-Это правда, что вчера Вы скакали и блеяли, точно козёл по высохшему пастбищу?
-Не было такого.
-Но доказательства неопровержимы. Коза зачала.
-Что это доказывает?
-Гаметы. Угнетённый иммунитет. Что угодно.
-Вот именно.
Я шунтировал судью на предмет кретинизма, и он этот тест не прошёл. Величественные скамьи стояли во мгле. Присяжные напоминали крестьянство.
-Выебать козу, - вещал судья, махая на мух мухобойкой, - не то же самое, что укокошить жука. Однако Вы умудрились сделать и то, и другое.
-Попрошу без пафоса.
-Замётано. Мало того, Вы всё это проделали в одно и то же время.
-Я такого не говорил.
-Факты. Они, знаете ли, похуже луны, сладчайший.
-Похоже, что не без этого.
Тут в зал заседаний ворвался вихрь хриплых дяденек с завода, предложивших очистить помещение, мотивируя это тем, что здесь "завалили исконного дедушку". Я держался стойко, в отличие от судьи, макушка которого тут же заторчала из-под стола. Правда, дяденек сразу и расстреляли, а ведь это помогает порой не хуже медитации на ячменном складе.
Присяжным выдали некие тесты с ликами червей, и некоторые тут же с ужасом разбегались. Другие же стойко рассасывали свой ритуал. Оказалось, что куча присяжных - хорошо загримированные чучела уток.
-И как я сразу не заметил, - важно произнёс судья, наливая суп в тарелку. -Вы не возражаете?
-О, нет... Но посоветовал бы Вам опасаться рыбьей скулы, Ваша честь.
-Скула, - только и успел произнести он, как уже барахтался в брюхе у летучей рыбы, живой силуэт которой был удобно вклеен в гальваническое панно за его спиной всё это время.
-Мать твою, - выругался я. - Животный мир и всякое такое.
Я обратил внимание, что остался в зале один из живых. Чучела уток. Пара совокупляющихся братков, что не считается. "Эй, заведите музон!"- гоготали они.
С ритуалами всегда так. Социальные стереотипы. Преступление - в душе, но у учёных проскакивают скальпеля. Славно ещё, что не оценили прикол убивать во младенчестве, дабы приглушить так называемые материалистические проекции преступления. Хотя, что в этом славного?
Ничего не мешало мне встать и уйти сквозь пролом в стене, оставленный сердобольными рабочими. На клочьях кирпича развевались крючья листовок с кричащем старцем. Знакомая тема. Будапешт восемьдесят четвёртого. Так или иначе, движения сковывали только эти браслеты. Циркониевые, если быть точным. Вахтанг Кикабидзе, все дела. Про пять пуль во лбу я и не думал, потому что их там не было.
Проблема в ином. Мне не хотелось. Нарушить заведённый издревле фарс правосудия ради щепотки инстинкта топать по росистым лужам? Смешно. Дёшево и не нужно. Особенно вон тому товарищу с летающей ссадиной поперёк тела. И не говорите мне про Рона Хаббарда.
Я залез в клетку, сплюнул ключ в осень форточки и нажал китайский сжимающий механизм "стена-стена".