Глава 11.
Когда разведчики, посланные Эллеофаном, следить за тем, чтобы никто не преследовал их отряд, не вернулись и не подали никаких о себе вестей, он не очень этим обеспокоился. Эльфы – очень самостоятельны и, во многом, неуправляемы. Полагаясь на свой богатый опыт, они сами принимают решения. Поэтому Эллеофан был уверен, что посланные в дозор решили занять позицию на наиболее удобном участке и если им понадобится – они свяжутся с ним. Но когда через три дня пути, разбив лагерь перед замком в горах, он попытался связаться с ними и ему это не удалось, он ощутил смутное беспокойство. Эллеофан был магом. Притом – лучшим, старейшим магом клана Отверженных.
Он сосредоточился над кристаллом и внезапно тот пробил некий барьер и осветившись изнутри выдал Эллеофану картинку, которую он ну никак не мог себе представить, а именно – благородное лицо Элларина, Мастера Магии клана Боевых Магов. Эллеофан мгновенно всё понял. Все магические артефакты, взятые в бою, эльфы отдавали в руки своего главного кланового Мага. Он производил изучение и чистку - снимал наложенные на артефакты заклятия и проклятия, а если было нужно, то перепрофилировал их. И если сейчас кристалл находился у Элларина, то…
- Приветствую тебя, Эллеофан, - сказал, тем временем Элларин, бесстрастно, - ты хотел связаться с одним из своих эльфов, я полагаю?
- Света тебе, уважаемый Элларин, - ответил традиционным приветствием Эллеофан, - полагаю, мне это не удастся. Полагаю, так же, что ты не в Тинкале.
- Суждения твои не лишены прозорливости, о маг отверженного рода, - Элларин чуть наклонился над кристаллом, - Скажи мне, уважаемый Эллеофан, - зачем ты ввязался во всё это? Зачем ты приносишь в жертву жизни членов древнейшей расы? Ты ведь знаешь, что такое смерть для бессмертного.
Если бы Эллеофан мог ответить честно, не раскрыв планы Владычицы, он непременно бы ответил. Врать эльфы не умели и никогда этого не делали. Понятия чести не позволяли им этого. Именно поэтому они, в большинстве своём, презирали «молодые» расы, по каждому поводу и без повода лгавшие, обманывавшие друг друга, и этим вытиравшие ноги о собственную честь.
Поэтому Эллеофан просто промолчал.
- Уцелевшие есть? – затем, печально спросил он. Элларин столь же печально, отрицательно покачал головой и Эллеофан был благодарен боевому магу за ту искреннюю скорбь, что была в этом жесте.
- Да купаются пусть в любви их души, - грустно сказал он Элларину, - когда нагоните нас, могу я надеяться на магический поединок?
Просьба такого рода к Мастеру Магии клана Боевых Магов – это просьба о быстрой и безболезненной смерти. В обычной ситуации. Но сейчас Эллеофан надеялся преподнести Элларину неприятный сюрприз.
- С Владычицей за плечами каждый надеялся бы на это, - хмуро ответил Элларин, - мой ответ, естественно, нет.
"Сюрприза не получится,- подумал глава клана Отверженных,- они знают." Эллеофан до этого ещё надеялся, что Боевой клан не догадывается о том, за кем идёт в погоню, но раз они в курсе… значит им есть что противопоставить. Противопоставить Владычице. А это уже наталкивало на нехорошие мысли. Очень нехорошие.
- С вами тоже полубог? – спросил Эллеофан, абсолютно не надеясь на ответ.
Он его и не получил. Элларин только слегка хмыкнул, что можно было расценивать как угодно.
Элларин, сидя около пещеры, в ущелье, хмыкнул совсем не оттого, что хотел уйти от ответа. Он хмыкнул, для того, чтобы посеять сомнения в душе главы клана Отверженных. И он добился своего. На самом деле, ещё в Тинкале, перед выходом клана в погоню за Владычицей, он прямо сказал Эллистану, что это самоубийственный и вероятно последний поход клана Боевых Магов, ибо в схватке с Владычицей полягут все.
В кристалле, тем временем, раздался какой-то шум, звон мечей, крики. Элларину стало интересно. Лицо Эллеофана на мгновение скрылось, затем появилось вновь.
- Вы непревзойдённые мастера подкрадываться незаметно, боевые маги, - сказал ему Эллеофан, затем картинка смазалась, как будто тот, кто держал кристалл, в этот момент бежит куда-то, затем в кристалле вновь появилось лицо главы клана Отверженных, - как это низко, Элларин, - тяжело дыша, сказал ему Эллеофан, - нападать ночью, резать спящих! Да эльфы ли вы ещё, там у себя, в боевом клане?
- Мы-то эльфы, - бесстрастно сказал ему Элларин, поднося свой кристалл к самым глазам, чтобы лучше видеть, - и мы не нападаем ночью. Поэтому тебе следует задуматься, с кем ты сейчас воюешь.
Эллеофан, притаившийся за скалой, куда он нырнул, когда вокруг запели арбалетные стрелы, увидел, как лицо Элларина вдруг увеличилось в кристалле, заполнив собой весь объём, и он зловеще сказал:
- И мы не нападаем ночью. Поэтому тебе следует задуматься, с кем ты сейчас воюешь.
Эллеофан, помимо воли вздрогнул. Значит на их лагерь напали не эльфы. Тогда кто? Нападавшие ни в чём не уступали эльфам в мастерстве владения клинком и магией, судя по тому, что все магические осветительные шары, которые зажигали его эльфы над лагерем, мгновенно тухли от контрзаклятий, а эльфы рубясь ни в чём не имели преимуществ. Может это и было одно из того тайного оружия, с которым боевые маги не побоялись выйти против Владычицы?
Мимо, рубясь на мечах, промчались несколько неразличимых, в почти полной темноте, фигур. Отблески костров в лагере, выхватывали то тут, то там схватившихся с неизвестными эльфов. Просвистело ещё несколько стрел. Где-то сдавленно захрипел умирающий. Всё происходило в полной тишине – ни криков, ни возгласов, ни топота ног. Только звон мечей и свист стрел. От этого становилось жутко.
Преимущества, - горько подумал Эллеофан, - эльфы так привыкли к массе собственных преимуществ! Лучше всех они владели мечом, лучше всех они владели магией, да мало ли чем они были лучше всех! И вот теперь…
Из-за скалы к Эллеофану молнией метнулась тень, и он был вынужден выхватить меч. Противник ужом проскользнул почти вплотную и вместо того, чтобы сражаться, метнул в эльфа нож. Если бы не тысячелетний опыт, едва видимый в неясном отблеске лагерных костров, нападавший, достиг бы успеха. Эллеофан отбил нож клинком в последнее мгновение и сам сделал выпад, но меч пронзил лишь пустоту. Нападавший исчез, будто его и не было. Ни шороха ни звука.
Эллеофану стало по настоящему нехорошо. Он понял, что если не предпринять что-нибудь немедленно, весь его клан может остаться в этих горах навсегда и отнюдь не для проведения медитаций в одиночестве и тиши, дыша целительным, горным воздухом.
Сосредоточившись, он ощутил присутствие пары своих эльфов неподалёку и мысленно призвал их. Когда две серые тени, бесшумно возникли рядом, он тихо приказал им охранять его, а сам собрался с силами. То, что ему предстояло сделать, требовало максимального напряжения, ведь он не упражнялся в настоящей боевой магии долгие-долгие годы.
Сначала ему казалось, что ничего и не происходит, только кровь, злыми молотками стучала у него в висках. Затем где-то в стороне истошно закричал человек. Затем другой. Эллеофан продолжал вызывать внутренний огонь в телах врагов. Он бы с большим удовольствием пометал бы сейчас во врагов огненные шары, да только в такой темноте, поубивал бы и половину своих эльфов. Против, же, внутреннего огня, эльфы имели врождённый иммунитет, ибо такова была их природа.
Закричал и завыл ещё один человек, но эльф ощутил, что его магии противостоит чья-то другая, не эльфийская, но мощная. Он сделал над собой последнее, титаническое усилие и прорвал магический щит неизвестных магов, пытавшихся его блокировать.
Кто-то, не так далеко, что-то крикнул и мгновенно стих звон мечей в лагере и вокруг него. На лагерь упала абсолютная тишина. Немного погодя, два эльфа, охранявшие его, подняли потерявшего сознание Эллеофана и понесли к лагерю. Из руки его выпал и покатился по камням кристалл связи, который Эллеофан так и не деактивировал в пылу схватки.
Элларин, всё это время наблюдавший за происходящим через него, провёл рукой над своим кристаллом и когда он угас, спрятал его в складки плаща и задумался. Эллистан велел своему клану оставаться на месте и ждать его возвращения. Что ж, они будут ждать. И то, что на клан Эллеофана напали около замка Гильдии – только на руку клану Боевых Магов. Он вновь вытащил кристалл и вызвал Элламоррина, Мастера Боя клана. Тот откликнулся сразу.
- Я разговаривал с Эллеофаном из клана Отверженных, - сказал ему Элларин, - у них там возникли непредвиденные проблемы. На них напали.
- Предвиденные, уважаемый Элларин, - слегка усмехнулся Элламоррин, - предвиденные. Тинка Пент ещё в Тинкале обрисовал такую возможность Эллистану. Ведь Владычица сильно отстала от жизни в своём добровольном затворничестве. Давно уже нет того трепета перед полубогами, с которым по одному их желанию бросались на верную смерть целыми народами.
- Она научит трепету, - мрачно сказал Элларин.
- О, только не людей, мой досточтимый друг, только не людей. Эта раса не знает, что такое трепет. А тем более – наёмные убийцы.
- Так на них напали убийцы Гильдии?
- Ну а чьё осиное гнездо Владычица разворошила, заставив совершить покушение на короля? Так это ещё пол беды, - Элламоррин откровенно улыбнулся, что говорило о том, что обычно бесстрастному эльфу, безумно весело, - она им НЕ ЗАПЛАТИЛА!
- И что? – не понял Элларин, - Владычица даже не знает этого понятия - «заплатить».
- Вот в том-то и дело, уважаемый Элларин, я про это и говорю – она пережиток прошлого, анахронизм, который пользуется своим, давно устаревшим пониманием действительности. И это принесёт ей массу разочарований.
По лагерю эльфов клана Отверженных бродили эльфы с факелами в руках. Уже отыскали нескольких мёртвых людей, абсолютно почерневших, выгоревших изнутри. Осторожно перенесли к кострам нескольких раненых эльфов. И несколько десятков убитых. За каждого убитого человека, Отверженные этой ночью заплатили десятью убитыми эльфами. Владычица потерянно бродила между кострами, вглядываясь в лица мёртвых. Принесли Эллеофана и положили у её ног. Она наклонилась и оглядела его.
-Хм, инсульт, - пробормотала она себе под нос, - перенапрягся… так, сейчас… - она на мгновение закрыла глаза и эльф встрепенулся и открыл свои. Владычица выпрямилась. Эльф сел, затем, помогая себе руками, изящно, как и всё, что делали эльфы, поднялся.
- Тебе повезло, помощник, - сказала Владычица, - что моя специализация – Созидание. Я смогла тебя восстановить.
Созидание, - подумал Эллеофан, - именно. И во что лезет полубогиня Созидания? А ей противостоят люди, мастера разрушения всего, до чего могут дотянуться. Как она, несмотря на всю свою Силу, собирается с ними бороться?
- Объясни мне что это было? - спросила Владычица, направляясь в свой шатёр, - Я так понимаю, что пора объявить местным народам, кто я такая, а то они начинают мне мешать, - и прежде, чем Эллеофан, успел что-нибудь сказать, скрылась в шатре. Раздался полный изумления возглас и полубогиня вылетела из шатра, как пробка из бутылки, распростёршись у ног Эллеофана. С другой стороны шатра выскользнула тень и растворилась во тьме. Эльф мгновенно подхватил Владычицу и поставил на ноги, но она ещё раз изумлённо вскрикнула, тихо и (эльф не поверил своим острым ушам) жалобно, и начала падать. Эльф вновь подхватил её. Она с изумлением смотрела на свою грудь, из которой торчала рукоятка кинжала. Поддерживаемая Эллеофаном, она выдернула кинжал из своей груди. Лезвие его дымилось. Она выронила его и схватилась за грудь.
- Я почувствовала что-то, так… остро…так… холодно…так… неприятно в груди, и это пробежало по всему телу, как удар неведомой Силы…иссушающей, накрывающей бесконечной тьмой… - слабо сказала она, - что это было, Эллеофан.
И тут Эллеофан всё понял.
- Это был убийца, Владычица, - печально сказал он, - человек.
- Ты хочешь сказать, - ещё больше изумилась Владычица, - что… что он… хотел убить меня???
- Да уж не поклониться вам, пришёл он сюда, - необыкновенно злясь, сказал эльф.
-Но…но… - казалось Владычица просто не может воспринять этот простой факт, - не может же кто-то пытаться убить МЕНЯ?!!
И тут Эллеофан понял – она этого понять не может. Просто у неё нет такого понятия, как чувство самосохранение. Никто и никогда даже помыслить не мог – поднять руку на полубога, кроме другого полубога. Но у них это происходило совсем по другому. Она относилась к расам, обитающим на этой планете, как к ничего не значащим «живым», материалу для наполнения планеты жизнью. И в самом деле – не будем же мы относиться к бактериям вокруг нас, как к чему-то значимому? И такая злость взяла Эллеофана, которой не испытывал он долгие века.
- А почему, собственно? – спросил он прямо, - Он именно этого и хотел. Вы ведь хотели истребить на этой планете всё живое? Вам больно, Владычица! Это называется – боль! А теперь представьте себе – такую же боль испытывает каждый представитель любой расы, когда его убивают. Каждому больно, мучительно больно!
- Я знала… в теории…- она напряглась, охнула, но поднялась на ноги. Из проделанного ножом убийцы разреза на её камзоле повалил дым, запахло жжёным мясом – она регенерировала, - но… я ведь полубогиня! Никто не может!…Не имеет права!...
- Да им плевать на то кто вы! – заскрежетал зубами Эллеофан, понимая, что за такие слова его теперь ждёт мучительная и неминуемая смерть, но ему почему-то стало вдруг всё равно, - Это люди! Вы знаете, кто они! Знаете, но боитесь, боитесь признаться даже себе самой, в том, что ваше время ушло! Как и время эльфов, я думаю. - печально добавил он, и совсем тихо сказал, - А теперь можете убить меня…
- И тебе будет так же больно, как и мне? – широко открыв глаза, спросила Владычица.
Эллеофан посмотрел на неё с нескрываемой жалостью.
«Боже мой! Полубогиня! Покровительница Плодородия! – воскликнул он мысленно, - Какая дура!»