Я напуган, но я понимаю, что происходящее вокруг нереально. Передо мной абсолютно новый стол, на котором лежат учебники и тетради. Я сгребаю их резко и бросаю в открытый ящик тумбочки. Мне лет двенадцать, хотя на самом деле уже далеко за двадцать. Вот оно первое несовпадение. Второе заключается в том, что у меня никогда не было новой мебели, потому что наша семья не отличалась высоким доходом.
Но чего же я боюсь? Я слышу резкий толчок в дверь и рывок ее ручки, да такой сильный, что слышится треск проёма. Вот чего я боюсь. Я точно знаю, что за этой тонкой слабой дверью разъярённый отец, который хочет наказать провинившегося сына ремнем с армейской бляшкой. А сыном являюсь я, хотя отец меня никогда не бил, так как на это у него никогда не хватало времени: поездки, командировки, конференции. В общем, он у меня был учёным, специализировавшемся на биологических мутациях.
В диком ужасе я забиваюсь под стол, обнимая школьный дневник и всё сильнее вдавливаясь спиной в стену при каждом ударе в дверь.
– Открой дверь, сукин сын, или я её выломаю! – в гневе кричит он. – А если выломаю, то тебе достанется втройне, это я тебе обещаю! Открывай!
Я понимаю, что у меня нет ни малейшего выбора, выбираюсь из-под стола и с дрожью во всем теле медленно снимаю щеколду.
Тишина. В дверь никто не ломится.
– Жень, ты тут? У тебя дверь открыта… Жень? – голос девушки нарушает непродолжительную тишину.
Кто такой Женя или даже кто такая? И тут я понимаю, что это я, хотя моё настоящее имя звучит совсем по-другому. Я стою у входной двери внутри своей квартиры, мне лет семнадцать, моя рука повисла на ключе от входного замка. Я тяну ручку и открываю тяжёлую железную дверь.
Ха, зелёный подъезд с огромными пролетами между лестницами, всегда таких сторонился. Странно, но на этаже всего одна дверь – моя. Прямо напротив меня стоит невысокая девушка, тоже лет семнадцати, очень милая, с чёрными волосами и блестящей откровенной улыбкой.
– О, Женя, привет! – улыбаясь, произносит незнакомка. Хотя нет, я чувствую, что её знаю, более того, она моя девушка, а зовут её Аня. – Ты не забыл? Сегодня мы идём смотреть на озеро Сточное. Так что надевай по-быстрому свои кеды и пошли, на улице тепло.
Мы уже на улице. Незнакомые дома, переулки, магазины, люди, город. Все чуждое для меня здесь. Я не там, где должен быть. Меня терзает ощущение, что меня нагло обманули. Все такое новое и нереальное, что я начинаю привыкать к чудесам, которые творятся со мной в этот странный день. Я поворачиваю голову и вижу Аню. Вот только это не Аня, а её старшая сестра, хотя сестра её выглядит совсем по-другому. Да я точно помню её сестру, они, конечно, похожи, но не до такой степени. Передо мной стоит Аня, имя которой Катя. Я совершенно запутался. Это же её сестра?!
Интересно. Я стою на какой-то шаткой крыше, Катя стоит напротив меня в абсолютно чёрном проёме окна соседнего здания и улыбается прекрасной улыбкой Ани. До неё вроде бы можно дотянуться, но я не могу, да и с каждой попыткой крыша, на которой я стою, медленно отодвигается от соседних зданий.
Катя показывает рукой куда-то вдаль за мою спину, я поворачиваю голову и начинаю слышать.
– Вот оно, то озеро, о котором я говорила тебе, помнишь? Озеро Сточное. К нему примыкают все районы нашего города. Вот мы в 1-м районе живём, а прямо напротив нас, за озером – 2-й, справа – 3-й, слева – 4-й. Правда, здорово? – блеском в глазах она выдаёт своё счастье.
Но я её уже не слушаю. Что за бред? Районы города названы обычными числами, они встречаются краями у озера Сточное, понятно откуда взявшего своё название? Такого не бывает, по крайней мере, четыре конца города никак не могу находиться рядом с одним и тем же озером.
Я отчетливо слышу крики чаек и людей за много километров от себя, но не слышу ни слова, произнесённого Катей. Я вижу летящий полиэтиленовый пакет, сорванный ветром с груды мусора, но не вижу локонов её волос, нежно касающихся моего лица. Я чувствую сажу на языке, но не ощущаю её горячего поцелуя.
Теперь мы оба на крыше. Всё начинает резко меняться. Почему? Ах, вот как: крыша начинает крутиться вокруг и между близлежайший домов. С каждой секундой всё ускоряя обороты, начинает тошнить, хочется её остановить.
Мелькание превращается в светлую парковую улицу и стук металлических колёс о рельсы. Я еду в трамвае. Мне снова двенадцать лет. Поворачиваю голову и вижу её. Это Аня. Она также прекрасна, как и та Аня, что стояла возле моей двери и звала на озеро, вот только она намного младше и забавнее. Мне она очень нравится.
Над нами навис парень.
– Ребят, я знаю все маршруты трамваев, но такого я никогда не видел, странный он, да я даже улицы такой никогда не видел… – он удивленно смотрит на нас. Мы его знаем. Это Ваня. Почему-то я его ненавижу, наверно, потому что он слишком много смотрит на Аню. Вообще всех Вань отныне буду ненавидеть, какие-то они скользкие.
Я снова смотрю в окно. Кругом старые серые здания, блеклые асфальтированные тротуары, пожухлые клумбы, сухие деревья, усталые пешеходы. Все какое-то одинаковое по цвету, кроме изгороди: она единственная выделяется, потому что красная.
Вот это мне знакомо, это трамвайное кольцо настоящего города, это реальная картинка на полной лжи. Меня это веселит.
Остановка. Мы втроем выходим. Перед нами огромное шестиэтажное здание сталинской постройки. Этот дом никому не знаком, однако, когда мы проходим на четвертый этаж, я сразу понимаю, что из себя представляет это строение. Он – это сборище всех моих детских страхов: чёрная от сажи бездонная дыра в стене, кабинет стоматолога, тёмный коридор к ржавой двери, огромные, просто невообразимые пролёты между лестниц, у которых нет поручней, скрипящий протертыми тросами абсолютно стеклянный лифт, загон с огромными ужасными свиньями, готовыми встать на задние копыта и заговорить с тобой о сокровенном, морг…
Последнего этажа нет. Мы стоим на предпоследней ступеньке. Внизу пропасть. Не очень хочется падать, снова страшно.
В спину нам кто-то дышит, мы все оборачиваемся. Сзади стоит высокий грузный человек с топором в руке. На голове у него капюшон, но видно, как зверски агрессивно блестят его глаза.
Каким-то чудом мы уклоняемся от занесенного огромного топора и разбегаемся в разные стороны.
Я слышу шаги сзади, с каждой секундой всё отчётливее. Стук нескольких дверей. До моей осталось ещё пара метров.
Я уйду, я чувствую, так же как и ощущаю его горячее дыхание на затылке и хриплый звериный смех, свист разрезающего воздух топора, дверь, открываю, захлопываю. Лезвие топора застряло в дереве и тишина.
Я перевожу дыхание и поворачиваю голову. Проснулся.
Я открываю глаза, я все ещё школьник, которому пора в школу. В шкафу роется отец в поисках нового чтива из моей книжной коллекции. Он достаёт книгу в серой обложке с изображением палача в чёрном балахоне.
- О, хороший писатель Карлос Декранше! Пожалуй, возьму почитать, - произносит отец, пролистывая книжку, закрывает её и подходит к двери. – А тебе задание: найди его лучшую книгу о лжи.
- Пап, все книги о лжи.
Отец усмехнулся и закрыл за собой дверь.