Гипнотическая дуэль
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПРИМЕР ДЛЯ ПОДРАЖАНИЯ.
Когда-то давно, в юности, мне в руки попалась небольшая книжка известного в своё время автора (кажется, Шкловского), описывающая разные случаи передачи мыслей на расстояние и гипнотического воздействия некоторых людей на другие живые организмы, начиная от людей и животных и кончая комнатными растениями. В ней было описано много загадочных случаев, необъяснимых с точки зрения официальной науки, но хорошо понимаемых с точки зрения существования телепатической связи между людьми и животными.
Мне хорошо запомнился случай, может быть, судьбоносный, произошедший с молодым Дуровым, благодаря которому он и стал известным на весь мир дрессировщиком животных и родоначальником знаменитой династии цирковых артистов. Однажды осенью молодой Дуров, прогуливаясь с друзьями по опустевшему дачному посёлку, был привлечён собачьим воем, доносящимся из одной пустой закрытой дачи. Немного погодя, выяснилось, что её хозяин уехал в город, оставил внутри свою собаку и по каким-то причинам пока задерживался.
Собака время от времени так жалобно и тоскливо выла, что Дуров с приятелями подошли поближе к дому и заглянули в окно. Они увидели крупную овчарку, сидящую в углу комнаты перед пустой миской, вероятно, давно уже ничего не евшую. Им стало жалко брошенную собаку, и тут Дурову пришла в голову отчаянная идея – принести еду голодной собаке. Товарищи стали его отговаривать от такого рискованного шага, ведь овчарка могла запросто на него, ей незнакомого человека, наброситься и сильно покусать.
В те давние, в начале двадцатого века, времена, многие молодые образованные люди увлекались чтением книг, посвящённым оккультным наукам, и посещали публичные гипнотические сеансы, проводимые известными гипнотизёрами. Не прошли даром такие сеансы и для юного Дурова. А тут подвернулся случай проверить свои гипнотические возможности на запертой собаке, и он, абсолютно веря в силу своего взгляда, решил испытать себя и исполнить задуманное.
Для этого случая друзья принесли мясо и хлеб и, положив всё это в большую миску, вручили единственному среди них храбрецу. Юный Дуров, держа перед собой миску с едой для собаки, сдвинул дверную щеколду (замка не было по причине наличия внутри дачи злой собаки) и вошёл внутрь. Приятели, прижав свои лица к окну комнаты, в которой была собака, затаили дыхание. Хотя всё последующее действие происходило на их глазах, непосредственный рассказ самого «героя» объяснил, почему собака в течение всего времени не сдвинулась с места.
Дуров рассказал, что, как только он вошёл в комнату с голодной собакой, то сразу вперил свой немигающий взгляд в глаза бешено лающей овчарки. Не отводя взгляда от собачьих зрачков и не позволяя громадным усилием воли отвести взгляд и самой собаке, он медленно стал приближаться к ней. Он интуитивно понимал, что стоит только ему упустить собачий взгляд, как та мгновенно бросится на него.
Так он продолжал медленно идти к овчарке, погрузив свой взгляд в её зрачки, и, наконец, подойдя почти вплотную, медленно присел и поставил миску с едой перед неистово лающей собакой. Всё это время он, не мигая, держал её зрачки своими напряжёнными глазами, не давая возможности той увести их в сторону от его взгляда. Так же медленно выпрямившись, он стал пятиться назад к двери, не отпуская в сторону от себя глаз собаки.
Наконец он упёрся спиной в дверь и, открыв её, быстро вышел, и дверь тут же содрогнулась под телом стремительно бросившейся за ним овчарки, освободившейся от плена гипнотического взгляда Дурова.
Вышел к своим друзьям он полностью обессиленным – еле держась на дрожащих ногах, опустился на землю. Всё его тело было как ватное, столько сил он вложил в свой взгляд и эту зрачковую дуэль со злобной и голодной собакой – из которой он вышел победителем!
Наверняка, в дальнейшей цирковой жизни, когда он был дрессировщиком зверей, его умение своим взглядом гипнотически укрощать диких животных помогало ему и значительно облегчало его работу с ними на арене цирка.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПОДРАЖАНИЕ, НО ИНОЕ.
В период прочтения увлекательной книжки Шкловского я был молодым парнишкой и проживал в Малаховке, дачном посёлке под Москвой. И, гуляя по его ежегодно пустеющим каждую осень улицам, тайно лелеял надежду наткнуться на такую же одинокую дачу с запертой внутри собакой и повторить гипнотический поступок великого дрессировщика.
Судьба всё-таки предоставила мне аналогичный случай, но совершенно в другом варианте, спустя много лет. После окончания Московского гидромелиоративного института, работая в Башкирской экспедиции «Союзгипролесхоз», мне довелось повторить, хотя по-иному, Дуровский «гипнотический вариант дуэли». Я снимал комнату в деревенском доме у одной старушки, и мне надо было сходить в гости к её взрослому сыну, живущему неподалёку.
Был жаркий день, и старушка попросила меня сходить к нему за квасом. Через пять минут я уже был в нужном месте перед внушительными воротами, рядом была калитка с надписью: «Во дворе злая собака». Но сын заранее предупредил, что посадит её на цепь, поэтому я смело толкнул калитку с колокольчиком и вошёл во двор. Слева находился большой дом с верандой, а справа хозяйственный сарай, около которого я увидел собачью конуру и саму лохматую её владелицу, которая, услышав звон колокольчика, вылезла из своего жилища и теперь остервенело рвалась с цепи в мою сторону. Когда я посмотрел на неё, то, как только наши взгляды встретились, во мне что-то внутренне произошло – неожиданно для себя я вдруг вспомнил про случай с Дуровым и запертой на даче собакой.
Я внезапно почувствовал какую-то необыкновенную отрешённость, полностью исчезли все посторонние мысли, кроме одной единственной – взглядом своих глаз победить и усмирить эту злобную собаку.
В меня вселились какая-то спокойная уверенность и отчаянная весёлость и, не отрывая своего взгляда от глаз кидающейся навстречу мне цепной собаки, я, улыбаясь, пошёл прямо на неё. Она всё также продолжала рваться с цепи и неистово лаять. Вот я уже близко от неё. Поведение собаки всё такое же неистово злобное.
Теперь я уже рядом с ней; мои глаза, не мигая, погружены в собачьи зрачки – наши взгляды как бы составили единое целое. Самой собаки я уже не видел, а только её ярко жёлтые зрачки. Я ближе, ещё ближе, и вот собачьи лапы касаются, а потом и совсем ложатся на мою грудь. Она продолжает всё так же лаять, теперь уже прямо мне в лицо, а пена из её пасти уже падает мне на мою белую (отглаженную для воскресенья) рубашку.
Так продолжалось минуту, может, две, не помню, при этом я абсолютно не испытывал ни малейшего страха и продолжал, весело улыбаясь, смотреть в блестящие зрачки лающей собаки, но теперь её лай уже был другим, совсем иным, в нём уже не было той первоначальной злобы, как вначале. Теперь она лаяла как бы уже по многолетней собачьей привычке, уже не было в её лае той злобной хрипоты – видно, большая улыбка на моём лице тоже гипнотически действовала на неё.
Было такое ощущение, что мы каким-то таинственным образом даже подружились. Видно, я переборол её своим гипнотически немигающим взглядом. Немного постояв так, я потихоньку отступил на шаг от собаки и, медленно повернувшись спиной к ней, взглянул теперь в сторону жилого дома. На крыльце веранды я увидел хозяйкиного сына, молча наблюдавшего за моими действиями и своей собакой.
Потом, уже за накрытым столом, он скажет, что вышел почти сразу, среагировав на звонок колокольчика калитки, но, увидев меня в непосредственной близости от его собаки, побоялся что-нибудь сказать, чтобы не усугубить ситуацию, собака могла бы непредсказуемо агрессивно отреагировать на голос её хозяина. Он был просто поражён, увидев свою собаку, лающую в лицо незнакомого ей человека, при этом мирно положив свои лапы ему на грудь. Он даже предположить не мог, что такое может произойти с его злобной собакой.
В этом, последнем, описанном выше случае, могу предположить, мне помогла и собачья благодарность за такое демонстративное оказание внимания ей, персонально, то есть, войдя во двор, пришелец в первую очередь оказал ей внимание. Ведь наверняка, ни разу за её короткую собачью жизнь высшее существо – человек не оказывал её такого особого внимания. Оценив это, она продолжала лаять, но уже совсем по-другому (для проформы), отрабатывая хлеб свой насущный. От хлебосольного хозяина «злобной» собаки я ушёл уже за полночь, вдоволь наговорившись, вспоминая всякие «собачьи истории», но квас принести старушке всё-таки не забыл.
Признаюсь, больше таких рискованных поступков с агрессивными собаками в моей жизни уже не было. Может быть, «мой Бог» в дальнейшем меня берёг от «таких» повторений. Хотя, возможно, просто не представлялся аналогичный случай, а там, кто знает, вполне вероятно, я бы вновь пошёл «глаза в глаза» усмирять очередного «злого» четвероногого друга.