ЛЕШИЙ
В глухом, глухом лесу, в непроходимой чащобе, куда даже солнышко боялось заглядывать, а уж звери и подавно, жил – был леший. Домик его стоял посреди болота на плавучей кочке, и до того был неприметный, что сразу и не разглядишь. Ну, кочка и кочка, а на ней не пойми, что навалено. Зимой в щели дуло, и леший, наверное, замёрз бы, но он засыпал на всю зиму, укрывшись листьями. А весной просыпался, и сидел на пороге дома, или же катался по болоту, на своей кочке не приближаясь к берегу. Запрещено ему было. Сам виноват! Уж больно шкодливый был. Раньше то он жил в сосновом бору, где было тепло и сухо. Грелся на солнышке, зарывался в пахучие хвойные иголки, и пел весёлые песенки. Наверное, от хорошей жизни и ударило в голову. Озоровать стал. Ну, напугать там грибника, прикинувшись грибом, и в самый такой момент, когда тот уже готов был срезать гриб, убежать. Или ребятишек водить вокруг орехового куста, пока те не уснут от усталости. Да много чего Филька распроделывал, потешая себя и лесной народ. Но и добрый он был, грибнику потом показывал большую грибницу, детишкам полные корзины орехов. Так что не больно то на него и сердились. И всё было бы хорошо, не вздумай он однажды подшутить над дочерью Главного Лешего, заносчивой и капризной девкой. А дело было на Ивана-Купалу, когда расцветал папортник, и не только люди искали этот загадочный цветок, но и те, кто жил в лесу. Искала и Фроська, уж чего хотела загадать неизвестно, но по лесу ходила. И решил Филька подшутить над ней, папортником прикинуться, и узнать чего же хочет дочка Главного Лешего. Прикинулся, расцвёл прямо перед Фроськой, а та увидела, аж обомлела, и давай шептать над цветком. И от того, что она шептала, Филька забыл, что он папортник и превратился в себя. Увидев, что это вовсе не папортник, Фроська завизжала на весь лес, напугав всех, кто там был, заревела и убежала. А растерянный леший брёл по лесу и тяжко вздыхал, потому что не ожидал он таких слов от Фроськи. И сколько не пытал его лесной народ, что ж всё же загадала дочка Главного Лешего, он так и ничего и не сказал. Но хотя Филька молчал, вредная девка доложила папане о его выходке, хотя о сути дела промолчала. Сказала лишь, что напугал её леший до смерти. Папаня же, души не чая в кровиночке, решил наказать шутника, что б другим неповадно было обижать доченьку, и сослал Фильку на болото. Вот и мается весёлый леший теперь на болоте в компании лягушек. Грустит Филька, скучает по своим проказам и вспоминает Фроську из-за которой он на болоте очутился. Только нет у него зла на неё, нравилась она ему, несмотря на вредность, да только и мечтать не мог о ней рядовой леший, не для него она. Думал Филька, думал и решил навсегда уйти из леса, сбежать с этой каторги. Поймают, так поймают, всёравно это не жизнь без милой. По одной причине сидел тут он, ждал, что признается Фроська отцу и кто знает, может и исполнится Фроськино желание, ведь прошептала она его тому, кому надо. И не знал бедный Филька, что давно Фроська призналась папаше, что любит озорного лешего, а цветок искала для того, что бы Филька её полюбил. Но Главный Леший ещё больше рассердился, ногами топал, слюной брызгал и орал так, что все попрятались и три дня не вылезали. Вот и ревёт с того дня Фроська, проклиная свою глупость, а когда не ревёт, умоляет папаню вернуть Фильку с болота. Только неумолим отец. Он, видите ли, пообещал выдать дочку за сына кикиморы болотной, страшноватого и глуповатого малого, но зато наследника всех болот в округе. А Филька что? Да у него кроме весёлого нрава и нет ничего. Ну и повелел удерживать Фильку на болоте до тех пор пока свадьба не состоится. А для изъявления своей воли послал на болото лесовика Никифора. Но не знал всего этого Филька, да и кто расскажет, если даже утки на болото не садились. Но всё же чувствовал неладное, а сегодня особенно муторно было на душе, всё на берег поглядывал, будто ждал кого. И дождался. Заметил, на берегу мельтешит кто-то. Поплыл леший на своей кочке к берегу. И чем ближе подплывал, тем больше сердце щемило. Подплыл, смотрит, а это Никифор стоит, и мордочка у него виноватая какая-то. Поздоровкались, чинно разговоры завели о том, о сём, а Никифор всё в сторону косит, в глаза Фильке не смотрит. Наконец Никифор решился и сказал зачем пришёл. Заплакал весёлый леший, пожалел, что жизнь у него долгая, и что всю жизнь маяться ему без любимой, и никакие проказы не вернут ему веселья. Да и проказничал то он лишь затем, что бы Фроська внимание на него обратила, что бы хоть разочек улыбнулась ему, а теперь ни к чему всё это. Беда-то, какая!
Да только не знал леший, на что способна влюблённая девка, будь она человеком, кикиморой или лешачихой. Как узнала Фроська о решении отца, да услышала, куда и зачем ходил Никифор, совсем взбесилась, не ест, не пьёт, ни с кем не говорит, лишь лесовика о чём - то спросила. А потом ничего, притихла, ласковой да послушной стала. Отец обрадовался что, наконец, то одумалась дочка, и давай гостей созывать. Гостей понаехало тьма, в лесу повернуться негде. Фроська от счастья светится, платье примеряет, а жених лупоглазый следом ходит, всё норовит невесту ущипнуть. Лесные жители с жалостью на невесту смотрят, ну и женишок достался, чему это она радуется. А утро настало и поняли что к чему. Пришли за Фроськой, что бы к жениху вести, а её нет! Испарилась невеста!
Но не знал всего этого конечно Филька. Тошно было ему, так тошно, что утопиться решил. И так долгий век лешему уготован, а без любимой вдвое длинней покажется. И поплыл он к берегу, что бы сыскать камень потяжелей, ну что б уж наверняка было, что бы не выплыть. Да только не камень он нашёл, а крепко спящую под кустом любимую. Умаялась видно. И то, всю ночь бежала, ноженьки стёрла, рученьки в кровь изодрала о кусты колючие.
Вот так и закончилась холостая жизнь весёлого лешего. Папашка, правда, сильно сердился сначала, видеть молодых не хотел, но когда внуки появились, оттаял. На своё место Фильку посадил, а сам внуками занялся. Шалил вместе с ними. Иной раз и ему от Фроську прутом доставалось, что бы не учил лешенят, малых озорничать. Говорят же, что старый, что малый, всё едино!