Я не помню, когда это началось, не понимаю, что происходит сейчас и кончится ли это вообще. Нас закрыли в какой-то комнатушке, не сказать что маленькой, но решетки на окнах пугают больше всего. Ощущаешь себя плену неизбежности, воздух тяжелым грузом давит на грудь, дышать тяжело, сырые капли наполняют лёгкие. Здесь так сыро и влажно, что даже выданные нам всем шерстяные одеяла тяжелы от влаги. Не греют, совсем. И мы становимся безумнее с каждым днём. Пропадает всякая человечность, единственное, что спасает разум от полного самоуничтожения – чувство страха. Такое паническое. Вот сейчас открыли дверь и бросили на пол буханку хлеба. Как собачья стая…Грызём зубами, вырываем у соседа. Я не ем, мне наверно уже всё равно. Я тут просто в углу сижу на этом мокром одеяле подогнув под себя ноги. Хочу, что бы это кончилось уже. Ан нет.
Здесь необычно светло, нет ни одной лампочки, а за окном постоянно темно. Здесь сами стены как будто излучают свет. Холодный, мёртвый. Я боюсь до стен даже дотронуться, они липкие и от них веет самой смертью.
Стая людей уже разорвала хлеб. Никогда не представлял, что смогу назвать людей стаей. Нет, это не они виноваты. Это те, за дверью. Чего нас тут заперли? Наверно меня сильно ударили. По голове. Я ничего не помню. Ни-че-го. Какое страшное слово…Кто я? Почему я здесь? А главное – за что? Не помнит никто. В голове смутно вычерчиваются образы толпы, слышен шум, крики, все сливается в кашу какую-то, ничего не разберёшь. Джинсы в крови, не моей, я кажется цел. Во всяком случае физически, плечо только немного ноет.
А люди вокруг воют. Точно, сошли с ума. Мне самому порой завыть хочется. Сколько мы уже тут? День, три, месяц? И никто же не знает, может это всё излучающие что-то непонятное стены? Опыты что ли над нами ставят.
Холодно здесь, безумно холодно. И не так как в мороз на улице. А такой липкий холод, до дрожи в душе, даже зубы иногда стучат. Я всегда начинаю кутаться в плед. Он у меня зелёный, в оранжевый ромбик. У всех такие – цветные, весёлые. Как будто издевательство над нами.
И каждый раз сверху, на высоком-высоком потолке открывается люк и петлёй вылавливается человек. Один. Нас не сортируют, кого словили, того и тащат. Как мышат в зоомагазине. А потом тот же люк открывают и скидывают нам кроссовки. Ту пару, в которой был тот самый вытянутый человек. И больше ничего. Просто кроссовки. Мы тогда звереем, даже на меня находит полоумие. Мы бросаемся всей кучей и чьим-нибудь пледом накрываем эти кроссовки. Что бы их не было видно, что бы спрятать эту целую кучу кроссовок, что бы не было так страшно. Что бы просто не было так страшно…