Эх, детство, детство!
Порой воспоминания о нем
так свежи, что боишься в него впасть.
Жарким летом в середине семидесятых выдался небывалый урожай вишни.
В один из дней того года мне и моему другу Сашке было поручено крайне важное дело – удерживать прислоненную к вишневому дереву деревянную лестницу, чтобы не допустить падения с нее дяди Сережи со стеклянной литровой банкой в руке (он собирал в нее вишню), чекушкой водки в одном кармане (из нее он периодически отхлебывал и жизнерадостно крякал) и папиросами «Прибой» в другом (закуривал сразу после кряканья).
Нам с Сашкой в ту пору было лет по десять, и мы считали себя достаточно опытными и маститыми людьми – знали тройку похабных анекдотов, пару раз нюхали пробку от дяди Сережиной чекушки и, спрятавшись за вонючей уборной, пробовали курить чай.
Человек, сидящий на верхней ступеньке лестницы, был постарше нас раз в семь и внушал благоговейный трепет – с молоком матери мы впитали уважение к старшим, из-за чего все, собственно, и произошло.
Забегая вперед, скажу, что с заданием мы справились с блеском – падение дядьки с трехметровой высоты осуществили быстро и весело – он даже не успел ругнуться матом, а наблюдавшие полет соседи неделю икали от хохота.
Поступившая от него команда сгонять за бидончиком, была выполнена немедленно и сразу, правда немного раньше того, как оставленная без присмотра лестница сломалась пополам, и дядя Сережа катапультировался в лопухи.
Помимо того, что мы пошли за одним бидоном вдвоем, было еще несколько комичных моментов, вспоминая которые, я по-прежнему не могу сдержать слез. Дядя Сережа умудрился спланировать свой полет так, что его задница чудом миновала им же вкопанный остро отточенный лом (разминулись на пару сантиметров – на лом спикировала его фуражка), сам немного обделался, но чекушка осталась цела.
Не буду рассказывать, как далеко и долго мы бежали с места преступления, успев подобрать по две надломанные папиросы «Прибой», но факт остается фактом – с тех пор дядя Сережа поседел как лунь и не пил ничего, кроме бормотухи «Вишневый сад».
Что же касается меня, то даже спустя годы, открывая известную пьесу русского классика с одноименным названием, я, почему-то, не могу сдержать слез.