Я бы всё отдал за прикосновение
К хоть одной женщине, склонной к любви,
Чтобы потом, шепча на ушко льстивые усмешки,
втянуться в божественное тело…
Как Шопеновские мелодии,
Формой многогранной
Подсознания корни, обволакивает
Волнующей сластью:
В комнате с закрытым окном,
Прозрачными занавесками,
Впускающими серебряный месяц –
Влево, вправо, вверх и вниз
Танцуя любовным маятником,
Издавая нежный скрип,
Возбуждающий нервы, душу,
Разум онемелый от испуга типичного
для полураздетого девственника.
И лениво проснуться и мокрым выползти из сказки,
Доступной практически каждому...
Отдёрнуть занавес, почувствовав реальность,
Окутать румянец над сонными домами,
Оранжево-переходящий
В прохладно-голубую вечность,
Делая видимыми зародыши облаков
Над городом, Землёй и мною,
возвышающихся Вселенной необъятной.
Переполненным чувствами от бессмертной ночи,
Как рюмочка свежая, наполненная элитным вином,
От которого тело ломает как после землетрясенья,
И не хочется более ничего,
Кроме сна и забывания похмелья в тенях комнаты,
где внушается – ожило всё.
Так могло быть, но я трус, неспособный
Отдать душу красоте женской.
Она бы вытравила умение
Грубо видеть пятна истины,
Залив на всю жизнь голову любовной лирикой,
От чьей ухмылки паршивой
Устал столетия информационного народ.
И кто знает, беспорядок настоящего
Обмакнётся затишьем,
У ног сексуального благоразумия –
чем вам не переворот…