Просьба не отождествлять автора с героями
1. РЕАНИМАЦИЯ
Я открыла глаза и поток яркого света буквально ослепил меня – прямо надо мной в четыре гигантских лепестка сияла мощная лампа. Это было невыносимо, и я снова закрыла глаза. Но до меня доносились отдельные слова и фразы, звяканье медицинских инструментов, приглушённый женский смех…Что со мной? Где я? Почему не могу пошевелить даже пальцем? Мысли прыгали и ухватить их было невозможно, как невозможно поймать влажных зелёных лягушат, веером рассыпающихся из-под ног в болотистой местности. Вдруг в сознании вспыхнуло лишь одно слово – операция! – и горестное понимание того ужасного, немыслимого, непоправимого, что со мной случилось, затмило свет и я снова отплыла в иное измерение…
Когда очнулась, всё вокруг уже обрело реальные очертания. Слегка повернув голову, я увидела, что в комнате находятся еще две женщины на каталках. Одну я хорошо разглядела – она была достаточно молодой, держала левую руку на груди и все время тихонько постанывала.”Неужели ей отрезали грудь?…Какой кошмар…Впрочем, кто знает, что страшней?.”… Другая пациентка тихо лежала в стороне и разглядеть ее мне было невозможно. Реанимация жила своей напряженной жизнью – кто-то входил и выходил, звонил телефон, туда-сюда сновали молоденькие медсёстры в белоснежных халатах…
Дышать было тяжело – зубы мои плотно сжимали металлическую трубку. Почему-то она была обмотана марлей и я чувствовала, как она намокла и уже не впитывала влагу – приходилось постоянно сглатывать, чтобы дышать. Я пошевелила левой рукой (правая была закреплена под капельницей) и попыталась изобразить некий жест, указывающий на трубку во рту. Как ни странно, это не осталось незамеченным. Откуда-то из угла до меня донеслись слова: “просит убрать трубку…” “Да она не сможет дышать” – ответил мужской голос, - “не сможет… не сможет…не сможет…” И сделав невероятно трудный вздох, я отключилась, подумав перед этим, что так можно и задохнуться.
Час пролетел, два или больше, сказать трудно – после наркоза время становится непонятной категорией – но вернувшись из небытия, я заметила, что всё вокруг пришло в движение. В комнате появилась группа людей и возглавлял ее явно большой и уважаемый человек – перед ним почтительно склонялись и полушепотом что-то докладывали на ухо… Вдруг я поняла, кто он – его лицо мне было знакомо по фотографиям в интернете. Это же главный человек в онкоцентре – его директор, известный во всем мире хирург и онколог. Почему-то лицо у него было усталое, серое и строгое… Вот процессия остановилась передо мной и директору зашептали что-то про меня. Он кивал головой, но лицо его не выражало никаких чувств - моя персона, видимо, не произвела на него впечатления. Как глупо... а мне хотелось бы, ведь у меня такое редкое заболевание… Впрочем, наверное, каждому больному хочется какого-то особого к себе отношения…”Почему у него такое серое лицо, - пронеслось в голове - А ведь он здоровый, знаменитый, всесильный. Он должен быть таким счастливым и добрым или… насмотрелся здесь всякого… привык ? А, может быть, сейчас уже вечер и он устал после рабочего дня, а тут еще этот обход…”
Однако солнечные зайчики на стенах опровергали мои предположения. “Нет, кажется, сейчас утро, да и все обходы в больницах бывают по утрам…”
Cразу же вслед за первой группой врачей, появилась другая. Здесь главной была симпатичная женщина в прозрачной медицинской шапочке, под которую были убраны волосы. Её я тоже узнала – это химиотерапевт, доктор наук, авторитетный в центре человек. Когда они столпились перед моей каталкой и ей стали нашептывать про меня, она почему-то приветливо мне улыбнулась. Я тоже попыталась улыбнуться или мне это только казалось? – какая же улыбка с кляпом во рту? Наверное, cо стороны это выглядело нелепо.
“ C переводом в отделение химиотерапии…” – отчетливо донеслись до меня ее слова и все переместились к следующей больной . Слово “химиотерапия” всегда вызывало у меня легкую панику, оно ассоциировалось с худыми, пожелтевшими, облысевшими людьми, которые встречались в лифтах и коридорах центра. Их глаза смотрели непередаваемо, - пройдя все круги ада, они словно вглядывались в тот потусторонний мир, который их уже ждал и торопил: “Cюда! Сюда! Cкорее! Не задерживайся!” Неужели и я, такая яркая, всегда привлекающая внимание мужчин, стану лысой? Желтой? Высохшей? Нет…нет…не хочу…
В очередной раз я пришла в себя от того, что кто-то крутился около меня, поправлял одеяло, проверял капельницу. “Будем вынимать трубку, - сказал анестезиолог, - Вы готовы?
Я радостно закивала головой. - Итак, глубоко вдохнули…задержали дыхание…задержали…Ну вот и всё.”
Наконец-то, эту металлическую гадость вытащили из моего рта. Cразу стало ясно, что трубка давила мне на горло где-то глубоко внутри, и теперь там поселилась боль. На верхней губе, неловко прижатой железкой, вздулся большой волдырь… Зато теперь я дышала! И думала – как же это замечательно, просто дышать! Tеперь я точно не задохнусь, как боялась всё время, то проваливаясь в “никуда”, то возвращаясь в реальность.
Наблюдая за медсестрами, насколько позволял мой угол зрения (почему, кстати, здесь положено лежать на каталке без подушки под головой? Надо будет спросить…) я вспоминала мучительный день перед операцией. Ничего не есть целые сутки, не пить, начиная с двух часов, очистительные клизмы, успокаивающие уколы – иначе не уснуть и, наконец, раннее утро, когда тебя, голую, накрывают простыней и везут на каталке в операционную… У тебя есть несколько минут, когда сестры уходят и ведут в операционной будничные разговоры с персоналом, а ты лежишь у двери и вокруг нет ни души…И так страшно становится, просто жуть…Почему бы не вскочить и не убежать? Пусть будет, как будет… Такие мысли, наверное, приходят многим, но… укольчики уже сделали своё дело - ты будешь лежать, как бревно, и ждать, когда в вены вопьются иглы и…наступит провал. Человек очнется уже в реанимации – разрезанный и сшитый. И у каждого будет своё возвращение к жизни, кому как повезёт… Крепись, больной, мужайся и терпи, терпи, терпи…
Мои невеселые размышления были прерваны какими-то перемещениями в комнате – каталку с моей молодой соседкой стали двигать туда-сюда, разворачивая ее к двери. “Вот и мы сейчас поедем в палату, - улыбнулась подошедшая ко мне медсестра.
- Как? Уже? – удивилась я.
- А вы что, против? Можем здесь оставить, - пошутила она весело.
- Нет-нет, конечно, поедем в палату!
Появилось даже чувство легкой гордости за себя – еще вчера на операционном столе, а сегодня – буду уже в палате, на своей постели, вот соседка Галя удивится.
Две сестры резво толкали мою каталку вперед и она, как поезд на рельсах, постукивала на стыках плитки на полу . Тук-тук…тук-тук…Вот мы проехали коридор, протиснулись в двери, въехали в большой лифт… Ещё одни двери, подковообразный белый коридор и мы у палаты номер 5…Меня завезли и уложили на постель, где мне десять дней снились тревожные сны в ожидании “часа икс”. Соседка Галя, c которой мы за это время сдружились и переговорили обо всем, о чем только могут говорить родственные души, объединенные горькой бедой, лежала, положив руки на живот… В этой позе она пребывала большую часть времени – ей казалось, так легче, не так болит…
- Ну ты молодец, - сказала она, - кажется, только увезли на операцию и вот ты уже в палате… Как себя чувствуешь?
- Да вроде ничего, - ответила я.
- А меня переводят в отделение химиотерапии, - сообщила она. – Сначала будут уменьшать опухоль. Не хотят делать операцию, говорят, нужна химиотерапия…
- Ну и хорошо…- попыталась я её подбодрить, - Главное, что ты остаешься в центре. А то отправили бы, как сначала хотели, лечиться по месту жительства…cама понимаешь…тут заведение элитное - условия другие, и лекарства, и специалисты…
- Да, конечно…я очень просила не выписывать меня…Я на всё готова, я всё буду выполнять, что от меня нужно, всё…я обязательно поправлюсь…я не могу оставить одну дочь, она такая нежная, такая чувствительная девочка… Людочка через неделю прилетает из Штатов, последний экзамен сдаст и всё…
- Ну, видишь, какие хорошие новости, - сказала я, а сама подумала, что вот мы с моей новой подругой и расстаемся. Быть может, навсегда.
Вошла сестра с лоточком в руках, на котором лежало четыре шприца.
- Будем делать укольчики…
- Так много сразу?
- А потом еще поставлю капельницу…
Началась неделя капельниц, уколов, таблеток…
Далее...2 ч.