто, когда ты грустил, и твои глаза не выражали ничего, кроме пустоты и отчаянья, я не могла не печалиться тоже. Когда ты улыбался, и первые морщинки в уголках глаз украшали твое лицо, так оно было прекрасно, мне казалось, что я слышу и свой собственный радостный смех.
Однажды ты закричал на всю улицу: « Я люблю тебя»… Я незаметно прильнула к стеклу витрины, мне потребовались неимоверные усилия, чтобы сделать этот маленький шаг к тебе навстречу.  Это было безрассудно с моей стороны совершать подобные действия, ведь они могли бы стать кому-нибудь явны. Но кому нужен этот рассудок. Кому? Мои волосы слегка касались стекла, пальцы дрожали, все тело было пропитано твоим состоянием, тем, что ты чувствовал в этот миг. И я кричала всем своим пластиковым сердцем, каждой клеточкой своей души, но ни ты, никто вокруг не слышал этого, никто не был способен уловить этот бешеный ритм, отраженный внутри моих расширенных зрачков.  А ты еще несколько мгновений стоял посреди тротуара, взбудораженный, но безумно счастливый.  К тебе были обращены удивленные, но в большинстве своем радостные взгляды, со всех сторон светились радужным светом понимающие улыбки. Загорелся зеленый свет светофора, и ты навсегда скрылся в толпе.
Последовала череда бесконечных, мучительных дней. Ты больше не проходил мимо. Я всем своим телом прислонилась к стеклу, я готова была его разбить, выдавить, так велико было желание, так безумно жива была безутешная надежда снова увидеть тебя. Но настала осень и солнце, как и ты, покинуло нас.
Этой ночью мне было не уснуть, я услышала свой внутренний голос, который настойчиво вторил мне, что я должна идти, немедленно, не раздумывая идти. Я только лишь пошла по твоему следу, я пересекла дорогу, там, где в последний раз загорелся для меня зеленый свет светофора, увидела этот удивительный мост, я никогда не видела подобного ранее, он поразил меня своим величием и безмятежностью, неужели это когда-то создали люди. И вот я здесь, в центре этого грандиозного строения, а вокруг лишь черная водная гладь, готовая поглотить любого кто оступится, но прежде я должна увидеть тебя, а потом будь что будет»
Незнакомка замолчала в ожидании. Она напряженно и с каждым разом все тревожнее вслушивалась в тишину, но та была непоколебима.
Лишь только когда уже занималась заря, и первые лучи Солнца робко коснулись земли, она увидела того, кто так долго занимал ее мысли, того, кто вселил в нее жизнь. Но по воле случая ли или так решила судьба он был не один. Его рука держала ладонь девушки, его сияющий взгляд был обращен в ее сторону, ей он дарил свою улыбку, теплоту своих серых, пасмурных глаз. Они неторопливо шли, составляя единое целое, не замечая весь мир вокруг, и уж тем более в миг ставшей статичной чью-то странную фигуру. Все что было внутри этого казалось бы неживого тела сосредоточилось в крошечной капельке, стремительно сбежавшей по щеке и ринувшейся вниз с моста, в тихую, все понимающую воду, для того чтобы навсегда соединиться с ней.
Утро было таким же, как и все предыдущие, с каждым часом ускоряющийся ритм города и люди спешащие туда же, как и всегда, теми же маршрутами, привычной походкой. Только лишь разбитая витрина и исчезнувший манекен заставили кого-то замедлить шаг для того, чтобы просто пожать плечами, дивясь перешедшему все границы людскому вандализму. Ближе к полудню манекен будет обнаружен стоящим посреди ближайшего моста целым и невредим, особенно обрадовался этому факту администратор магазина, ведь платье на манекене было одно из самых лучших и безумно дорогих из новой коллекции. Люди в очередной раз удивленно пожав плечами, вернули манекен на его прежнее место в самый почетный центр витрины элитного магазина женской одежды. А прохожие одобряюще улыбнулись тому, что все вернулось на круги своя.
Но вряд ли кто заметил в этот день, как незабываемо прекрасна искрящаяся на Солнце вода, будто сотни капелек жизни соединились в ней, и каждая из них в отдельности удивительна и бесценна.