***

ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ЛУКАВОГО
Научно юмористическое исследование на религиозно политические темы, с Г-астрономическим уклоном.

 ГЛАВА XIX
Петр Первый решил навести порядок в церковных делах. Начал он с того, что упразднил патриаршество и создал Святейший Синод.
 
Управление церковью он поручил гражданским властям. В 1701г. Петром I был восстановлен Монастырский приказ. К нему перешли все административные и хозяйственные дела из расформированного патриаршего двора. Монастырский приказ получил также право мобилизации церковных имении и отчуждал их продажей и дарением светским лицам. Прежняя свобода церковных имении от всякого тягла была заменена чрезвычайно тяжелым тяглом: помимо обычных государственных повинностей на церковные земли дождем сыпались запросные сборы, и чрезвычайные повинности. Но мало этого, были отменены все пошлины, которые ранее собирались архиереями и монастырями с подчиненных им клириков. Было запрещено отдавать в монастыри вотчины на помин души. Социальный состав монашества резко изменился. Вместо бояр и дворян в монастырях начала XVIII века, по словам  современников, живет в качестве чернецов всякий сброд, искавший дарового хлеба. По словам ростовского епископа Георгия, чернецы спились и заворовались, занимались ростовщичеством, венчанием за большие деньги недозволенных браков и скупкой награбленного у разбойников с большой дороги. Слова «монах» и «забродяга» стали синонимами. От монахов не отставали и монахини, которые, по свидетельству белгородского архиерея Епифания (1727г.). В монастырях «живали мало» но волочились по мирским слободам и постоянно пьянствовали. Мона-стырский приказ не только посадил монастыри на голодный паек, но также приостановил рост их числа. В каждом монастыре было
установлено штатное число монахов, а на убылые места было велено в 1715 г. принимать отставных и увечных солдат, сосланных рас-кольников и душевнобольных преступников.

   С. Князьков в книге «Очерки из истории Петра Великого и его времени» изданной до революции писал: «В незавидном положении находилась русская церковь к концу XVII в. Раскол на две части соз-дал в сердце ее горечь и ненависть: те члены церкви, которые приняли реформы, связанные с именем Никона патриарха и на стороне которых стояло правительство, чувствовали себя выбитыми из колеи. Глава духовенства, патриарх, в лице Филарета и Никона поды-мавшийся до высот власти и мечтавший на тему, что священство выше царства, после крушения Никоновских грез превратился просто в  старейшего иерарха русской церкви, над которым властно и определенно становилось царское величество. Последние два патри-арха  - прямые слуги светской власти, готовые хвалить и порицать, что прикажут: они осуждают бритье бород, пока не видят бритого царя, и смиренно уходят прочь с чудотворными иконами, поднятыми на умиление гневного сердца царева, после резкого окрика царя; такие иерархи в собственных глазах, и в глазах подвластным им, ни в мне-нии паствы стоять высоко не могли. И действительно, у них все из рук валилось, так что, по словам современника, они «и себя единого упра-вити не могли».

         Характеризуя патриаршее управление, тот же современник на-ходит, что здесь  « во всем видится слабо и неисправно», большие доходы «погибают по прихотям владетелей», единственная в Москве духовная школа пала так, что « живущие в ней скорбят и всего ли-шаются и учится в ней невозможно: потолки и печи и иное строение обвалилось». Патриарх весь ушел в свои личные дела, строит свои имения да отбывает пышные церковные церемонии.

      Чувствуя себя во многом бессильными, патриарх и архиереи чу-ждались входить в близкое соприкосновение с миром и окружали себя большой недоступностью. Двери патриарших палат были для рядового духовенства так же не досягаемы и страшны как двери рая для изгнанных прародителей; не то что какому-нибудь сельскому попику, а и иному настоятелю большого монастыря лишь с трудом и большими усилиями удавалось дойти не до патриарха, - нет, - а всего только до патриаршего дьяка. За своей недоступностью и недося-гаемостью для рядовых людей последние патриархи как бы прятали свое бессилие и слабость.

      Вслед за патриархом так же держали себя и многие архиереи, «ревновавшие о вельми жестокой славе», требовавшие себе чести «равной царской». Такой ревностный к славе архиерей никогда не ходил самостоятельно и просто, а заставлял водить себя под руки и шествовал не иначе, как под звон колоколов. Ставленников, являв-шихся для постановления в священники, такие архиереи не пускали в сени своего дома, а держали на крыльце, даже в зимнюю стужу, по пяти и более часов, заставляя так ходить и выстаивать себе священ-ство целыми неделями. По словам современников, «самоохотная и нахальная» подручная архиерейская братия отличалась от такого ар-хиерея «неистовым воровством». Священников, обращавшихся к ар-хиерею за судом, простые сторожа не пускали в ворота «некоторыми мерами» не получив «гостинца». Иному беззаступному священнику добиться позволения перейти из одного прихода в другой стоило рублей 15 на одни раздачи митрополичьей челяди, кроме пропитания самому, да потери 20-30 недель. Многие по два, по три раза приедут в Москву по пустячному делу, пока добьются толку, меж тем дома жене и детьми приходится «волочиться меж двор». Патриаршему дьяку надо было дать рублей 5 или 6 деньгами, да столько же людям его раздать кому по полтине, а кому и больше; затем в почесть гостинцев ему надо было поднести: меду, рыбы, причем дьяк сам смотрел, чтобы рыба была живая; жене дьяка носили подношения более деликатные – мыло грецкое и ягоды в сахаре – «не помногу», на рубль тогдашний всего. Не давать нельзя: и ни чего не достигнешь, да еще поплатишься, ибо дьяк человек сильный: так подведет, что потом и костей не соберешь.

         Отчуждение низшего духовенства от «властей» дошло до того, что священники считали для себя недосягаемой честью, которую «страшно восхитить по собственному почину», – подойти в церкви к архиерейскому благословению. Да это и действительно было страш-но, ибо были архиереи, которые бранили в церкви священников са-мими поносными словами во всеуслышание и даже позволяли себе своеручно зашибить до крови неугодившего им священнослужителя. Плети, заключение в цепях, сажание на цепь и в колодки – довольно обычные следствия тогдашнего архиерейского суда. И редко-редко на высокой чреде святителя встречаются в те времена люди сильные духом, святые по жизни, как напр., воронежский архиерей св. Мит-рофаний, св. Феодосий Углицкий, св. Дмитрий Ростовский, Афанасий Холмогорский, ученый местоблюститель патриаршего престола
Стефан Яворский, деятельный благотворитель, новгородский ми-трополит Иова.

          Ничего отрадного в смысле высоты жития, какую требует священный сан, не находилось и в среде низшего духовенства. Свя-щенники в огромном большинстве не только не могли «наизусть проповедовать догматы св. Писания», но, как и в XV в., многие еле грамоте умели; и в конце XVII в. тоже достаточно уметь читать и писать, чтобы считать себя, в смысле образования, достойным ие-рейского сана. Благодаря взяточничеству архиерейской челяди, в священники проникали люди безграмотные: даст такой ставленник, кому следует, то, что следует, выучится с голосу двум-трем псалмам, и, когда архиерей заставит ставленника прочесть что-нибудь, услуж-ливая рука архиерейского подручного, своевременно принявшая мзду, подсунет неграмотному ставленнику псалтирь раскрытым на нужном месте, и ставленник, глядя в книгу, отхватывает наизусть, как по писанному, затверженный псалом, архиерей же посвятит его, «яко достойно и праведно разумеющего св. книги чести». Отцы собора 2667г., осуждая низкую степень образованности тогдашнего духовенства, выразились, что в священники, в пастыри словесного стада Христова, попадают «сельские невежды, из которых иные и скота пасти не умели».
 
     Не смотря на все гонения, недостатка в священниках ни когда не было. И вся эта армия бездельников, попов, монахов, архиереев и прочих тунеядцев, кормилась за счет простых тружеников. Какая польза обществу могла быть от такой религии?   

     После смерти Петра I были попытки восстановить патриаршество, Но основная борьба велась за восстановление церковных имуществ.

     Первою победою была передача патриарших, архиерейских вотчин «сборами и правлением» в ведение синода. «Попечение» синода о церковных общинах привело не только к уменьшению доходов казны. Но так же и к таким последствиям, которые стали грозить безопасности дворянского государства. Эксплуатация крестьян ар-хирейских и монастырских вотчин приняла неслыханные по жесто-кости и грабительству размеры: на крестьян сыпались как из рога изобилия лишние сборы и повинности, «всяческие обиды и разоре-ния». При сборах повинностей церковные приказчики били неис-правных плательщиков батогами, иногда до смерти, отбирали по-следний кусок хлеба и обрекали целые волости на голод. Они брали в этом пример с самых иерархов.

       Так, архимандрит Иоаким в вотчинах своего монастыря, под са-мой Москвой, в Рузском уезде, самовольно сжинал крестьянский хлеб, производил потравы на крестьянских полях и лугах, отнимал у крестьян скот, томил крестьян в холодной, забивал до смерти: от го-лода в его вотчине умерло 13 человек. Синод не давал хода жалобам на архимандрита, и дело началось только тогда, когда хозяйничанье Иоакима приобрело настолько скандальный характер, что московские власти были вынуждены вмешаться.

      Первая проба фактической секуляризации была произведена в 1762 г. Петром III. Он вообще не стеснялся с церковью: издал указ об удалении из церквей всех икон, кроме Христа и богородицы, и приписал всем священникам обрить бороды и носить штатское платье. В вопросе о церковных имуществах он действовал столь же ре-шительно. Екатерина II, скоро спихнувшая своего супруга с престола, ловко воспользовалась недовольством церковных кругов, возникшим в связи с этими мерами. В своем манифесте о вступлении на престол она мотивировала, между прочим, переворот необходимостью спасти церковь и веру от разрушения и поругания, заявляя, что «не имеем мы намерения и желания присвоить себе церковные имения», а меру Петра  III она объявила в сенате не обдуманной. Однако это было только ловкий дипломатический прием. Таким образом, торжество церковников было преждевременно.

       Через год из уст той же защитницы церкви от поругания и раз-рушения синодальные архиреи услыхали совершенно иную речь: «Существенная ваша обязанность состоит в управлении церквами, в совершении таинств, в проповедании слова Божия, в защищении веры в молитвах и воздержании… Вы преемники апостолов, которым повелел Бог внушать людям презрение к богатствам, и которые были очень бедны. Царство их было не от мира сего: вы меня понимаете? Я слышала эту истину из уст ваших. Как можете вы, как дерзаете, не нарушая должности звания своего и не терзаясь в совести, обладать бесчисленными богатствами, имея баспредельные владения которые делают в могуществе равными царям? Вы просвещены, вы не можете на видеть, что все сии имения похищены у государства! Если вы повинуетесь законам, если вы вернейшие мои поданные, то не умед-лите возвратить государству все то, чем вы несправедливым образом обладаете».

Можно себе представить какой переполох произвела в синоде эта речь, столь характерная для Екатерины, начавшаяся с восхваления церкви и кончавшаяся обвинением той же церкви чуть ли не в грабеже. Обращение церковных имении «на истинную пользу  ду-шеспасительную» как выразился манифест 1764 г. о секуляризации, не заставил себя долго ждать, однако церковь послушно и кротко переносила это порабощение, повиновалась команде не за страх, а за совесть и служила крепостному государству верой и правдой, «ибо знает осел ясли господина своего» ибо она должна оправдать тот хлеб и то покровительство, и защиту, которые давало ей государство.

Естественно, что верующих всегда волновал вопрос, что ожидает душу после смерти. Дело в том, что с того света ни кто еще не возвращался и не мог рассказать, как все это происходит. Скудные сведения можно найти в Евнгелии от Никодима, но поскольку это не каноническое писание то и верить ему нельзя. Да и церковники не показывали это Евангелие верующим. За то они сочинили Катехизис, где расписана вся технология по устройству души.

Катехизис спрашивает: «В каком состоянии находятся души усопших до всеобщего воскресения?» - и отвечает: «Души праведных - в предначатии вечного блаженства; а души грешников – в про-тивоположном состоянии. Полное воздаяние по делам предопределено получить полному человеку, по воскресении тела на последнем суде Божьем». Далее Катехизис ставит забавный вопрос. Добрые и до суда будут блаженствовать, злые мучиться, А те, кто на половину – «ни Богу свечка, ни черту кочерга?»

       Им к достижению блаженного воскресения вспомоществовать могут приносимые за ных молитвы, особенно соединенные с при-ношением бескровной жертвы тела и крови Христовых, и благода-рения, совершаемые в память их. Так обосновывается необходимость молитвы живых за умерших, одна из доходнейших статьей «священной коммерции» церкви.

      К услугам верующих, которым внушается, что души нуждаются в молитвах, что за них надо «ходатайствовать», иначе им будет худо, ставятся «кануны» - панихидные столики. На них предлагается ста-вить свечи, приносящие церкви громадные прибыли. Верующим предлагается заказывать особые умилостливытельные богослужения за умерших – панихиды и парастасы, за которые церковники тоже взымают мзду и не малую.

Покойников отпевают. Опять свечи и плата. Рекомендуют пода-вать ради «спасения их душ» записки или поминовения на литургии 
(обедня). И опять церковь получает огромные проценты за «священный» хлеб – просфору, которую выдает потом верующему, а отцы «духовные» - свою долю дохода.

Церковь, чтобы побуждать верующих более регулярно раскоше-ливаться, рекламирует обязательность панихид за умерших в 3-й, 9-й и 40- й дни после смерти, Под это подводится своеобразная база. Но предоставим слово самим церковникам. Вот перед нами книжица, широко распространявшаяся в народе, прямо рекламный проспект: «Откровение ангельское св. Макарию Александрийскому о состоянии душ усопших». (М. 1854)  Макарий в беседе с ангелами якобы узнал, что по смерти душа, получая персональную охрану ангельскую, два дня может бродить, где ей вздумается: «около гроба, около дома». На третий день она поклоняется Богу. Тут – то, чтобы не испугаться грозного начальства, ей и нужны молитвы оставшихся на земле…Затем ей шесть суток демонстрируют рай и жизнь святых в нем. Затем, распалив в ней желание, устроиться получше, ее опять ведут к Богу. Ритуал лизоблюдства, по видимому, Богу приятен и щекочет его тщеславие. Вот и второй повод подкрепить душу мо-литвами перед своенравным начальством.    

      Затем душу отправляют во вторую экскурсию – по аду. Чтобы показать ей «места мучения, разные отделения ада и разнообразные мучения», где грешники «непрестанно рыдают и скрежещут зубами». Тюремно пыточный департамент «того света» у Бога значительно солиднее, чем «курортно оздоровительный». На его озарение требует-ся не 6, а 30 дней – в пять раз больше. На 40- й день следует третье поклонение – опять нужны молитвы, чтобы выдержать его. К Богу без взяток духовных не ходят…. Тут то душа, и получает прописку в  назначенном ей квартале того или другого департамента.
 
        Поражает то, что подавляющее большинство верующих, или считающим себя таковыми, не знают, почему отмечаются поминки на девятый и сороковой день после смерти. Ни православные верующие, ни свидетели Иеговы  не смогли ответить на простой вопрос. В чем принципиальное различие между католической и православной верой? Разница, в основном, в том, что православные считают наместником Бога на земле еврея Иисуса Христа жившего в начале I века н.э., а католики таковым считают поляка Войшвилу папу римского живущего в наше время.

        Мало этого, в ряде древних религии душу изображали в виде птицы. Верили, что в их стае незаметно прилетает и душа, и на могилы клали пищу для птиц.  И в православии в одной из поминальных  «родительских» дней – на радоницу, вскоре после пасхи, верующие крошат пасхальные яички «для птичек божьих».

       Звенят монеты на церковных прилавках, гнутся спины в покорных поклонах, мелькают руки в крестных знамениях. Старушки тратят последние дни и часы своих жизней, чтобы «приготовит» себя к тому, чего нет, и не будет, чтобы вымолить что-то у того, кого не существует, для усопших, которым ничего не нужно, ибо для них уже все окончилось».

       Церковь развертывает нам картину «спасительных молитвенных подвигов» «образцового праведника» и мистика из купеческих сын-ков эпохи Александра I, «святого» преподобного старца Серафима Саровского, «чудотворца»: «Во всю свою жизнь он не переставал покорять плоть свою духу и особенно подвизался против сна. Не-смотря на преклонные лета, и слабые силы, он спал иногда в сенях, иногда в келье в таком положении: он сидел, прислонившись спиною к стене, и протянувши ноги, иногда на мешках с сухарями, на кирпичах и поленьях, которые находились у него в келье. Становился на колени спал ничком на полу, на локтях поддерживал голову руками. Нельзя было без удивления и ужаса смотреть на подвижника, когда возвращался из пустыни в свою монастырскую келью, весь покрытый кровью от уязвления мух комаров и других насекомых, от которых никогда не защищался…»

      Страшно становится за верующего, когда ему бессмысленные самоистязания психопата мазохиста предписываются как достойные подражания «подвиги молитвенного спасения души». Так бывает, потому что ученые давно заметили: «Шизофрения, как и вселенная, неисчерпаема». Но ведь этот преподобный Серафим делал свои «подвиги» не бескорыстно, Он прекрасно знал, что уж на «том свете» ему уготована пуховая перина, что Господь Бог по достоинству оценит его «подвиги». В этом то все и дело.

        Недостатка в священниках никогда не ощущалось, от сюда и поговорка: «Свято место пусто не бывает». По переписи 1722г. притча на местах с семьями насчитывалось 61111 человек, а всего духовного сословия, по свидетельству иностранцев Фокрдота и Манштейна, посетивших Россию в первой половине XVIII века, тогда насчитывалось якобы 300000 человек. Такое перепроизводство клириков приводило и к чрезмерному дроблению приходов – приход в 15 дворов сплошь и рядом имел двух священников, в приходе из 400 дворов обычно было пять – семь попов. Место священника пе-редавалось по наследству. При малолетстве наследников семья, на-следовавшая место, могла всегда нанять викария из числа этих без местных клириков. Такой викарий посвящался «в заставку», т. е. в замену малолетних собственников места, и подписывал, утверждав-шийся архиереем договор, которым определялись условия и срок его службы. Заставочные священники и диаконы находились в изобилии из множества без местных клириков, младших сыновей духовных лиц, из них же рекрутировался кадр «беглых попов», переходящих в старообрядчество.

         Первая и главная обязанность церкви по отношению к государ-ству заключалась в насаждении верноподданнических чувств. Этого пытались достигнуть путем введения своего рода культа император-ской власти. Этот культ выразился, прежде всего, в попытках апофе-оза, обожествления носителей императорской власти и даже царедворцев. Конечно, апофеоз проводился не прямо; возвращаться к откровенным приемам египетских фараонов и римских императоров в «христианском» государстве было все же неловко, был найден другой путь, вытекавший из допетровских иконописных традиций, которые допускали изображение царствующих особ в храмовой живописи.

Начало было положено неизвестным живописцем, расписавшим Переяславский собор на Полтавщине. На иконе «Покрова богороди-цы» в числе «покрываемых» на первом плане был изображен Петр и
его вторая жена веселая Екатерина, с толпою придворных дам, разо-детых по откровенной моде XVIII века, а слева скромно приютились два «святителя». Этот первый намек был принят и полностью раскрыт знаменитым портретистом дворянства XVIII  века Боровиковским.

         Он был приглашен расписывать новый Могилевский собор, по-строенный в память свидания Екатерины II и Австрийского импера-тора Иосифа, происходившего в Могилеве. «Глава греческой церкви» была отожествлена Боровиковским с богородицей – «царицей небес-ной», а ее любовник Потемкин с архангелом Гавриилом, возвещающим ей зачатие от святого духа; нашел себе место и импе-ратор Иосиф.

В первой половине XVIII века правительство вместе с синодом вело свирепую борьбу против расколничьих общин, сложившихся в конце XVII века на различных окраинах Московского государства. Поэтому, начиная с XVIII века новые общины слагаются в основном за рубежом, Это была такая же оживленная эмиграция и по таким же мотивам, как эмиграция из Англии пуритан в XVI веке. С особой си-лой эта эмиграция шла во времена бироновщины, в 30-х годах XVIII века, когда вакханалия над раскольниками достигла ужасающих размеров.

 Старообрядческая «церковная история» рассказывает, как на Дону «полномочный чиновник» предлагал тамошним раскольникам выбирать между принятием новых книг и виселицей. И все согласи-лись умереть. «Мучитель подавал лишь знак – и вдруг вздергивались на виселицу и умирали, а по омертвении мучитель повелевал тела бросать в реку, да теми плавучими мертвецами возвестить и прочим нижним станицам, какова постигнет и тех година». В результате этой дикой расправы поднялось будто бы до 40000 «самых домохозяев» с женами и детьми и ушли за Дунай.

 Синод, в распоряжение которого были предоставлены сначала штрафные суммы, взимавшиеся с раскольников за неприятие исповеди и причастия в православных церквах, а затем двойной оклад за ношение раскольниками бороды и платья старого покроя, учредил для лучшего сбора этих средств особую контору раскольничьих дел, преобразованную затем в канцелярию розыскных раскольничьих дел. Главной задачей этого учреждения было не столько обращение раскольников, сколько их розыск и взимание с них штрафов и двой-ного оклада, а также исполнение приговоров над упорными расколь-никами. Найденные подвергались суду канцелярии, и ее же средствами наказывались: вырывали ноздри, ссылали на каторгу, сжигали раскольничьи иконы и книги

Ужасы иквизиции и правительственных репресий только увели-чили из года в год поток эмиграции первой половины XVIII века. Тот же автор

 «Церковной истории» пишет: «Населились от веков не населяе-мые отдаленные сибирские с кавказские горы. Умножились россий-ским народом области; малороссийская, белорусская, польская и бессарабская. Населились тем же обществом многие державы: Тур-ция, Валахия, Молдавия, Австрия и Пруссия. И не только, многие сектанты уехали за океан и поселились в  Канаде, США и других американских государствах.

         Появилось множество сект. Каждая секта придерживалась своих взглядов. С начала в сектах существовало равенство верующих, но со временем происходило расслоение на бедных и богатых. Между сектами была вражда, критиковали друг друга. Это хорошо видно на примере секты преображенцев. От вступивших требовался обет целомудрия, и содержателей публичных домов в общину не прини-мали. Но на практике, по ядовитому замечанию монинцев, преобра-женцы были «почтенные воздержники, законного брака неимущие, но без женского пола мало живущие». Мужчины и женщины жили на Преображенском кладбище в отдельных помещениях, но помещения были рядом, и  за их стенами царила самая безудержная половая распущенность, на которую руководитель секты Ковылин должен был смотреть сквозь пальцы. Приближается кончина мира и страшный суд; но это не мешало Ковылину по установленному им же правилу объявлять общину владелицей всех наследств, которые уходили от законных детей лиц, вступивших в общество, за растор-жение браков последних, т. е. попросту обирать новых членов и ук-реплять за общиной недвижимые имения «на вечные времена». Устрашая своих клиентов кончиной мира, они сами приберегали для себя  «просторные дома прекрасные и светлые покои, красные одеж-ды, частые разговоры, седания и ласкательные друг к другу помава-ния».

          На обличение поморцев, в особенности негодовавших на раз-нузданный разврат преображенцев, последние отвечали, что разврат, правда, грех, но «не согрешишь, - не покаешься, не покаешься – не спасешься». Эта оригинальная мораль необходимости греха для спа-сения превращала пуританские требования «Чина оглашения» в не-достойную комедию.

         Религиозная жизнь христианства XIX века неизмеримо богаче, чем в XVII или XVIII веке. Секты появляются одна за другой в бес-численном количестве, возникая иногда по ничтожным поводам или одновременно появляясь в одном и в том же виде в разных углах России.

       Больше всего против сектанства выступала никонианская церковь. Вместе с верующими церковь теряла и доходы, а это самое главное. Гонения продолжались и со стороны царской власти. Поверив своим пророкам, сектанты сжигали себя живьем, хоронили себя заживо, в ожидании конца света. Таким образом, погибли десятки тысяч чело-век.

 Гонения на сектантов продолжались и при советской власти, даже после того как конституция провозгласила свободу совести. В Сибири находили целые деревни, неизвестные властям. В таких слу-чаях посылались красноармейские отряды. Деревни сжигали, а сек-тантов сажали в тюрьмы и лагеря. Так же как и при царской власти, сжигали раскольнические иконы и религиозную литературу.

Уцелеть удалось единицам. Например, семья Лыковых, о которой много писали в свое время. Когда их обнаружили геологи, то старика Карпа поразило больше всего не вертолет или радио, а полиэтилен. Старик сказал: «Господи! Что измыслили – стекло, а гнется…»

        Что самое удивительное в жизни Лыковых, это то, что они со-хранили отсчет времени, т.е. календарь и грамотность.
       Поразительный эксперимент на выживаемость! Не удивительно было бы выжить в теплом климате, а здесь зима девять месяцев. И Господь Бог не сыпал им манну небесную, как евреям в пустыне. А со-рок лет они все-таки прожили, без контакта с цивилизацией.

        Перед революцией 17 года церковь владела 2850000 гектаров земли и так же огромными ценностями в виде золота, денег, драго-ценных камней и т. п. Советская власть разогнала монастыри, заста-вила работать религиозных трутней. Духовность при этом не пострадала, люди жили, не зная железных дверей и решеток на окнах. Велась антирелигиозная пропаганда, издавались книги, журналы, кинофильмы, читались лекции, изобличающие религиозный дурман. Громадная работа была проделана обществом «Знание». Казалось, что  религия скоро кончится.

Не тут то было. Началась перестройка, коммунисты переделались на дерьмократов и началось. Со всех щелей полезла нечисть, экстра-сенсы, гадалки, «целители», гуру, астрологи, попы, ксендзы,
имамы, раввины, маги, хироманты, колдуны  и прочие глобальные глободуры. Ученые, инженеры, конструкторы кандидаты и доктора наук пошли торговать пирожками и купальниками.

   Теперь днем с огнем не найдешь научный журнал вроде «Наука и жизнь» или «Техника молодежи», за то сонников, «магических» книг сколько угодно. Удивительно живучими оказались самые глу-пые вещи. Люди не задумываются о том, что религия и суеверия принесли человечеству больше вреда, чем все стихийные бедствия вместе взятые. Во все времена человечество тратило неисчислимое количество труда и средств на постройку храмов своим Богам. На постройку некоторых храмов уходили десятилетия рабского труда тысяч человек. В то же время сами жили в лачугах. Любая религия служила и   служит делу порабощения человека, в особенности хри-стианство. Пользы же от всех этих Богов не было ни на грош. Польза вся доставалась служителям культа, которые при всех религиях и во все времена жили и живут гораздо лучше, чем простые труженики.      
 
Не зря еще Вольтер писал: «Первым провидцем, первым проро-ком стал первый плут, который встретил глупца. Суеверие – самый страшный враг человеческого рода. Люди легко верят тому, чего страстно желают». Точнее не скажешь. К. Маркс утверждал что ре-лигия – опиум для народа. Слабо сказано, религия – это короста на заднице пролетариата. 


       Тем не менее, человечество умнеет, к сожалению, очень медленно.  Журнал «Пробудитесь!» орган секты  «Свидетелей Иаговы» за 22 марта 2002 года в статье  «Чехам не нужна религия» пишет: «Данные, опубликованные Чешским статистическим управлением, свидетельствуют о том, что за последнее десятилетие в чешском об-ществе очень многие отказались от религии. Так если в 1991 году католиками считали себя 4 миллиона чехов, то в 2001 году это число составило всего 2,7 миллиона. За тот же период количество привер-женцев Евангелической и Гуситской церквей сократилось соответ-ственно на 32 и 46 процентов. Почему происходит такой отток? Вскоре после падения коммунистического режима чехи смогли,
открыто исповедовать ту или иную веру. Однако около 60 процентов населения заявляет о том, что не принадлежат ни к одной из религии. Сейчас Чешская республика – в прошлом родина известного ре-лигиозного реформатора Яна Гуса, - стала одной из наименее религиозных стран  Европы».

Свою лепту в просвещение народа по части веры вносит и меж-дународная организация «Гедеоны» - христианское содружество де-ловых людей. На первой страницы Евангелия они пишут: «Гедеоны» и их помощники – верующие из различных евангельских церквей – уже распространили по гостиницам, больницам и тюрьмам, раздали военнослужащим, школьникам и медицинским работникам более 600 миллионов экземпляров Библии и Новых Заветов.

        Не может не возникнуть вопрос, кто финансирует издание такого количества литературы? Такая книга как Библия стоит ни как не менее трех долларов. Такие средства можно было бы использовать с большей пользой для человечества, например, на медицинские ис-следования. Но они на это не пойдут. Дело в том, что они считают все земное не нужным, для простых граждан. Но себя то они не забывают и  ведут далеко не аскетический образ жизни. За то верующим внушают: «Зачем думать о завтрашнем дне, все равно скоро конец света». Иисус Христос обещал конец света еще при своем поколении, но, что-то не получилось.  Кроме Библии религиозные деятели издают массу другой подобной антинаучной литературы.

       Еще А. Шопенгауер писал: «Религия в течение 1900 лет держала разум в наморднике».

         Но издать и распространить это пол дела. Главное в том, будет ли прочитано, то, что издано и распространено. Можно полагать, что из всего количества будет прочитано, кем ни будь процентов десять. Я знаю многих людей, у которых Библия лежит на книжных полках десятилетиями, и ни кто ее не читал. Даже если кто-то и читал то, как говориться, по диагонали. А это равносильно, что смотреть теле-сериал «Санта Барбара» с перерывами через несколько серии. А если кто прочитает Библию внимательно и вдумчиво, то уж в Бога точно не поверит. Библия - это самая атеистическая книга. Не зря в древ-ности церковники запрещали переводить Библию на национальные языки. В Библии описаны такие мерзопакостные деяния Бога и евреев, что когда читаешь, то ужас охватывает. Так что распространители Библии вносят свой вклад в атеистическую пропаганду. Но в то же время они ведут и вредную для страны пропаганду, Свидетели Иеговы считают, что им нельзя служить в армии, и брать в руки оружие. А наши думские дерьмократы сразу перед ними расшарка-лись. Нужно альтернативную службу придумать, где полегче. Один умник нашелся, по радио слышал, фамилию не запомнил, предлагает посылать их охранять заповедники. Глупее и придумать ни чего уже нельзя. Может тогда сразу на курорт на два года с полным пансионом. Можно подумать что подонок, которому наплевать на защиту Родины, будет охранять заповедник. Да он там продаст браконьерам все, что там еще осталось. А прочему бы не послать на ремонт же-лезной дороги? И не на два года, а на четыре. При таком отношении наших законодателей к самому святому, защите Родины, ряди «сви-детелей» резко возрастут. 

Вторая вредная идея, что нельзя делать переливание крови. Не знаю статистику, но надо полагать, что каждый день много сотен, если не тысяч людей в мире спасают только благодаря переливанию крови. Во многих случаях это единственная возможность спасти че-ловеку жизнь. И главное кто способствует возрождению религиоз-ного дурмана? Возьмем статью Г. Цепулина из журнала «Чаян» за 1998г. №7 под названием: «Бог терпел и нам велел» Приводим с со-кращением: «Брать интервью у Юрия Лужкова просто. Он себе задает вопросы, и сам на них отвечает. Ваш корреспондент только определил тему.

        Лужков. Почему мы в Москве активно занимаемся межнацио-нальными вопросами?
       Лужков. В 1773 году по воле императрицы Екатерины  II был издан Указ «О терпимости всех вероисповедании». Речь шла о строительстве в Казани, в Старой Татарской слободе «Близ благо-честивых церквей» двух каменных мечетей. Ее Императорское Ве-личество посчитала, если Всевышний Бог на земле терпит все веры,  языки и исповедания, то и ея Величество из тех же правил, поступать изволит… «Чтобы между русскими и татарами не могло быть никакого разногласия, а паче б между ими любовь, тишина и согласие царствовало». Может быть, по этому казанцы до сих пор с почтением говорят «О бабе Екатерине», словно она до сих пор в Петербурге цар-ствует.

Лужков. Делаем ли мы все, что необходимо, для проживающих в Москве народов в плане их духовного и религиозного возрождения?
Лужков. Поверьте, мы очень стараемся. Ну, например. При со-ветской власти была одна мечеть. Сейчас в столице – около миллиона человек, исповедующих ислам. Могли ли мы оставаться в стороне при такой ситуации?.. Конечно, нет! При содействии Московского
правительства стала функционировать  Историческая мечеть. Благо-даря поддержке мэрии полностью отремонтирована и отреставриро-вана Московская Соборная мечеть. Ее территория «в самом центре города», увеличилась более чем в три раза. Недавно в одном из крупных районов Москвы – Отрадном – начала действовать третья мечеть, ставшая украшением всего района. На Поклонной горе мечеть строится полностью за счет средств Московского правительства. Только в этом году на ее завершение выделено 25 миллиардов рублей. Уверен, мечеть на Поклонной горе станет самой красивой мечетью России.

       От автора. Я все - таки задал вопрос Юрию Михайловичу и тут же родился анекдот от Лужкова: Журналист спрашивает Лужкова, поче-му он любит сам себе задавать вопросы и отвечать на них?..
-А чтобы не задавали глупых вопросов, - ответил Юрий Михай-лович».

       Анекдот, конечно, хороший. Только непонятно где тут смеяться, а где плакать? И не все вопросы глупые, из тех которые можно было бы задать господину Лужкову. Например, скольким учителям и врачам можно было бы выплатить зарплату на деньги, истраченные Лужковым на строительство мечетей, церквей, синагог и прочих мо-лельней? Вопрос очень актуальный. В то время учителям врачам и другим бюджетникам зарплату задерживали по пол года и более. 
      
В нашем городе учительница выбросилась с восьмого этажа, ос-тавив предсмертную записку: «Не могу смотреть на своих голодных детей». Детей у нее было двое. Прокормить двоих детей на одну учительскую зарплату вообще проблематично, даже в случае регу-лярной выплаты.  И это не единственный случай в масштабах России. Но разве такие вопросы волновали или волнуют господина Лужкова и ему подобных. Все дело в том, что правительство знает только два арифметические действия, отнимать и делить. Складывать и умножать они не умеют, в отличие от Екатерины II, которая, как мы знаем, реквизировала церковные земли и денег из бюджета на строительство мечетей и церквей не выделяла. Если у нас по конституции свобода совести, то почему Лужков может грабить атеистов или просто не верующих и отдавать деньги верующим, которых меньшинство?  Если им нужны молельни пусть на свои средства и строят.

Все дело в том, что на этом деле власть имущие делают не плохой навар и в свой карман, и не только в Москве. Вот и золотятся купола, в то время как школы разваливаются. Детские клубы
превратили в торговые точки. Спортивные комплексы только для богатых. Плавательные бассейны превратились в филиалы публичных домов как дополнение к саунам.

Так что Бог мог бы еще и потерпеть, а вот голодные дети и их родители терпеть не могут. За то «святейшие» живут в свое удоволь-ствие и молятся за грехи господ Лужковых и им подобных. Правда, некоторые могут и обидеться. Например, какие ни   будь «мунисты», кришнаиты и им подобные.  (Подробно о кришнаитах см. Гл. 20 стр. 287). Развелось их столько, что даже бюджет торгашеской и чинов-ничьей Москвы не сможет всех обеспечить.

Но господин Лужков думает иначе. В газете «Собеседник» опубликована карикатура Виктора Балабаса, пояснение к ней гласит: «Мэр столицы Юрий Лужков подписал распоряжение о строитель-стве храма

Московского общества сознания Кришны. На Ленинградском проспекте кришнаитам выделяется участок чуть больше гектара. Храм будет составной частью Центра ведической культуры (единст-венного в России). А само здание высотой более 50 метров и площа-дью свыше 10 тысяч кв. метров станет самым крупным культовым сооружением, построенным за пределами Индии за последние 800 лет».

                Советуешь ты нашей русской рвани
                В буддизм податься и застыть в нирване.
                Но мы не йоги, а, увы, Иваны.
                Нам дорасти бы до обычной ванны.

       Трудно даже представить, как Россия обходилась столько вре-мени без кришнаитов, а кришнаиты без крыши в Москве. То, что крыши иногда падают людям на голову, то подумаешь важность
какая. За то до и во время строительства в некоторые карманы тоже кое-что весомое упало, но что поделаешь, карма такая.

       Буддийское учение о карме подразумевает, что для выполнения накопленной кармы необходима так называемая ввергающая карма, которая создается помрачениями сознания (клешами). И сколько бы кармы ни было накоплено, при отсутствии кармы ввергающей она не сможет исполниться; остается лишь "хвост" той кармы, которая уже успела вступить в действие.

       Как тут не вспомнить  лозунг, висевши, как рассказывают, над вокзалом в Казани: "Коммунизм – пыздыр максымардыш пыж!"  Те-перь ищут причину и виновного в падении крыши. Причина простая, какой ни будь Самсон Маноевич случайно толкнул колону, и крыша упала.

Тем не менее, некоторые крыши, сработанные еще рабами Рима простояли более 2000 тысяч лет.

        То же самое происходит и в нашем цветущем Усть-Илимске. Уже второй храм соорудили, да еще и часовню в придачу, причем в самом центре города. За то общественный туалет даже искать бесполезно, если часовня нужна только православным, то туалет нужен всем, и христианам и мусульманам и буддистам и даже адвентистам седьмого дня. За отсутствием такового, даже законопослушные граждане справляют нужду в подъездах лифтах и даже за углом часовни.

       На туалет, конечно, денег не нашлось. А ведь можно было сделать так как сделала в Москве организация «Гринпис». Они построили туалеты, в которых взимается плата за один пис два грина. Построили бы платный туалет, для сбора денег посадили бы там говнотиков, как в московских туалетах, поставили бы магнитофон, с соответствующим моменту репертуаром и туда не зарастала бы на-родная тропа. Музыку там можно было бы играть, например: «Легко на сердце от песни веселой…» или  «Лейся песня на просторе…» и граждане кроме облегчения получали бы заряд бодрости и духовно-сти. Даже наши ученые заметили что: «Душа        находится под мо-чевым пузырем, отольешь и на душе легче». Можно было бы за
такие деньги и писсуары поставить соответствующего повышению духовности оформления.

     Фридрих Ницше в своей книге «Так говорил Заратустра» о свя-щенниках писал: «Однажды Заратруста подал знак своим ученикам и говорил им эти слова:

      Вот жрецы: и хотя они также мои враги, но вы пойдите мимо них молча, с опущенными мечами! Так же и между ними ест герои; мно-гие из них слишком много страдали; поэтому они хотят заставить других страдать. Они злые враги; нет ничего мстительнее смирения их. И легко оскверняется тот, кто нападает на них.

       Но моя кровь родственна их крови; и я хочу, чтобы моя кровь            была почтена в их крови. 
И когда прошли мимо, напала скорбь на Заратустру; но не долго боролся он со своею скорбью. Затем начал он так говорить:

        Жаль мне этих священников. Они мне противны; но для меня еще наименьшее зло, с тех пор как живу я среди людей. Я страдаю, и стра-дал с ними: для меня они пленники и клейменые. Тот, кого они называют избавителем, заковал их в оковы: - В оковы ложных цен-ностей и слов безумия! Ах, если бы кто избавил их от их избавителя!

        К острову думали они некогда пристать. Когда море бросало их во все стороны; но он оказался спящим чудовищем! Ложные ценности и слова безумия: это – худшие чудовища для смертных, - долго дремлет и ждет в них судьба. Но, наконец, она наступает, пробужда-ется и пожирает все, что строило на ней жилище себе. О, посмотрите же на эти жилища, что построили себе эти священники! Церквами называют они свои благоухающие пещеры. О, этот поддельный свет, этот спертый воздух!

Здесь душа не смеет подняться на высоту свою! Ибо так прика-зывает ей вера: «На коленях взбирайтесь по лестнице, вы, грешники!»

Поистине, предпочитаю я видеть бесстыдного, чем перекошенные глаза стыда и благоговения их! Кто же создал себе эти пещеры и
лестницы покаяния? Не были ли ими те, кто хотел спрятаться и сты-дился ясного неба?

       И только тогда, когда ясное небо опять проглянет сквозь разру-шенные крыши на траву и пунцовы мак у разрушенных стен, только тогда опять обращу я свое сердце к жилищам этого Бога.
          Они назвали Богом то, что противоречило им и причиняло страдания: и поистине. Было много героического в их поклонении!

         И не иначе они умели любить своего Бога, как распяв человека! Как трупы они думали жить; и даже из их речей слышу я еще злово-ние склепов. И кто живет вблизи их, живет вблизи черных прудов, откуда жаба в сладкой задумчивости поет свою песню.
Лучшие песни должны бы они мне петь, чтобы научился я верить их избавителю: избавленными должны бы выглядеть его ученики!

        Нагими хотел бы я видеть их: ибо красота должна проповедовать покаяние. Но кого убедит эта закутанная печаль!
       Поистине, сами их избавители не исходили из свободы и седьмого неба свободы! Поистине сами они не ходили по коврам познания!

         Из дыр состоял дух этих избавителей; и в каждую дыру помес-тили они свое безумие, своего помощника, которого они назвали Бо-гом.  В их сострадании утонул их дух, и когда они вздувались от сострадания, на поверхности всегда плавало великое

безумие. Гневно с криком гнали они свое стадо по своей тропинке: как будто к будущему ведет только одна тропинка!

По истине, даже эти пастыри принадлежали еще к овцам! У этих пастырей был маленький ум и обширная душа: но, братья мои, какими маленькими странами были до сих пор даже самые обширные души! Знаками крови писали они на пути, по которому они шли, и их безумие учило, что кровью свидетельствуется  истина.

     Но кровь есть самый худший свидетель истины; кровь отравляет самое чистое учение до степени безумия и ненависти сердец.
А если кто идет на огонь из-за своего учения, - что это доказыва-ет! Поистине, совсем другое дело, когда из собственного горения исходит собственное учение!

      Горячее сердце и холодная голова: где они встречаются, там воз-никает ураган, который называют «избавителем».
      Поистине, были люди более высокие по рождению, чем те, кого народ называет избавителями, эти увлекающие все за собой ураганы!

      И еще от более великих, чем были все избавители, должны вы братья мои избавиться, если хотите вы найти путь к свободе!
     Никогда еще не было сверхчеловека. Нагим я выдел обоих, самого большого и самого маленького человека: - Еще слишком похожи они друг на друга. Поистине, даже самого великого из них находил я – слишком человеческим!  - Так говорил Заротустра.
 
Омар Хайям писал:
            Хоть я и пьяница, о муфтий городской,
            Степенен все же я в сравнении с тобой;
             Ты кровь людей сосешь – я лоз. Кто кровожадней,
            Я иль ты? Скажи, не покривив душой.

      Интересное завещание оставил потомкам и Жан Мелье род 1664г. По настоянию родителей окончил духовную семинарию в г. Реймсе. Всю жизнь работал священником. Умер 1729 г. покончив жизнь самоубийством, уморив себя голодом. Оставил завещание которое произвело эффект взорвавшейся бомбы. В своем «завещании» он писал:

 «Я никогда не был столь глуп, чтобы придавать значение таинствам и сумасбродствам религии, и никогда не испытывал влечения участ-вовать в них или даже говорить о них с почтительностью и одобре-нием.… В молодости меня уговорили принять духовное звание, я пошел на это. Чтобы не огорчать своих родителей, которым очень хотелось видеть меня в этом звании как более спокойном, мирном и
почетном, чем положение среднего человека из народа. Однако я могу сказать, не кривя душой, что ни когда соображения материаль-ной выгоды не внушали мне любви к этой профессии, в которой процветают заблуждения и обман». 

        Он был примерным служителем церкви. Добросовестно исполнял свои обязанности: читал проповеди, совершал требы, исправно сообщал епархиальному начальству о жизни прихода. С прихожана-ми у него установились добрые отношения, они не могли не оценить, что их кюре не имеет страсти к наживе, ведет скромную жизнь и даже подчас совершает требы, не беря за это положенной мзды. Более того, случалось, он помогал иногда беднякам, поддерживал их материально. Далее он писал: «Дорогие друзья. Мне нельзя было при жизни высказать то, что я думал о порядке и способе управления людьми, об их религиях и нравах, это сопряжено было бы с очень опасными и прискорбными последствиями, поэтому я решил сказать вам это после смерти».

        Конечно, он то хорошо знал, что такое инквизиция и как она расправляется с инакомыслящими. Далее он писал:
 «Вы заблуждаетесь не меньше тех кто, которые глубже всего погрязли в суевериях. Ваша религия не менее призрачна, не менее суе-верна, чем все другие; она не менее ложна в своих основаниях, не менее смешна и нелепа в своих догмах и правилах: вы не менее идо-лопоклонники, чем те, которых вы сами порицаете и осуждаете за идолопоклонство.…Знайте, друзья мои, что всякий культ и поклоне-ние богам есть заблуждение, злоупотребление, илюзии, обман и шарлатанство; что все законы точно так же, как все великолепные празднества и жертвоприношения и прочие действия культового ха-рактера, совершаемые в честь Богов. Все это выдумано…хитрыми и тонкими политиками, потом обработано и умножено лжепророками, обманщиками и шарлатанами, затем слепо принято на веру невеждами и, наконец, поддержано и закреплено законами государей и сильных мира сего, которые воспользовались этими выдумками для того, чтобы с их помощью легче держать в узде народ и творить свою волю. Еще гораздо больше основании мы имеем осуждать, не-навидеть, проклинать, как я это делаю здесь, всех слуг суеверий и беззаконий, господствующих над нами таким тираническим образом, одни над нашей совестью, другие над нашим телом и имущест-вом…самими крупными ворами убийцами из всех существующих в мире. Религия терпит и поощряет ряд зол, противных справедливости, здравому смыслу и доброму управлению; мало того, она терпит и поощряет много несправедливых притеснений и даже тиранию ко-ролей и сильных мира. К великому ущербу для народных масс, ко-торые несчастны  и бедствуют под их жестоким и тяжелым игом и господством.

      Священники или церковники, - все эти аббаты и приоры, все эти канонники капеланы и в особенности все эти благочестивые маска-рады монахов и монахинь, столь разношерстных и многочисленных в Римской галликанской церкви, на что они нужны, какую они приносят пользу? Никакой…

...Уже достаточно времени бедный народ жалким образом обма-нывают всякого рода идолопоклонством и суевериями; достаточно времени богатые, и сильные мира сего грабят и угнетают бедный на-род; пора открыть ему глаза  и показать ему всю правду. Если, как нам говорят, в прежние времена необходимо было внушать людям религиозные измышления и суеверия для того, чтобы смягчить гру-бый и дикий нрав человека и легче держать людей в узде, то в на-стоящее время, несомненно, еще более необходимо разоблачать все эти побасенки, так как лекарство стало со временем хуже самой бо-лезни. Вот задача для всех умных людей, самые умные и просве-щенный должны серьезно поразмыслить над ней и приложить все усилия к этому важному делу, всюду освобождая народ от его за-блуждений, насаждая ненависть и презрение к насилиям сильных мира сего и побуждая народ сбросить невыносимое иго тиранов. Они (умные и просвещенные люди) должны так же убедить всех в следующих двух важных истинах: для совершенствования в тех от-раслях, которые полезны для общества и которым, главным образом, желательно посвящать себя, люди должны следовать только голосу разума; для установления хороших законов необходимо следовать только правилам человеческого благоразумия и мудрости, т. е. чест-ности, правде и естественной справедливости, не останавливаясь по-пусту на баснях обманщиков и на идолопоклоннической практике богопоклонников; это даст всем людям в тысячу и тысяче раз больше благ, больше удовлетворения и спокойствия телесного и душевного, чем все ложные правила и вздорные обряды их суеверных религий. 

       Однако никто не догадывается взяться за эту просветительскую работу среди народа, вернее, не решается на это, а если кто решился, то его книги и писания не получают широкой гласности, их ни кто не видит, их умышленно устраняют и скрывают от народа для того,
чтобы они не открыли ему, как его обманывают и держат в заблуж-дений; зато народ кормят, напротив, писаниями множества невежд и лицемеров-обманщиков, которые под личиной благочестия поддер-живают и умножают обман, суеверия и заблуждения….

     …Хотя на первый взгляд религия и политика столь противопо-ложны и противоречат одна другой по своим принципам, на самом деле они не плохо уживаются друг с другом. Как только заключат между собой союз и дружбу; можно сказать, что с этого момента они уживаются между собой, как два вора-карманника, которые защи-щают и поддерживают друг друга. Религия поддерживает даже самое дурное правительство, а правительство в свою очередь поддерживает даже самую глупую. Самую нелепую религию. Священники призывают свою паству под страхом проклятия и вечных мук повиноваться начальству, князьям и государям как власти, по-ставленной от бога. В свою очередь, государи заботятся о престиже священников, наделяют их жирными бенефициями и богатыми до-ходами, поддерживают их в пустых и шарлатанских функциях их богослужения и заставляют народ считать святым и священным все, что они делают и чему учат, - все это прикрывается благовидным предлогом религии и служения богу. Вот вам еще один способ, при помощи которого воцарились в мире обман, заблуждения, суеверия, иллюзии, мистификация, продолжающие существовать к великому несчастью бедных народов, изнывающих под тяжким бременем».

        Декретом Национального конвента, принятым 27 брюмера, 2-го года республики, было решено установить статую Жана Мелье, «первого священника, который имел мужество отречься от религи-озных заблуждений». Революция воздала должное Великому сыну Франции. Сердце Мелье продолжало биться.

Христианство принесло человечеству помимо всего прочего и летоисчисление от «рождества христово». Представление что с рож-дения Христа началась новая эра в истории человечества, возникло в гражданском и церковном обществе не сразу, даже после полного утверждения христианской империи. Осознание бытия всегда запаз-дывает к самому бытию. Счет времени по – прежнему вели от осно-вания Рима от того или иного государя либо, начиная с какого – ни будь важного события в истории церкви, такого, например, как го-нения Диоклетиана. Только теперь именно в эпоху  Юстиниана, по-является потребность начать его с новой даты, которая знаменует начало христианской эры. Первые расчеты, в массе своей достаточно ребяческие, восходят к деятельности монаха Дионисия, возможно
скифского происхождения, пришедшего в Рим к концу V в. из отда-ленных земель к северу от Дуная. О Дионисии известно совсем не-много. Латинские источники именуют его «малым», в отличие от мифического Дионисия, прозванного Ареопагитом, которого якобы обратил апостол Павел, и которому в первой половине VI века при-писывали многие сочинения неоплатоновского и мистического со-держания. По всей видимости, Дионисий мог происходить из состоятельной семьи, и после пребывания в монастыре, в окрестно-стях Антиохии, он мог перебраться в Константинополь, чтобы усо-вершенствоваться в знании греческого и латинского языков.

       В Рим он прибыл не ранее 497 г. и нашел приют в монастыре св. Анастасия, на Палатинском холме, живя в котором он отдался пере-водам с греческого теологических текстов, житий аскетов, декретов и постановлении. Собранный им свод из нескольких сотен канонов, папских декреталии соборных актов от Сириция до Анастасия II из-вестен под названием «Дионисианна». Он также ввел на Западе таб-лицу пасхальных циклов Кирилла Александрийского, охватывающую период с 437 по 531 г. Вероятно в ходе этой работы, предназначенной всего лишь фиксировать на многие годы дату празднования пасхи, установленную в Никее, но еще не всеми признанную на Западе, Дионисии ощутил потребность уточнить год рождения Христа, на основе тех немногих туманных и противоречивых данных, которые сообщают Евангелия. Не имеет ни малейшего значения, что он при-шел к выводу, будто Иисус родился 25 декабря 753 г. от основания Рима, и что   754 г. является тем самим первым годом новой эры. Вычисления Дионисия лишены, какого бы то не было исторического значения. Но идея начать летоисчисление с этого события революционизировала весь календарь, и, в конце концов, возобладала. Новая эра была прозвана «вульгарной» то есть народ-ной.

      Так родилось понятие «до и после Христа», которое ныне обычно для нашей хронологии. Но в те времена оно таким не казалось.

Это настолько очевидно, что несколько столетии спустя его упот-ребление оставалось лишь обычаем хронистов и немногих церковных авторитетов.

В общественных документах это понятие закрепилось лишь по-степенно: во Франции и Англии в VIII веке, в Германии – в IX веке, в Италии – между IX и X веком. В Риме в официальных актах пон-тификов, оно появляется впервые в 968 г., при Иоанне XIII. В Испа-нии до XIV века  считали годы от эры Августа (38г. до н.э.) В Византии исходили из даты сотворения мира, которое Константино-польский собор (681 г.) фиксировал в 5509 до нашей эры. Христиан-ство проникло в Россию из Византии, и летоисчисление велось «от сотворения мира» пока Петр Великий своим указом не ввел летоис-числение  «от рождества Христово».

        Из указа Петра I: «…Что бы добрым людям головы не морочить, считать Новый год не с первого сентября, а с первого генваря сего 1700 года. И в знак того доброго начинания и нового столетнего века в веселий друг друга поздравлять с Новым годом.

       …По знатным и проезжим улицам у ворот и домов учинить не-которое украшение от древ и ветвей сосновых, еловых и можжеве-ловых…
… чинить стрельбу из небольших пушек и ружей, пускать ракеты, сколько у кого случится, и зажигать огни.  Детей и женщин на санках катать, пьянства и мордобийства не чинить, на то и других дней хвата-ет».


РЕКЛАМА
          МАЛЕНЬКИЕ ХИТРОСТИ
                РЕЦЕПТ: берется коммунист,
                отрезанный от аппарата.
   Добавить соль, лавровый лист -
   и кипятить до демократа.
   РЕЦЕПТ: берется демократ,
   замоченный в житейской прозе.
   Отбить его пять раз подряд -
   и охладить до мафиози.
   РЕЦЕПТ: берется мафио...
   И все. И боле ничего.
Из научных журналов.

Сельдь с творогом
     Сельдь разделать  на  филе  и  вымочить  в  молоке  2-3  часа.  Затем пропустить через мясорубку с  луком,  добавить  протертый  творог,  перец, толченые орехи, растопленное масло, хорошо размешать и украсить зеленью.
     Сельдь - 120 г, творог - 70 г, лук репчатый - 10 г, масло сливочное -
20 г, орехи - 10 г, молоко - 150 г, перец черный молотый, зелень.

Селедочная икра
   На 2-3 селедки (500 г) - 2-3 плавленых сырка (350 г) и 200 г  сли-вочного масла.
     Филе сельди пропустить через мясорубку вместе  с  плавлеными  сырками  и твердым сливочным маслом (одно за другим). Все это хо-рошенько  перемешать  и поставить на полчаса-час в холодильник,  чтобы  масса  застыла.  Выложить  в селедочницу,  придать  красивую  продолговатую  форму  и  украсить   зеленью петрушки, зеленым го-рошком, розочками из сливочного масла.

Окуневая икра с майонезом
  В настоящее время в продаже бывают пресервы в тюбиках «Икра мойвы и икра сельди в майонезном соусе». Тюбик 100 грамм стоит 30 рублей. Вкусно, но дорого и не безвредно, поскольку там много кон-сервантов.
   В речном окуне, выловленном зимой и весной до икромета, бывает много икры. Ее обычно используют в жареном виде и так же добав-ляют в уху. Некоторые эту икру солят. Но, по мнению автора, это блюдо на любителя, поскольку соленая икра окуня имеет терпкий привкус.
  Икру следует отварить в минимальном количестве воды, воду слить, дать икре остынуть. Размять икру вилкой, удаляя пленки. Добавить майонез перец и соль по вкусу. Добавкой майонеза довести икру до нужной вам консистенции. Если вы добавите в икру мелко изрублен-ную зелень укропа или петрушки, это значительно улучит и без того великолепный вкус блюда. Икру можно применять не только для бу-тербродов, но и для фарширования яиц. Данный продукт не может хранится долго. Но если у вас икры много, то можно сырую икру раз-ложить в полиэтиленовые пакеты потребными для одного приготов-ления порциями, заморозить в морозилке и использовать по мере необходимости.
   Отвар, полученный при варке икры, выливать не следует. Его можно использовать для приготовления рыбного соуса, заливной рыбы, добавить в уху или просто поперчить, посолить и выпить.

Масло, взбитое с кальмарами
     Отварные кальмары дважды пропускают вместе с зеленью через мясорубку, соединяют с размягченным маслом и взбивают.
     Масло сливочное - 100 г, кальмары (филе) - 50 г,  зелень  укропа  или петрушки - 20 г.