Мне очень хотелось побывать в Закарпатье. Муж съездил во Львов, привёз мне оттуда замшевые сумочки в национальном стиле, накидушку на диван из козьей шерсти и рассказал, какие во Львове вкусные шпикачки. Мы были молодые, не избалованные сервисом (его в сов времена и не было) Брали с собой польскую палатку, допотопный "Шмель", на котором я готовила и были счастливы в поездках.
Солдатик, прикомандированный к лаборатории мужа дал адрес своих родителей, живущих в окресностях Львова и письмо к ним. И мы поехали. Книга с маршрутами и гостиницами в Закарпатье оказалась врущей. Гостиниц не было, кемпингов тоже. Мы ночевали в палатке, любовались горами, пугались громадных фур, которые прижимали нас к обочине узкой дороги, пили минеральную воду стаканами. Это после того, как я набрала пятилитровую канистру, чтобы супчик сварить.
Родители Лацика встретили нас странно. В дом не пригласили, стояли, переминаясь. Мы люди не навязчивые, попрощались и уехали во Львов. Львов переживал не лучшие времена. На улицах тоговали, мест в гостиницах не было. Поболтались по городу, потряслись на булыжной мостовой, поели шпикачек и дрожжевых блинов с грибным соусом. (С тех пор они у нас в почёте) Я их готовлю. Вечерело, в городе не было где остановиться. Уставшие, мы уехали за город, нашли полянку у подножья горы, рядом протекал ручей.
Быстренько поставили палатку, я сварила борщ, поджарила курицу. С собой был армянский коньяк и хрустальные рюмочки. Когда ужин был готов, грянул гром и ливануло. Мы сидели в палатке, пили коньяк, смотрели на отвесную стену дождя и радовались. Это было Закарпатье! Утром полянка была забита польскими машинами. Они ехали в Литву, торговать ширпотребом, а от нас их маленькие машинки везли на багажниках цветные телевизоры, всякие дрели, пилы, постельное льняное бельё, что так здорово изготовляли литовцы из узбекского хлопка.