Он появился в деревне Александровка с недобитой колчаковской бандой.Звали его Петро Кашпур (Пётр Никитович Кашпуров 1907 г/р ).Крепкого телосложения подросток,с большими,глубоко посаженными,карими глазами;почти чёрными с влажным блеском,как у его лошадей.Лошади,конечно,были не его,но Петро их любил и ухаживал за ними по-хозяйски.И животным,и Петру надоели «походы» по Сибирским просторам с грабежами,резней,пьянками и ненавистью к советской власти.Вот и сейчас,чтобы не видеть,как избивают нагайками местного мужчину лет шестидесяти,Петро увёл лошадей к речке,на водопой. Лихие наездники этих скакунов убиты красными,и теперь лошадок готовили«под нож».Как Петро оказался в банде-он сам не понимал и детство помнил смутно.Медовый запах цветущих деревьев,образ отца в военной форме…Колчаковцы поговаривали,что он сбежал «за границу», а мать паренёк совсем не помнил. Мысли лезли одна на другую,а кони пили проточную речную воду,похрапывая и косясь на Петра.-"Купание сегодня отменяется,пора возвращаться".Легко вскочил в седло и,не оглядываясь,пустил Гнедого в галоп.
На середине улицы,в небольшой толпе,старики,потупив взор, тихо крестились,а женщины плакали и просили о пощаде.Но бандитам надо было покуражиться;допытаться где скрываются партизаны. Хотя встречи с ними боялись,а в деревню завернули,чтобы запастись провиантом…Доказательством того ,что Федот Бочаров ездил в лес не за дровами,а возил партизанам продукты,был мешок,от которого пахло свежеиспечённым хлебом. Это его дочка,Настя пекла вкусные,круглые булки.Федот жадно,глубоко вдохнул,вздрогнул окровавленной спиной и затих. «Ироды!Будьте вы прокляты»-простонала Настя и осела.К ней подскочил бородатый беляк:-"Может тебе брюхо вспороть да зерном набить,как тем краснопузым мильтонам Березовским?!» Издевательский хохот заглушил отборную брань.Петру казалось,сердце не выдержит ,разорвётся от жалости к этому чужому мужику и хрупкой,красивой женщине…
…Опомнился он в лесу.Рядом мирно паслись лошади.На ветке каркала ворона, разглядывая его то одним ,то другим глазом,-будто правый не верил левому.-Кыш!-махнул на неё Петр.Ничуть не испугавшись,ворона всё же ретировалась,как бы из вежливости, перебирая лапками по ветке. –Кр-р-ра!-подала она пронзительный ,на весь лес сигнал кому-то в сторону.И этот «кто-то»-рослый,дородный,с самодельным увесистым ружьём,наклонился над пареньком,помог встать.
-Как тебя зовут?
-Петро,-без страха перед незнакомцем ответил тот.
-Меня дядя Максим,-широко улыбнулся мужик.Всё в его внешности было грубовато-крупное:лоб,нос,губы, ручищи и голубые глаза, и светлая копна волос,зачёсанных назад.Петру казалось,что встретил он доброго великана,хозяина здешних лесов.
-Банда в тайгу подалась,в сторону Кийского Шалтыря. А ты,Петро,отстал или остался?
-Остался!-уверенно ответил парень.
-Вот и хорошо…Будешь у нас ,в коммуне конюхом работать.А осенью в Ачинск учиться поедешь,к моему старшему сыну Михаилу,-сказал дядя Максим.
Вечером коммунары решали вопрос о строительстве телятника,ремонте коровника и зернохронилища. Предлагали схоронить Фёдора Бочарова в селе Берёзовском,вместе с погибшими милиционерами.
-"У нас,в Александровке полдеревни Бочаровых,пусть покоится здесь"-сказал,как отрезал,дядя Максим. -"Тут ещё вот какое дело,-обратился он к сходу:-паренёк к нам прибился,Петро. Кто возьмёт в семью? " Петро вскочил,как ужаленный: «Дядя Максим! Я с Вами хочу!»
-"Ну ,тогда вопрос снят. Будешь у нас восьмым!"
Когда шли домой, Петру хотелось шагать в ногу с обретённым отцом,-но куда там! У того шаг ,у Петра-три. Жена дяди Максима не удивилась, когда они вошли в дом вдвоём.Глаза заплаканные,отрешённые. Едва заметная породистая горбинка на носу стала выразительнее;ведь это её отца забили бандиты… Максим обнял жену:-«Принимай, родная.» Настя улыбнулась краешком губ: «Садитесь ужинать.» …Спать Петро лёг рядом с Васей,очень похожим на мать,-дробненьким,глазастым,с густой шевелюрой темно-русых волос и горбинкой на носу.Они долго не могли уснуть.Вася рассказал,как родители добирались из-под Харькова на волах,потом на поезде, а где и пешим ходом.Облюбовали местечко у реки, построили листвяжный дом; и народилось у них от большой любви 2 девочки да пять пацанов – все с разницей в два года.И что все они настоящие сибиряки!Правда,мама часто вспоминает с грустью виноградники,фруктовые деревья и ещё много чего…Даже плачет иногда,но на то она и женщина.А Петро подумал: «Наверное, я тоже родом из Россеи-(Украины). Он ещё ближе подвинулся к Василию и прошептал: «Если раньше меня проснёшься,разбуди,на конюшню пойдём…"-Ага-зевнул Вася … И уснули пацаны нос к носу крепким,спокойным сном.
В 1933 году переедет семья Максима и Насти в село Берёзовское,колхоз поднимать.В МТС(машинно-тракторная станция) назначат дядю Максима старшим механиком.В 1937 родит Настя девятого ребёнка; не в поле, не дома, а в родильном отделении районной больницы. И назовут братья ( Миша,Федя,Ваня,Вася,Лёня,Петя) малыша необычным именем – Роберт.
Петро женится на высокой,статной,с модной стрижкой девушке,по имени Лина. В июне 1941 года, как все взрослые, уйдёт Петро на войну, сполна хлебнёт тягот фронтовой жизни, переживёт потерю друзей, близких. В декабре 1941,в фашистском плену, в концлагере Ламбердорф,в Польше в городе Ополе погибнет его названный брат Фёдор Максимович.Морозной зимой 1942 года вернётся с фронта дядя Максим. В шинеле,с чёрным лицом войдёт в дом .Не обнимет жену Анастасию,не прижмёт пятилетнего сынишку Робика. На войне Максим Пахомович был сапёром.Приходилось строить переправы через реки и болота. Был он высокий и сильный,приходилось заходить в самую глубину. На плечах десятков солдат проходила военная техника.Утром он пойдёт на работу в МТС,а через три дня похоронят его родные и останется вдовой в сорок семь лет. А сам Пётр Никитьевич вернётся в родное село Берёзовское после тяжёлого ранения, с осколком в спине,без ноги. Государство выделит ему «инвалидку» зелёного цвета, и будет он ездить на своей «козявке» на радость маленькой внучке дяди Максима и тёти Насти. И теперь уже этой голубоглазой девчушке с длинными,белыми,как лён,косами не будет страшно рядом с дядей Петей.И будут ездить они по деревням,фотографировать всех желающих аппаратом на трёх «ногах» с объективом-гармошкой. А когда легковушка-лягушка застревала на просёлочных дорогах-дядя Петя выходил из машины,упирался ногой-деревяшкой в кочку и выталкивал плечом свою «козявку». Возвращались они из поездок усталые, с рассказами о сусликах, столбиками стоявших в поле,о зайце,перебегавшем скачками дорогу… Потом дядя Петя выходил в огород,к домикам-ульям,шурудил прутиком в летке и подставлял голую спину.И вылетали оттуда пчёлки-охранники и жалили;а он только покряхтывал :"Ох, хорошо!Вот саданула! Ну,прости,милая,что на погибель себя обрекаешь, а мне здоровье поправляешь." Внучка Максима и Насти-Света ,наблюдая из-за высокого,густого плетня из хмеля,спрашивала:"Сильно больно?"
-"Болит и ноет пятка на деревянной ноге по ночам,"-отвечал дядя Петя,смеясь.-"Как она может болеть,когда её даже нет?"- удивлялась про себя девочка.
На следующий день дядя Петя привозил чудо-фотографии.Пока он раскладывал их на столе,Света вспоминала,как однажды была в крохотной комнатке-темнушке, где свершалось таинство.Дядюшка прятался под плотное покрывало и в кромешной темноте, чтобы не засветить плёнку,доставал её на ощупь и закладывал в маленький,круглый бочоночек. Колдовал с пакетиками закрепителя, проявителя,растворял в каких-то ванночках. От красной лампы всё было в красном цвете: и лицо, и руки.А на проявленную плёнку жутковато было смотреть: какие чёрные лица у всех на негативе!Не зря его так назвали!На фотографиях,плавающих в растворе, вдруг появлялись непонятные,серые очертания.Дядя Петя осторожно погружал их пинцетом и держал пока не появлялись знакомые лица.Потом их развешивали ,как бельё на просушку,прицепив прищепками.А высохшие обрезались мощным резаком.И только теперь, готовые фотографии дядя Петя раскладывал по бумажным пакетикам…
Однако,вернёмся назад.
Июльским погожим деньком 1958 года,в доме на Партизанской улице,в селе Берёзовском ,рассматривая фото, бабушка Настя приговаривала-«Ну, вот, как будто в Александровке побывала, со всеми поздоровкалась.Спасибо тебе,Петя.А руки-то мои никудышные надо было под стол спрятать,не показывать людям…» Дядя Петя присел к Светиной бабушке: «Да этими руками ,как фронтовыми орденами, надо гордиться! Сохрани, Светлая эту фотографию.Станешь взрослой-достанешь из альбома, и вспомнишь детство,любимую бабушку и меня с «козявкой».
-Драндулетом,- поправила бабушка и все рассмеялись. А бабушка Настя вытерла фартуком глаза. С.А. Лагутина.