Геннадий Игнатюк удобно устроился в кресле. Начиналась программа «Время». Ровно в девять раздался тревожный звонок. Игнатюк снял трубку.
– Ну и почем ведро навоза? – деловито спросил мужской голос.
Игнатюк оторопел и посмотрелся в зеркало. Зеркало выдало мутное изображение немолодого мужчины в пижаме с налетом седины и былого величия, скрытого за плохо выбритыми щеками и выражением немого укора, застывшего в умных серых глазах.
- Да не торгую я навозом! - сказал Игнатюк, понимая, что почему-то начинает оправдываться.
- Ну, как же? – занервничал мужской голос на том конце провода. «Продам навоз на ведра, на банки, на кружки. Мгновенная доставка». -8-920… Ваш номер?
Игнатюк сопоставил навоз в пивной кружке с образом вероятного собеседника. Ему стало и грустно, и смешно, и он даже поймал себя на мысли, что сожалеет, что у него и вправду нет навоза и, что, если бы он у него был, то он, скорее всего, продал бы пару ведер. И, возможно, мгновенно бы доставил.
Пришлось соврать, что все продано на банки.
Связь была хорошей. Мужик грустно выдохнул в трубку, и было слышно, как он налил себе из графина и залпом выпил. Затем раздались короткие гудки. Видно человек и вправду расстроился. Игнатюк еще раз подивился звонку.
«Интересно, что же можно удобрять зимой?» - подумал он и бросил взгляд на календарь. 6 февраля. «У меня ж сегодня день рождения. Ну, Людмила, погоди! Разыграла все-таки».
Людмила – это бывшая жена.
***
Людмила Игнатюк, урожденная Гринович, паясничала перед зеркалом в окружении двух морских свинок. При этом она теребила себя за кудри.
По телевизору начиналась программа «Время». Тут же раздался тревожный звонок. Людмила сняла трубку.
- Это вы ломаете ветхие строения? – спросил приятный баритон.
Людмила оторопела, перестала паясничать и вгляделась в зеркало. Зеркало выдало не совсем то, что бы ей хотелось. На нее смотрела пухловатая женщина средних лет с налетом былой привлекательности, озабоченная неожиданным звонком и регулярной добычей корма для морских свиней. Налет озабоченности выдавал неумолимое сходство с морской свинкой.
- Я по объявлению, - мягко напомнил баритон.
- Вы о чем? – продолжала недоумевать Людмила, хотя настойчивая мягкость собеседника начинала ей нравиться.
- Ну, как же? «Ломаю ветхие строения. Ручная работа. Быстро, аккуратно и с душой. Возможен вывоз монолита». - 8-930… Это ваш номер?
Людмила представила себя вывозящей вручную монолит, поморщилась и еще раз вгляделась в зеркало. Сходство с морской свинкой усилилось.
- Лично для вас я могу попробовать что-нибудь сломать, - мягкому баритону почему-то не хотелось отказывать.
Баритон бросил трубку. Раздались короткие гудки. Людмила грустно потеребила кудряшки и бросила взгляд на календарь.
«Седьмое марта. У нас же сегодня годовщина свадьбы с этим уродом. Разыграл! Ну, Гена, погоди!»
Урод – это бывший муж Гена Игнатюк.
***
Сижу я как-то дома. Время к девяти. Дай, думаю, посмотрю программу «Время». Чу, звонок! Тревожный. Снимаю трубку. Приятный женский голос.
- А не вы ли ищете женщину без ж/п?
Я шасть к зеркалу и оторопел. Вгляделся. И что ж я вижу? Мутноватое изображение угрюмого сатирика с налетом былого сарказма, скрытого за выпученными от удивления глазами и депрессивным взглядом усталого слесаря.
- Я по объявлению, - напомнил о себе приятный женский голос.
- По какому?
- А вот по этому: «Юный прынц с душой открытой,
Тихо чресла теребя,
Всеми, всеми позабытый
Ищет бабу для себя». - 8-950… Ваш номер?
Не помню, чтобы я когда-либо оторопевал дважды. Но так уж вышло. Правда, голос показался знакомым.
- И к тому же без ж/п. – добавил голос. Тоже знакомый, но уже мужской. Я чуть не оторопел трижды, но вовремя опомнился.
«Ну, погодите, Игнатюки! Вычислили все-таки!»