Время обнимать

               
         Девушка прижала к себе маленькую сумочку и зонт, чтобы пропустить в глубь салона троллейбуса только что поднявшуюся с подножки женщину. Ей самой предстояло выходить на следующей остановке. И тут справа от себя она услышала, как кто-то громко и радостно выкрикнул: «Максим!» Девушка обернулась и увидела, что вошедшая женщина улыбается мужчине лет сорока в белой куртке. Его взгляд был напряженно-грустным, и, как показалось ей, даже болезненным. Он резко сорвался с места и направился к выходу, проворно пробираясь между людьми. Девушка посторонилась, но локоть мужчины надавил на зонт. Ей показалось, что в нем что-то хрустнуло. И тут же она почувствовала боль в ступне – мужской ботинок наступил на ее сапожок. Остановившись у двери, он дождался остановки и поспешно вышел. Она аккуратно спустилась со ступенек троллейбуса, отошла в сторону и раскрыла зонт.
               
         Порыв ветра едва не вытолкнул ее на проезжую часть. Девушка еле удержалась на краю гранитного бордюра. Тонкие каблуки-шпильки будто впились в твердь серого камня, но на самом деле она чудом удержала равновесие. Ее хрупкая фигурка в темном плаще, изгибающаяся, противостоящая непогоде, казалась ожившим силуэтом, вырезанным из бумаги. Узкая талия, перетянутая ремнем, дополняла это ощущение. Девушка никак не могла справиться с зонтиком. Он уже не защищал ее от дождя, а, при каждом ударе ветра вырываясь из рук, тащил в поток холодных струй, все дальше и дальше от троллейбусной остановки. Очередной порыв – и черная ткань слетела со спицы. В лицо ударила гроздь крупных капель, и она почувствовала на губах привкус соли. Слезы обиды и беспомощности смешались с небесной влагой. Она попробовала сложить зонтик, но он выгнулся, ощетинившись черным цветком. Девушка отпрыгнула от дороги, и грязная вода лужи из-под колес машины веером брызг легла у ее сапог. Люди спешили спрятаться в арке дома и под козырьками магазинов. Манекены в элегантных одеяниях, не по сезону легких, взирали на уличную суету. Их правильные и простые пластиковые лица как будто выражали умиротворение и довольство межстекольным уютом. Желтый лист поздней осени сорвало с клена, и он на короткое мгновение яркой аппликацией прижался к зонтику. И на черном матерчатом фоне зонта девушка отчетливо увидела его неповторимые тонкие жилки. Новый порыв ветра смахнул пятипалого странника и взвил в беспокойное свинцовое небо. Зонт вырвался из ее руки. Словно желая последовать за невесомым листком, он только на несколько секунд поднялся выше головы девушки. Искусственная природа его сущности делала его тяжелым, и он упал на мокрый асфальт. Скользил шагов двадцать, пока не уткнулся в будку обувщика. Девушка кинулась за беглецом и, нагнав его, хотела уже схватить, как вдруг увидела старческую руку, крепко державшую зонт. Сухая, покрытая вздувшимися синими венами, она была вся в каплях дождя.
 
        – Проходите, пожалуйста, – услышала она спокойный голос над головой. – Переждите дождь у меня.
 
        Девушка подняла взгляд и увидела старика: худое лицо, седые редкие волосы и белесая щетина. Висевшие на стальной цепочке очки в роговой оправе с большими линзами он водрузил на тонкий нос. Голубая, почти прозрачная радужка глаз, казалось, стала от этого больше и ближе. Он оторвал от девушки взгляд и, войдя в глубь своей будки, произнес:            
         – Сейчас я починю ваш зонт. Проходите.
 

         Она, приняв его приглашение, осторожно зашла в маленькое помещение. На первый взгляд, каждый уголок будки был заполнен старой натруженной обувью. И при внимательном рассмотрении стало заметно, что каждая пара хранила индивидуальность своих хозяев: женские сапоги с протертыми подошвами, туфли со сломанными шпильками, щегольские мужские ботинки с лопнувшим кантом. Они носили отпечаток характера походки: поцарапанные носики, потертости боков, скошенные каблуки. Одни были куплены из-за пристрастия к моде, другие – из-за дешевизны и практичности. Но каждая пара проделала свой неповторимый путь. Девушка взглянула на свои сапоги. Рваные звездочки – следы мутных капель лужи – лежали смазанным узором на черной лаковой коже поверх следа от мужского ботинка. У девушки возникло желание немедленно избавиться от грязи. И вдруг она услышала:   
         – Вон тряпка, – кивком головы старик указал место, где надо искать.   

            
         Молоточки, коробка с гвоздями, банка с клеем… Тряпка лежала поверх обувной колодки. 
         Она взяла ее, протерла сапоги и аккуратно положила обратно. Выглянула из будки и, подставив руки дождю, омыла их. Расправив мокрые завитки волос, нависшие над глазами, она, поджав губы, осмотрелась, не находя себе места в этом ограниченном пространстве.
   
         Старик пододвинул ей табурет. 
         – Садитесь. 
         Поправив плащ, она аккуратно опустилась на табурет,  послушно опустив ладони на колени. Теперь девушка могла рассмотреть своего «спасителя» более внимательно.
 
         Старик уселся на маленький стульчик и занялся зонтом. Его темно-синяя потертая куртка с засаленными локтями подчеркивала угловатую фигурку, склонившуюся над маленьким рабочим местом, что откидывалось прямоугольной доской от стены будки, и держалась на стальных опорах, подобно столикам в вагонах поездов. Он сосредоточенно возился с зонтом.

   
         – Я иногда думаю, сколько же вся эта обувь намерила шагов, – произнес старик, словно прочитал ее мысли. Его взгляд не отрывался от зонта. – По воле своих хозяев бежала то на работу, то домой, в магазин, на свидание или возвращалась с него. Вон ботинки косолапый оставил. А это туфли настоящей леди. В библиотеке работает, что тут за углом. Живет на скромную зарплату, а такие манеры и жесты, что и в кино не увидишь, – сказав это, он тяжело вздохнул и добавил. – Они рвут, я сшиваю.
   
         Девушка невольно посмотрела на свои новенькие сапожки и, не зная, что сказать, чтобы поддержать разговор, просто улыбнулась.
 
         Сквозь грязное, запыленное, в дождевых разводах стекло взгляд девушки упал на витрину магазина. За ней стояли два манекена: один в женском, другой в мужском образе. Тот, что был мужчиной, возложил руку на женское плечо, и так, по человеческому замыслу, они изображали близкие отношения. «Как-то нелепо и неестественно», – подумала она об этом неуклюже застывшем дуэте и тут же перевела взгляд на бегущих прохожих, вышедших из троллейбуса. Старушка тащила за собой упрямого внука, не поспевающего за ней. Мальчик лет пяти, расшалившись, прыгнул в лужу и обрызгал надменного полного мужчину. Женщина стала извиняться, подтащив озорника к себе вплотную. Мужчина в сердцах отмахнулся и пошел  своей дорогой. А мальчик, не обращая внимания на взрослых, уже нацелился на новую лужу. Девушка улыбнулась и тут увидела его. Фраза, сказанная стариком, вывела ее из кратковременного очарованного оцепенения: 
         – Ваш зонт готов.
 
         Она открыла сумочку, чтобы достать кошелек, но обувщик остановил ее. 
         – Вас ждут. Идите.
 
         Дождь омыл стекло и закончился. Прохожие вышли из своих временных укрытий и поспешили по делам. На скамейке троллейбусной остановки сидел мужчина в белой куртке и задумчиво смотрел вперед. Девушка о чем-то оживленно разговаривала с парнем. Старик перевел взгляд с этих двоих и стал наблюдать, как в витрине принялись переодевать по сезону манекенов. Женщина-продавец развела неуклюжие объятия и расставила пластиковых истуканов в разные концы их маленького застекленного мира. 

                13 декабря 2009г.